Вдохи

…а потом Джон падает. Нет, время не замедляется, просто всё становится страшно отчётливым и ярким, словно кто-то навёл резкость: тусклое солнце светит в щель между домами, которую и улицей-то не назовёшь, ржавая арматурина в крови поднимается от затылка Джона, воротник клетчатой рубашки слегка засален, Джон носит её второй день, на воротнике выпавший волос и брызги крови, Джон огорчится, он любит эту рубашку, он медленно кренится вперёд, что за глупость — падать ничком, разве Джона не учили падать правильно, поднырнуть под проклятую железку, локтем в нос, вывернуть кисть, швырнуть в стену, успеть поймать Джона в дюйме от потрескавшегося асфальта. Сзади топот, шум, крики… — Скорую! — Что с ним? Шерлок не успевает набрать воздуха в грудь, Лестрейд уже тараторит в телефон: — …удар по голове, пробит затылок… Поверни его на бок! Теперь Шерлоку кажется, что время не просто замедлилось, оно остановилось, замерло. Лестрейд кричит: — Принесите аптечку кто-нибудь! Шерлок просто сидит, придерживая голову Джона и бормочет что-то вроде: — Держись, дыши, всё хорошо, сейчас они приедут, не смей меня бросать, слышишь? Он снова и снова повторяет эти слова в различных вариациях, считая неровные вдохи Джона — двести шестнадцать неглубоких, рваных, иногда с бессознательными стонами вдохов, а потом появляются врачи и начинают отбирать Джона у Шерлока. — Да очухайся же ты! Они ему помогут! Шерлок с трудом разжимает пальцы, смотрит, как Джона укладывают на каталку и везут к машине — «Скорая» не смогла протиснуться в проулок. Шерлок бежит за ними, но его не пускают в машину. Мир вокруг снова пытается застыть, но рядом тормозит полицейский автомобиль, и Лестрейд с водительского сиденья командует: — Садись. Шерлок не видит ничего, кроме «Скорой» впереди. Шерлок не думает ни о чём — он продолжает считать вдохи Джона, чувствуя их кончиками пальцев, шеей и коленями. Он боится прекратить считать. *** …а потом Джон открывает глаза. Серый предутренний сумрак, знакомо недомашние звуки, белый потолок с трещиной на стыке плит и плоским плафоном — Джон понимает, что он в больнице. Он моргает, и тогда приходит осознание боли. И жажды. Чудовищно хочется пить, что угодно за глоток воды… Джон с трудом поворачивает голову — «ТУММ-ТУММ-ТУММ-ТУММ» катится от затылка по позвоночнику вниз. — Ч-ш-ш! — раздаётся рядом. — Не шевелись. — Шерлок, — сипло бормочет Джон, но жажда вытесняет удивление. — Пить… — Сейчас. Шерлок берёт с тумбочки дурацкий больничный стакан с дурацкой трубочкой, осторожно подносит к губам Джона. После трёх торопливых глотков отнимает. — Ещё? — Хватит. — В Джоне просыпается благоразумие. Стакан отправляется обратно на тумбочку. Шерлок, судя по выражению лица, собирается рассказать, какой Джон идиот, раз позволил себя ранить… хотя сам Джон не очень-то помнит, как это произошло. Но интересует его сейчас другое. — Ты в порядке? Ты давно здесь сидишь? У Шерлока сжимается горло, он забывает, что хотел сказать. Джон спросил не о себе, Джон спросил о нём. — В порядке. Десять часов и двадцать четыре минуты. Джон удивлённо улыбается этой неожиданной точности. — Скучал? Шерлок осторожно берёт его ладонь и прижимает к своей щеке. — Считал. — Минуты? — Твои вдохи. Девять тысяч девятьсот восемьдесят один. А потом ты очнулся. Джон закрывает глаза. «ТУММ-ТУММ-ТУММ» — стучит боль в голове. Тихое дыхание у запястья отгоняет её. Джон начинает считать и засыпает, ощущая ладонью улыбку Шерлока.