влюбляться и любить

Лили влюблена. Это сложно назвать любовью (в двенадцать пока не умеют любить), но рыжая чувствует ту самую дрожь в коленях, которую чувствовала мама при знакомстве с папой. Лили хочется закрыться в своей комнате и ждать, когда пройдет эта дурацкая влюбленность, потому что двенадцатилетние девочки пока не умеют любить, потому что двенадцатилетние девочки не влюбляются в своих кузин. Лучше бы ей нравился тот самовлюбленный мальчишка со Слизерина, лучше бы ей нравился Скорпиус. В него-то можно влюбиться, а в Мари — нельзя, Мари уже любят. — Ерунда все это, — заверяет ее старший брат во время обеда, грызя яблоко и громко чавкая, — пройдет твоя влюбленность, обязательно пройдет. Джеймсу стукнуло шестнадцать, Джеймс уже целовался с какой-то девчонкой со своего факультета, и ему уже можно влюбляться. Ему (практически) можно любить. Брату Луна (практически) верит, она на некоторое время забывает про эту свою влюбленность и даже позволяет Скорпиусу обзывать ее Поттер, словно это самая отвратительная фамилия во всей Англии, рыжая позволяет себе подружиться. А потом появляется дядя Билл и все портит: он приглашает семью друзей на выходные и все болтает о том, что Люпин собирается сделать Вики предложение. Младшая Поттер прячется за спиной папы и понимает, что влюбленность никуда не делась, глупое чувство только усилилось. Плохой этот дядя, все настроение ей испортил. — Вот тебе и ерунда, Джим. Сам дурак! Лили переступает порог чужого дома и бежит к улыбающемуся Тедди, чтобы обнять сильно-сильно (и рассказать о той самой ерунде). Парень приобнимает гостью за талию и оборачивается, Виктория обнимает кузину следующей. — С приездом, малышка Лили. Тедди по тебе скучал. «А ты не скучала?» — чуть ли не брякает гриффиндорка и закусывает нижнюю губу до крови, не сболтнуть бы лишнего. Рука на спине блондинки подрагивает от волнения. За столом взрослые привычно обсуждают семейные дела и работу, дети принимаются за еду (Лили хватает лишь одного взгляда на горячее, чтобы отодвинуть тарелку в сторону и моментально осушить стакан с вишневым морсом). Она с интересом наблюдает, как забавно Люпин кривляется Хьюго, как тот запрокидывает голову назад и смеется, раскачиваясь на стуле туда-сюда. — Ты не притронулась к еде, все хорошо? — она буквально чувствует, как лицо покрывается румянцем, и боится повернуть голову в сторону говорящего. — Я н-не голодна, Тори. Спасибо. Виктуар возвращается на свое место. . — Давай же, милая, мы ждем! Билл с одобрения Флер уговаривает дочь сесть за пианино и сыграть что-нибудь, потому что Альбусу нравится классическая музыка (потому что у Виктории музыкальные пальцы). Уизли же решает сыграть что-то из современного, до боли знакомого самой рыжей. Так что Луну просят присоединится, потому что Луну привлекает все новое (потому что юной пианистке нужно практиковаться). Скамейка узкая, поэтому они сидят близко, так близко, что Лили слышит, как Мари фыркает себе под нос, листая нотную тетрадь. Наверное, Луи постарался. — Следи за мелодией, — просто шепчет блондинка и начинает петь (ее голос завораживает с первого аккорда, Лили неумело тычет по белым клавишам). magnetic everything about you, you really got me, now. you do to me so well, hypnotic taking over me. Песня посвящена Тедди, без сомнения, но, Мерлин, зачем так пристально смотреть? Игра другой настолько бездарна? Лицо больше напоминает спелый помидор, и Поттер остается тихо подвывать и всматриваться в ноты (нельзя подводить родителей, нельзя подводить саму исполнительницу). Песня (мягкий голос) дурманит сознание, и девчонка плывет, смутно припоминая мелодию. — Круцио мне под ребра, это любимая песня нашего Рыжика. Тедди пихает Сириуса и, вдруг заметив что-то, светлеет лицом. Губы Виктории трогает улыбка. — Ты заставляешь меня быть другой, я говорю во сне из-за тебя. — Мне не хочется возвращаться, я не хочу земли касаться. pacific ocean down so deep. hypnotic taking over me. «О, Лили!» И все заканчивается: родные хлопают и говорят о том, какие у них талантливые дети, а Лили сидит на месте и думает-думает-думает о том, что двоюродная сестра сыграла ее любимую песню. Любимую. Песню. Лили. — Из нас вышел неплохой дуэт, малышка Лили. — Да, да, Тори. . Она сбегает в гостиную и прячет слезы, раздосадованная сегодняшним событием. Это настоящее издевательство, она же не знает! Нечестно это, нечестно. Лили решает спрятаться за вешалкой, когда приходит Люпин. Хаффлапафец гладит ее по волосам и говорит о том, что та дуреха, обе дурехи. — Возвращайся, хорошо? Мы будем скучать. Я скучать буду, рыжая, — говорит он, когда Поттеры собираются возвращаться домой. — Вернусь-вернусь, Тедди. Обещаю. — Я скучать буду, малышка Лили, — усмехается девушка и сжимает тонкое запястье, улыбается по-доброму и губами проводит по детскому лбу, чувствуя ту самую дрожь. Она прячет маленькое зеркальце (любимая безделушка Лили) и плетется вслед за болтающем о чем-то Люпином, пока тот не останавливается прямо у коттеджа. — Странная, странная эта рыжая Лили. Ты не заметила? — Двадцатилетние девушки не влюбляются в своих двенадцатилетних кузин, Эд. — Она тебе нравится, да? Дуреха она, вы обе дурехи. Молчание. . На двадцатипятилетие рыжая дарит Мари рыжего котенка и предложение отправиться в Париж на зимние каникулы. На шестнадцатилетие Виктуар дарит ей букет фиолетовых лилий и маленькое пианино, на крышке которого красуется до боли знакомое hypnotic. Еще через месяц странная Лили тарабанит по деревянной двери и падает на коленки, пальцами царапая мягкую ткань летнего платья. Мари-Виктуар затягивает ее в комнату и умоляет успокоиться и рассказать, что случилось. И она рассказывает, как поцеловала Скорпиуса на прошлой недели и ничего не почувствовала. Ничего. — Ты меня загипнотизировала, Вики! Я больше не хочу в тебя влюбляться, я тебя любить хочу. Ерунда вся эта влюбленность, ерунда! — Потому что шестнадцатилетние девочки не влюбляются в своих кузин, малышка Лили? Блондинка все же целует ее, также сжимает тонкие запястья и усмехается, кажется, поддавшаяся странному гипнозу. Затем прерывает поцелуй и целует снова, губами избавляясь от мокрых следов на щеках девчонки. . — Они влюблены в друг друга, да? Довольный Люпин дает бестолковому Джеймсу подзатыльник. — Они любят друг друга, чувак.