И что между ними, без этой усталой нежности, Без этого утра, растаявшего в дожде? Немногое. Невыразимое. Слишком тонкое, Почти незаметное в будничной чехарде. Мария Громова.
— Господин. Лежащий на ковре у разожженного камина Сиэль, не отрывая взгляда от экрана планшета, недовольно цыкнул и не ответил. Под его пальцами, ловко и привычно нажимающими нужные кнопки, зеленели игрушечно-изумрудные луга. Мягко зашуршала черная ткань, и над ухом Сиэля раздалось терпеливое: — Господин, вам на эту чайную еще триста тысяч золотых копить, оторвитесь, пожалуйста. — Пароход скоро уйдет, а у меня ящики не все закрыты, погоди, — отмахнулся Сиэль, на миг вскинув голову и тут же вернувшись к игре. Демон тяжело вздохнул, привычно подавил желание закатить глаза и неуловимым движением отобрал планшет. — Э-эй! — Господин, — планшет метко отлетел в объятия диванных подушек: магией электронные приспособления чинились плохо, а испытывать на своей шкуре месть за загубленную игрушку Себастьяну не хотелось. Он деланно покаянно склонил голову и тут же без капли пиетета уселся на диван, предусмотрительно оставив планшет возле себя. Сиэль, недовольно бурча, нехотя поднялся с ковра, устроился в соседнем кресле и хмуро спросил: — Ну, чего тебе? Просто так Себастьян не приходил. После того, как в начале восьмидесятых они согласовали между собой «пакт о невмешательстве в личную жизнь», демон появлялся в доме Сиэля несколько раз в год, да и те встречи редко оканчивались благополучно, обеспечивая вооруженный нейтралитет на месяцы вперед. Но, несмотря на это, узнать о цели визита было любопытно. — Господин, мне несколько странно обсуждать подобное с вами, однако я… израсходовал все средства, — в голосе Себастьяна сквозило нежданное уныние, и Сиэль, против воли навострив уши, заинтересованно подался вперед: — Мы оба знаем: интриговать ты умеешь. Выкладывай уже. Демон несколько секунд пристально рассматривал его лицо, после чего отвел взгляд и признался: — Кажется, я влюблен. Сиэль от всей оставшейся души порадовался, что в данный момент не пил чай. — Ч-чего? — сипло переспросил он. — Вы слышали. Я влюблен. Бессильно откинувшись на спинку кресла, Сиэль прикрыл глаза. — За время нашего знакомства ты говорил, что демоны не умеют чувствовать и уж тем более как-либо привязываться, ровно сто четырнадцать раз, — сухо напомнил он. — Так что же изменилось, скажи на милость? Ты — лично ты — внезапно научился? — «Счастливей роза, ставшая духами, чем та, что на нетронутом кусте живет и гибнет в святости пустынной», — с мечтательной улыбкой продекламировал Себастьян. — Еще про «ты в моих глазах — весь мир» вспомни, — скептически заметил Сиэль. — Шекспира на ночь перечитал, что ли? — Вы не понимаете, господин… — Вот в это охотно верю. — Эта девушка — не такая, как те, кого я встречал раньше. Она — особенная. Сиэль пожевал губами, раздумывая, что хуже: наличие влюбленности у Себастьяна вообще или внезапное падение уровня его интеллекта в частности. По всему выходило, что второе. Он поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее, переплел пальцы на животе и героически предложил: — Рассказывай. В конце концов, это казалось привлекательнее набившего оскомину «нейтралитета». — Мари, ее зовут Мари. Я встретил ее в Токио на выставке роботизированной техники три месяца назад… — Погоди, на Айрексе? Ты-то чего там забыл? — поражённо перебил Сиэль, забыв, что собирался внимательно слушать. Айрекс — одно из самых крупных мероприятий в области робототехники и искусственного интеллекта. Сиэль знал это, потому что находил некоторые изобретения нового тысячелетия удивительными и стоящими внимания, но ожидать того же от пропитанного насквозь этикетом и традициями демона? Да Себастьян в периоды «потепления» между ними до сих пор газеты утюжил (и глянцевые журналы через тряпочку)! Причем железным, отнюдь не электрическим утюгом! А тут вдруг — роботы? — Робота-уборщика я там забыл, — спокойно пояснил демон и, обведя гостиную сканирующим взглядом, ехидно продолжил: — У вас ни одна живая прислуга дольше недели не задерживается, а мне надоело разгребать завалы, которые вы умудряетесь создать, пока меня нет. Сиэль открыл было рот, чтобы возмутиться, но вовремя вспомнил, к чему это в итоге приведет, и передумал: дослушать про таинственную Мари хотелось больше, чем упражняться в остроумии. — Судя по всему, не нашел, — констатировал он, выразительно глянув на пустые руки Себастьяна. — И что же за Мари? На миг Сиэлю показалось, что демон разочарован его отступлением, но тут алые глаза снова заволокло блаженной пеленой. — Она прекрасна! Хрупкий цветок, быть может, ирис… нет, камелия! — патетично воскликнул он и воздел руки к потолку. — Чудесная нежная камелия! Словно поцелованная прозрачным осенним солнцем, и эта таинственная дымчатость лепестков… — Так, заканчивай с ботаникой, Друитта напоминаешь, — раздраженно прервал его излияния Сиэль. — Она тебе понравилась, ясно. Дальше-то что? В кои-то веки пришел у меня благословения просить? — Нет, милорд, — Себастьян покачал головой и скорбно возвестил: — Она мне отказала. «А вот сейчас чашка, в которой удобно прятать улыбку, не помешала бы», — мимолетно подумал Сиэль, изо всех сил сдерживая гомерический хохот. — Прости, я не расслышал? Ответный взгляд демона можно было использовать для смертной казни без каких-либо дополнительных затрат. — Она. Мне. Отказала, — процедил тот, недобро сощурившись. — Да ну? Как такое возможно? — улыбка Сиэля потеряла оттенок формальности и грозила перерасти в искреннюю ухмылку. — Самому хотелось бы знать, — Себастьян сидел мрачнее тучи. Как же, великий соблазнитель получил от ворот поворот, да к тому же — от человеческой девчонки! Сиэль слишком хорошо знал и степень самолюбия Себастьяна, и численность его «любовных» побед. По крайней мере тех из них, что произошли после его второго рождения. Себастьян никогда не отличался особой разборчивостью, предпочитая мимолетные связи, и, как и все демоны, был чрезвычайно тщеславен, осознавая свою привлекательность для смертных. Как правило, оказывалось достаточно одного взгляда, жеста, фразы (для тяжелых случаев) — и несчастная избранница падала к его ногам быстрее, чем Сиэль съедал свои любимые шоколадные трюфели. Он знал — сам видел несколько раз. Чаще подобная охота была игрой, иногда — спором, реже — приказом. Тот, правда, Сиэль практиковал в последний раз около полувека назад, еще до «соглашения», и вспоминать об этом не любил. Как бы то ни было, но он признавал действенность себастьяновых методов соблазнения и еще не встречал особы, способной сказать «нет». — Так, значит, ты пришел… — медленно начал Сиэль, недоверчиво глядя на демона. — Просить совета, да, — с траурным видом протянул тот. — М-м… Просить совета… совета просить… — Господин? — Тш-ш… подожди, — Сиэль приложил палец к губам и замер, чуть прикрыв глаза. — Дай насладиться моментом… Себастьян тотчас вернул себе самообладание, и Сиэль, наткнувшись на его предупреждающий взгляд, все-таки не выдержал и расхохотался. — Ой, не могу! Ты! У меня! — всхлипывая от смеха, он сполз в кресле и, не переставая хихикать, выдавил: — Ты даже цвет обоев в моей спальне выбрать мне не доверил, а теперь интересуешься, как за девицей ухаживать? В лесу мор начался, не иначе! — Если вы угомонились, может, соизволите что-нибудь дельное предложить? — невозмутимо проговорил демон, закидывая ногу на ногу. Сиэль с трудом выпрямился, все еще вздрагивая от смеха, и, утерев выступившие на глазах слезы, честно постарался сосредоточиться: — Что насчет твоего страстно-пленительного взгляда а-ля «первый кот на деревне»? — Даже блеска в глазах не появилось. — Улыбка «няшки-обаяшки»? — Рыбному филе она и то искреннее улыбалась. — М-да. Ну, а это твое «Леди, как вы находите этот вечер» и дальше по тексту? Всегда срабатывало. — Сказала, что не интересуется интрижками, и посоветовала попробовать артишоки, — со вздохом отозвался Себастьян. Сиэль задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику. — Забавно. А она точно не по девочкам? — неожиданно предположил он. — Разве мне это когда-нибудь мешало? Но, в любом случае, она чуть ли на шею не кинулась какому-то щеголеватому выскочке с фамилией Анжел, — ответил демон и досадливо поморщился: — Навевает неприятные воспоминания. Сиэль хмыкнул, но промолчал. Если речь шла о том Анжеле, о котором он подумал, то ничего странного в поведении Мари не было. Хотя на шею — это, конечно, чересчур экспрессивно. — Значит, этот вариант отпадает, — Сиэль почувствовал, что начинает входить во вкус: виданное ли дело, ни одна из уловок Себастьяна не подействовала! — Если она не хочет интрижек, может, стоит поиграть в принца? — Шестьдесят восемь выброшенных в мусорный бак букетов, два отравления — аллергия на молоко и красный перец — итальянская и восточная кухня соответственно, острый приступ агорафобии в планетарии, небольшое утопление на озере, подвернутая лодыжка на ледовом катке, — безжизненным тоном отрапортовал демон. — Парк аттракционов? — Девять попыток, в итоге, после согласия, — боязнь высоты. — Да уж, с таким анамнезом экстремальное свидание можно не предлагать. Кино? — Семнадцать попыток, отказ. — Ужин… кроме итальянской и восточной? — Превентивный отказ после второго посещения больницы. — М-м… прогулка в парке и пончики? — Три попытки, отказ. Пончики — диета. — Театр? Балет? Опера? — «Скучно». «Непонятно». «Скучно и непонятно». Сиэль осознал, что сидит с приоткрытым ртом. — Ну, а котики? — с робкой надеждой выдохнул он. — Котиков своих показывал? — Отек Квинке на шерсть, — тут же разочаровал его Себастьян. — Черт возьми, да она что, проклята?! — Не оскорбляйте любовь всей моей вечности, господин, — мгновенно подобрался демон, и Сиэль примирительно вскинул перед собой раскрытые ладони. — Ладно-ладно, не нервничай, я еще гостиную в западном крыле с прошлого раза не восстановил. Себастьян удрученно вздохнул и вдруг окинул его нечитаемым взглядом, а когда Сиэль вопросительно приподнял брови, с безнадежностью в голосе пробормотал: — Демон искушения спрашивает совета по соблазнению девушек у своего малолетнего господина… Дожили. — Это с какого перепугу я «малолетний»? — лениво и даже почти не возмущенно поинтересовался Сиэль. Спорить о разнице в прожитых годах с каждым десятилетием становилось все скучнее. Иногда доведенный до белого каления демон проговаривался о том или ином событии в истории, которому был свидетелем, и поначалу Сиэль пытался высчитать хотя бы приблизительный его возраст. Но он начал подозревать неладное, когда краткие упоминания вроде «Я стоял на соседней горе и наблюдал. Знатный ливень был, да…» постепенно превратились в «Лично зверушек собирал и доски строгал и вообще, Ной тот еще прощелыга был». Стало очевидным, что воспоминания Себастьяна следовало тщательно фильтровать. Вот и сейчас: — Ох, господин, — тон демона прямо-таки сочился снисходительностью. — Я помню, какого цвета был закат в день, когда начали строить пирамиду Джосера. — То-то после прошлого визита я в твоем кресле песок нашел, — меланхолично парировал Сиэль. — Из тебя, или сувенирная пирамидка разбилась? Себастьян разом помрачнел и припечатал: — Все смеетесь, милорд? Конечно, вам сложно понять… — Да куда мне, второй век разменявшему, до тебя и твоей вечной любви, — кивнул Сиэль, мастерски скрыв обиду в голосе. — Правда, совет насчет твоей Мари дать все же могу. В глазах демона зажегся огонек интереса. — Неужели? — Представь себе, у меня есть некоторый опыт в подобных делах. Не чета твоему, разумеется, — Сиэль скривил губы в улыбке. — Тем не менее, такой тип девушек, как Мари, мне знаком. Вспомни, где вы встретились, и подумай, что она там делала? — На Айрексе, — машинально отозвался Себастьян и замолчал, задумчиво прищурившись. — Хочешь сказать, она любит все это? — через непродолжительное время с сомнением протянул он. Сиэль усмехнулся, проигнорировав переход на неформальный тон: — «Это»? Это будущее, Себастьян, человеческое будущее. А она, если ты вдруг забыл, человек. — Но большинство этих якобы увлекающихся не пойми чем леди в глубине души все равно мечтают о… — …прекрасном принце на белом ко… пардон, на черных крылышках? Пусть и большинство, но не все же. Возможно, она мечтает о гениальном механике или инженере-конструкторе? — Сиэль лукаво улыбнулся, но, подумав, поправился: — Или о карманном атомном реакторе: никогда не знаешь, куда таких в фантазиях унесет. — Предлагаешь мне стать специалистом во всех этих электронных игрушках? — Сиэль мог поклясться, что в глазах Себастьяна промелькнул ужас. — Нет, не стоит, — успокоил он, стараясь не улыбаться слишком открыто. — Несмотря на твои сказки о пирамидах, у тебя особый шарм выходца из эры парового двигателя. Просто эта Мари — не твой тип. Себастьян нахмурился и бросил на него взгляд, каким около века назад заставлял Сиэля доесть «чрезвычайно полезную овсянку». — Милорд, мы, кажется, это уже обсудили… — вкрадчиво начал он, но Сиэль быстро взмахнул рукой и, ловко поймав подлетевший к нему планшет, шустро застучал по виртуальным клавишам. — Ты опять? Взгляд демона наполнился насмешливым осуждением, но Сиэль не обратил на это внимания, что-то сосредоточенно ища. Пару мгновений спустя он довольно улыбнулся и поднял глаза на Себастьяна. — Да, опять. Опять тебе помогаю, демонюга неблагодарная, — Сиэль повернул к нему экран планшета. — Вот куда тебе надо Мари отвести. — «Нано Корея. Международная выставка-симпозиум нанотехнологий», — прочитал вслух Себастьян и удивленно приподнял брови. — Думаешь, сработает? Сиэль, пожав плечами, небрежно заблокировал планшет: — Во всяком случае, это будет явно удачнее, чем с молоком и перцем. Себастьян несколько секунд внимательно смотрел на него, словно просчитывал вероятность успеха «миссии», а потом, наконец расслабившись, откинулся на спинку дивана и едва заметно улыбнулся. — Что ж, хуже уже вряд ли станет, — он благодарно склонил голову и совсем другим голосом закончил: — Я тебе пирог с патокой принес. И с меренгами. Ты вроде говорил в прошлый раз, что… Закончить он не успел — Сиэль, засияв рождественской звездочкой, мгновенно подскочил с кресла. — И ты молчал?! — воскликнул он и, ухватив Себастьяна за рукав, потащил его к выходу из гостиной. Демон привычно не сопротивлялся. — Пора пить чай! Чай пил только Сиэль. Себастьян предпочитал горячий шоколад, правда позволял его себе редко: боялся пристраститься. Но тем не менее в компании Сиэлю не отказал, устроившись напротив него за столом. — Что нового в твоей котландии? — третий кусок торта Сиэль уже не ел, а лениво ковырял, что позволило сосредоточить внимание на разговоре. — Четверо новых жильцов за прошлый месяц, — голос Себастьяна ощутимо потеплел, как и всегда при упоминании его «хобби». Идею о кошачьем питомнике Сиэль в свое время не поддержал: он по-прежнему не особенно любил этих своевольных животных, несмотря на исчезновение раздражающей аллергии и их необъяснимую симпатию к нему самому. Поначалу, когда они с Себастьяном еще жили вместе, тот пытался приютить несколько заблудших кошачьих душ, но Сиэль, устав просыпаться в окружении пушистых клубков, в конце концов пресек эту благотворительность. После «соглашения» Себастьян, не любивший вникать в юридические тонкости людей, одарил своим безвозмездным вниманием небольшой питомник в пригороде Лондона, да так прикипел к нему, что последние тридцать лет негласно им руководил. Сиэль изредка втайне проверял состояние его дел, Себастьян успешно делал вид, что не знает об этом, и в итоге все были довольны. — Правда, с неделю назад приходили какие-то смутные личности, — озабоченно добавил Себастьян. — Вели с директором странные разговоры о строительстве нового торгового центра. — Погоди, — Сиэль нахмурился, просчитывая ситуацию. — Только не говори, что они хотят снести питомник? Демон кивнул: — Я поговорил с директором: они предлагают большие деньги по его меркам, и он согласится, — и задумчиво продолжил: — Теперь вот думаю, когда стоит принять радикальные меры. Сиэль хмыкнул, поняв, какие меры тот имел в виду. — Обожди пока с новыми трупами, ладно? — Настаиваешь? — Себастьян лукаво улыбнулся. — Всего лишь рекомендую, — не повелся Сиэль. — Что ж, — демон поднялся и едва уловимо склонил голову в поклоне. — Я приму обе твои рекомендации к сведению. До встречи. И постарайся не стать к моему следующему визиту первым в мире демоном с диабетом. Сиэль закатил глаза и помахал рукой вслед скрывшемуся за дверью Себастьяну. Потом вздохнул и тщательно упаковал остатки тортов. Помимо очевидных причин, диабет ему не грозил хотя бы потому, что сладкое Сиэль ел от силы раз в пару месяцев.***
Розовая пена облаков, на вид ни капли не отличаясь от сахарной ваты, так и манила откусить от крайнего из них побольше. Сиэль прицелился и, ловко подпрыгнув на шляпке зефирного гриба, почти дотянулся до нижнего облака, как вдруг почувствовал, что его одеяло обрело способность к самостоятельному передвижению. А над ухом искушающим аспидом прошелестел знакомый голос: — Милорд, проснитесь, мне срочно нужна ваша помощь. Сиэль поморщился и зарылся носом в подушку, усилием воли возвращаясь в последний сон — полянка грибов-батутов уже начала обретать резкость, как одеяло бесцеремонно стянули еще ниже и укоризненно произнесли: — Вам не стыдно, милорд? Сами ведь обещали, а теперь что, в кусты? Сиэль измученно застонал и соизволил-таки ответить: — В ортопедические подушки, Себастьян. Который час? — Половина шестого утра, господин, — бодро отрапортовал голос. — Самое время помочь ближнему. — Я лег только час назад. Давай ты к другому ближнему сходишь? — невнятно пробубнил Сиэль, успешно прорыл себе подподушечный ход и затих. — Нет уж, ты обещал, — матрац рядом прогнулся: демон вольготно устроился на свободной половине постели и, закинув руки за голову, небрежно добавил: — Не сработала твоя рекомендация, кстати. Похоже, ты снова преувеличил свой опыт в амурных делах. Подобного Сиэль стерпеть уже не мог: пришлось проснуться и, вынырнув из-под подушки, хмуро покоситься полусонными глазами на довольного своим выпадом Себастьяна. — В смысле, «не сработала»? — Побывали мы на той выставке, Мари вроде как даже понравилось — я не уверен, для меня все эти современные чудачества слишком странные, — но после она не поспешила пасть в мои объятия. Так что с подходом ты просчитался. Сиэль взбил подушку, плюхнулся на нее и с неудовольствием понял, что Себастьян находится от него на расстоянии полутора футов максимум. Анализируя этот факт, он почти не обратил внимания на сетования демона. — Погоди, — он незаметно отодвинулся, замаскировав свое движение поиском одеяла, — ты что, всерьез рассчитывал на постель после одной несчастной выставки? — Хотя бы на горячую благодарность, — оскорбленно пояснил Себастьян. — Я ведь и журналы об этих роботах почитал, и маршрут самый увлекательный разработал, и даже миниатюрную модель какого-то лазера в качестве сувенира ей достал. А в итоге — пшик! Впервые встречаю подобное… равнодушие. — Ну, положим, не впервые, — лениво напомнил Сиэль, но оценил резко посмурневшую физиономию демона и тяжело вздохнул: — Проклятье, да за одно только разнообразие попыток ей стоило бы сжалиться над тобой. — Вот спасибо, милорд. — Всегда пожалуйста, Себастьян, — елейным голосом отозвался Сиэль. Себастьян промолчал, не сводя с него глаз. Через некоторое время Сиэлю начало казаться, будто возникшее молчание пружинит о его черепную коробку и неторопливо, с мягкой неуклонностью крейсера что-то требует. Он рискнул поднять взгляд и тут же увяз в вишневой трясине чужих глаз. — Не-ет, прекрати-и, — жалобно простонал он, мгновенно пряча лицо в подушку. — Сам ведь сказал, что идея с выставкой провалилась! Вот и выплывай дальше самостоятельно! — Но течение явно верное, милорд, — возразил Себастьян и, обнаглев окончательно, осторожно потянул подушку Сиэля на себя. Тот возмущенно пискнул и вцепился в нее обеими руками, одновременно сползая под одеяло. — Ну, значит, попутного ветра тебе! Возьми надувную лодку в гараже. А у меня — сон-день, — приглушенно пробухтел он, замер в одеяльном коконе и довольно выдохнул, когда посягательства на подушку прекратились. Послышался тяжелый вздох, и вновь наступила печально-укоризненная тишина. На сей раз Сиэль выдержал секунд пять, после чего резко сел и, откинув сползшее одеяло, мрачно уставился на вскинувшего голову демона. — Ладно, черт с тобой, пошли, — сказал он, на ощупь нашаривая у кровати любимые пушистые тапочки. Себастьян стремительно оказался на ногах и, подав Сиэлю теплый халат, недоуменно вопросил: — Куда? Сиэль, от недосыпа едва не запутавшись в поясе, прошлепал к выходу из спальни и, на миг остановившись, бросил через плечо: — Как куда? Побуду Паком и одарю тебя современной модификацией волшебного зелья. Повел он демона в святая святых — охваченные специальным защитным контуром комнаты, носящие громкое название «рабочей мастерской», хотя куда правдивее было бы называть их «свалкой гениальных и не очень идей». Они спустились на первый этаж, миновали пару коридоров и подошли к уходящей спиралью вниз лестнице в подвал. В свое время именно там, среди хозяйственных помещений, Сиэль запланировал вход в свой уголок для хобби и спрятал его так, что и Себастьян, периодически появляющийся в доме, до него не добрался. В конце концов, у каждого демона был особый дар, и Сиэль развивал свой весьма усердно. У неприметной с виду стены он остановился, оглянулся и, заметив на лице Себастьяна неподдельное любопытство, довольно усмехнулся. — Только одна просьба, Себастьян, — проворчал он, прикладывая ладонь к потемневшей от времени штукатурке. — Все, что угодно, в пределах разумного, — мгновенно отреагировал тот. — Ничего не трогай. С этими словами дверь тихо и плавно отъехала в сторону, открывая их взглядам узкий коридор с гладкими, будто отполированными, темно-серыми стенами. Сиэль ступил в него, с удовлетворением наблюдая за цепочкой вспыхивающих друг за другом ламп, и двинулся вперед. Себастьян шел вслед за ним совершенно бесшумно, даже дыхание, казалось, задерживал. Пол коридора постепенно поднимался, образовывая небольшой угол: Сиэль не рискнул проводить львиную долю свободного времени в подвале и опустил мастерскую в землю лишь наполовину, снаружи скрыв окна, расположенные у потолка, оранжереей. Следующая дверь после его прикосновения раскрылась с едва слышным шипением, и Сиэль жестом пригласил Себастьяна внутрь. Тот вошел, щурясь и недоверчиво осматриваясь. Он заметил защитные контуры, сбивающие демонический нюх, и тем не менее не мог поверить, что до сих пор даже не подозревал о существовании этого места. Мастерская представляла собой квадратное помещение, разделенное двумя широкими колоннами на три неравные зоны: в дальней Себастьян разобрал нечто, напоминающее высоченный шкаф со множеством ячеек-ящиков, в ближайшей к нему стоял массивный деревянный стол, по обыкновению заваленный кипами разномастных бумаг; остальную же часть комнаты занимали узкие металлические стойки, перетекающие одна в другую и заполненные неопознаваемыми конструкциями. Стоило Сиэлю войти следом, как приглушенный свет вспыхнул ярче, освещая стены, украшенные десятками набросанных от руки странных схем, а откуда-то сверху вдруг раздался обезличенно-участливый женский голос: — Сиэль, вы покинули мастерскую час и двадцать минут назад. Настоятельно рекомендую вам восстановить работоспособность посредством сна. Себастьян перевел на Сиэля вопросительный взгляд, но тот только раздраженно дернул плечом и громко сказал: — Позже, сначала распечатай мне спецификации на последнюю «Плюшку», я, кажется, закончил их править. И документы, что позавчера пришли. — Слушаюсь, — ответили сверху, на столе что-то тихо зажужжало, и Сиэль, зевая, направился к шкафу. — Можешь в то кресло у стола упасть, только бумажки убери, — на полпути он обернулся и, увидев, что демон до сих пор стоит и пораженно смотрит на него, недовольно протянул: — Ну что такое? Да, представь себе, я разбираюсь в «современных чудачествах» чуть больше, чем ты думал. Что поделать, если у меня дар с изобретательством связан? Себастьян покачал головой и, с величайшей осторожностью переложив бумаги на стол, опустился в обитое темно-зеленым бархатом кресло. — Простите, милорд, я просто не ожидал такого… творческого подхода. Думал, вы только охранными сетями увлекаетесь. Сиэль, фыркнув, с грохотом выдвинул один из ящиков-ячеек и склонился над ним, что-то сосредоточенно ища. — То же изобретательство, Себастьян. Когда люди в технике продвинулись, мне показалось интересным сочетать ее с моей силой. Во многом я иду на ощупь, но иногда выходит очень забавно, Селена — яркий пример. — Селена?.. — Да, мистер Михаэлис? — тут же откликнулся голос сверху. Себастьян усмехнулся и взглянул на Сиэля с лукавством и нескрываемым восхищением. Тот, правда, не заметил, зарывшись в ящик по пояс. — Уф, вот она, — Сиэль наконец извлек на свет нечто шарообразное и, не глядя захлопнув ящик, вернулся к демону. — Смотри. Он раскрыл ладонь, демонстрируя небольшой золотистый шарик, размерами походящий на шар для пинг-понга, и вдруг подбросил его на ладони — шарик, вместо того, чтобы упасть вниз, засветился мягким золотистым светом и взмыл на уровень плеча Сиэля. — Это — Плюшка. Поисковик, если проще, — Сиэль поводил рукой перед шаром, и тот послушно повторил траекторию его движения. — Твоя Мари придет в восторг, ручаюсь. Правда, скопировать идею целиком ей не удастся: тут не только технологии замешаны. Но вот голосовой модуль будет ей весьма полезен. — Почему «Плюшка»? — спросил Себастьян, не отводя взгляда от парящего в воздухе шара. — Потому что Поисковик ЛЮдей Шарообразный, — пояснил Сиэль и, заметив ехидную улыбку демона, возмущенно добавил: — Не придирайся, я же не указываю тебе, как кошек называть! — Прости, — Себастьян покаянно опустил голову, скрывая улыбку, и невозмутимо поинтересовался: — Так как он работает? Сиэль еще пару секунд прожигал его взглядом, но после все же смилостивился и вернулся к разъяснениям: — Все просто. Он способен найти занесенный в базу данных неодушевленный объект на площади до двух квадратных миль и одушевленный — на площади до четырех квадратных миль. Сложность в том, что базу Мари придется пополнять самостоятельно, если, конечно, она не взломает какой-нибудь Ярд и не одолжит ее у них. Владелец у Плюшки один: при первом плотном прикосновении считываются отпечатки ладони, при первом поиске — запоминается голос. Сейчас покажу, как пользоваться, — он поманил шарик пальцем, и когда тот подлетел ближе, твердо сказал: — Плюшка, найди Себастьяна. Шарик засверкал ярче, мигнул и, шустро подлетев к демону, засветился радужным спектром и издал высокий чистый звук, похожий на перезвон колокольчиков. — Молодец, возвращайся, — шарик, прекратив звенеть, вернулся к плечу хозяина. — А теперь спать, — негромко приказал тот, и Плюшка, мигнув в последний раз, плюхнулась в подставленную ладонь Сиэля. Себастьян, заметив этот «плюх», не сдержал мягкой улыбки. — Любопытная и весьма полезная вещица, особенно учитывая вашу обычную безалаберность в поддержании порядка, милорд, — прокомментировал он, наблюдая как Сиэль аккуратно нажимает что-то на корпусе шарика. — Ну, в общем — да, — смущенно признал Сиэль и легко бросил шар в сторону демона. — Отчасти потому и создавал ее, чтобы в своих бумагах не потеряться. Селена хороша, но все углядеть не может. Кстати, о бумагах. Он ловко передвинул самую высокую кипу на столе и спустя несколько секунд протянул Себастьяну десяток печатных страниц. — Это спецификации, особое внимание там устройству голосового модуля уделено, передашь Мари. А это, — в руки демона упало еще несколько листков, — твое решение проблемы с питомником. Себастьян скользнул взглядом по листам и ошеломленно замер. — Господин… — А теперь — на выход! — Сиэль бесцеремонно вытянул его из кресла и подтолкнул к двери. — Кыш-кыш! Маленьким демонам, ничего не смыслящим в отношениях, давно пора спать. До самого выхода из секретного коридора Себастьян безропотно молчал, но как только дверь за ними вновь превратилась в ничем не примечательную стену, остановился и придержал Сиэля за рукав. — Ну что еще? — тот сонно потер глаза и в усталом ожидании посмотрел на него. Себастьян потянулся к нему, словно хотел провести ладонью по его волосам, но остановил себя и вместо этого легонько щелкнул Сиэля по носу, широко улыбнувшись: — Следующих трех котов назовете вы. В синих глазах заплясали черти. — Честно-пречестно? Демон вздохнул, поняв, что снова загнал себя в ловушку, но все же уточнил: — Только, пожалуйста, давай не как в прошлый раз? — Чем тебя не устроил Имсик? — во взгляде Сиэля сквозило столь явное непонимание, что Себастьян покачал головой и неторопливо направился к лестнице. Уязвленный господин хвостиком засеменил за ним. — А как расшифровывается, помнишь? — Интегральная микросхема, — буркнул Сиэль. — И что не так? Отличное имя! — А Бейсик? — коварно продолжил Себастьян, незаметно улыбаясь. — А в нем-то что непонятного? Ну не нравится, Барсиком называй! — оскорбленно воскликнул Сиэль и, гневно фыркнув, обогнал демона, собираясь вернуться в спальню. Но у подножия лестницы на второй этаж вдруг затормозил и обернулся — Себастьян замер в нескольких шагах от него, и во взгляде его читалась нежная насмешка и что-то еще неуловимое, от чего Сиэль вздохнул и тихо сказал: — Расскажешь, что с Плюшкой получится? Себастьян почтительно поклонился. — Разумеется, милорд. Отдыхайте, вы действительно выглядите уставшим. Проснувшись к следующему вечеру, Сиэль нашел на кухне, отмытой до блеска, еще горячий и заботливо накрытый салфетками пирог. На этот раз — мясной.***
Сиэль в последний раз лениво пролистал документ, оценивая результаты многочасовых усилий, после чего заблокировал планшет, небрежно отбросил его в сторону и удовлетворенно улыбнулся. Идея совместить кое-какие давние наработки с новым протоколом могла принести, помимо скучной прибыли, и реальную пользу: он действительно все еще не терял надежды заполучить идеального робота-уборщика. Тут Себастьян, не единожды комментирующий крайнюю степень несамостоятельности Сиэля в быту, был прав. В попытке размять затекшие плечи он потянулся, не вставая с дивана, и удивленно застыл, когда воздух у двери замерцал и через мгновение из сероватой воронки возник приснопамятный демон. — Себастьян, ты идешь на рекорд: с прошлой встречи и трех дней не прошло. Что-то случилось? — удивленно поинтересовался Сиэль. Себастьян, в противовес неформально одетому хозяину дома облаченный в удлиненный пиджак, застегнутый на все пуговицы, — и кто из них уроженец Викторианской эпохи, спрашивается? — не ответил. А взгляд его, обволакивающий и жгуче-пряный, мгновенно стер улыбку с лица Сиэля. — Господин… — О, нет, — Сиэль, сообразив, чем грозит такой тон, поспешно поджал под себя ноги и выдвинул вперед подушку-щит. — Нет-нет-нет! Даже не думай! В прошлый раз, когда Себастьян был в подобном состоянии, дело приняло неприятный и весьма смущающий оборот. В ближайшее столетие повторять этот опыт Сиэль не желал. Да в последующие — тоже. Тем временем демон, не торопясь, будто зная, что Сиэлю все равно не сбежать, стал медленно приближаться к дивану. — Что же вы, господин? Испугались? — его голос был похож на горячее молоко с медом: вроде бы вкусно, но от пятой кружки подряд уже тошнит. — Себастьян, что случилось? — настойчиво повторил Сиэль, мысленно прикидывая, помогут ли на сей раз мольбы или придется пускать в ход зубы. — Давай поговорим, а? — Непременно, милорд, — мягкий, пружинящий шаг. Так не демоны — коты к глупым воробьям подкрадываются. Сиэль вжался в спинку дивана, прикрываясь подушкой, словно та была святым крестом, а Себастьян… впрочем, крест бы все равно не подействовал. — Себастьян, ну что я опять такого сделал? Но, даже если и сделал, ты наверняка принимаешь все слишком близко к сердцу! — нервно воскликнул он. — Какому сердцу? Вы ведь утверждали, что у меня его нет, — еще шаг. Когда Сиэля коснулись руки демона, он задрожал и не выдержал — зажмурился, выпаливая на одном дыхании: — Ладно-ладно, я признаюсь, только не щекочи! Руки, бережно, но непреклонно обхватившие его плечи, дрогнули, а над ухом раздалось растерянное: — В чём? Сиэль замер, не веря, что угроза миновала, и, открыв левый глаз, осторожно спросил: — А в чём выгоднее? Себастьян несколько секунд рассматривал его нечитаемым взглядом, а потом, фыркнув, тихо рассмеялся и крепко прижал его к себе, обдавая макушку горячим дыханием. — Получилось, милорд! У меня с Мари все получилось! — Что?! — вскрикнул Сиэль, от неожиданности не успев скрыть ужас в голосе. Но демон словно не заметил промашки: на мгновение усилив объятия, он разжал руки и опустился рядом на диван, мечтательно прикрывая глаза. — Да-да… Самому все еще не верится. Я принес ей твою «Плюшку», передал бумаги и два часа слушал: насколько уникальны твои разработки и сколько всего изумительного она сможет теперь создать. А потом она сказала, что стать спутницей друга такого одаренного человека, как ты, будет честью, и приняла мое предложение. Разве это не победа? Сиэль, во время монолога Себастьяна неотрывно смотрящий на его вдохновленное лицо, опустил глаза и, не отдавая себе отчета, изо всех сил впился пальцами в шелк прижимаемой к груди подушки. — У нее странная логика, но все же прими мои поздравления, — сухо отозвался он. — Еще одна душа пала к твоим ногам. И что дальше? Как обычно, к новым вершинам? — Не в этот раз, милорд. Знаешь, я долго шел к этому, но в конце концов понял, что ты имел в виду тогда, — вдруг тихо сказал демон, неотрывно глядя на Сиэля. Тот ощутил волну холода, скользнувшую вниз по позвоночнику, и скривился: — Не самая приятная тема для обсуждения. — Возможно, но ее стоит поднять хотя бы раз, — возразил Себастьян непреклонным тоном, — чтобы закрыть окончательно. Сиэль длинно выдохнул и, вытянув ноги, уперся ими в чужое бедро. — Я не передумал, — устало и подчеркнуто серо ответил он. — В нормальных отношениях не место фигуральным зарубкам на дереве и коллекционированию чужих постелей. Но у тебя свое понятие нормы, к которому мне совсем не хочется быть причастным. И, кажется, я еще в прошлый раз ясно дал это понять. Себастьян, натянуто улыбнувшись, кивнул: — О да, твое «катись за своими зарубками на ближайшую опушку, пока не поймешь, что идиот» было весьма красноречивым, — говоря это, демон осторожно распрямил ноги Сиэля и переложил к себе на колени, осуждающе цокнув: — Почему у тебя вечно ледяные пальцы? Сиэль, не выпуская из рук подушки, сполз пониже, оперся головой о подлокотник дивана и задумчиво воззрился на Себастьяна. — Я тогда много чего сгоряча ляпнул. Не ожидал, что в итоге выйдет вот так, — хмуро признал он, не делая даже попытки избежать теплых прикосновений чужих рук. — Потому что я теплолюбивый демон. Сиэль хорошо помнил тот день. Они с Себастьяном уже год жили в Копенгагене — Сиэль тогда непродолжительно увлекался архитектурой, — и находились на той стадии взаимоотношений, когда приказывать ввиду проведенных рядом десятилетий было уже неуютно, а просить — еще слишком неловко. «Вдохнуть свободы» — вот как называл Себастьян свои довольно частые и порой весьма демонстративные отлучки. Отдельным приказом с десяти вечера до шести утра он получил право заниматься своими делами — и ни разу не упускал случая отдохнуть от Сиэля в обществе прекрасных и посредственных, доступных и благовоспитанных дам и не совсем дам. Он называл это скукой, прихотью, игрой с известными ставками, и Сиэль прекрасно понимал, что большая часть представления давалась исключительно для него — единственного зрителя, способного оценить мастерство актера. Сам он к тому моменту уже давно разобрался в собственных страстях, но смириться с ними и принять до конца не успел. Ханжеское викторианское воспитание — не то, что можно легко и быстро из себя вытравить, особенно когда тот единственный, ради кого хочется пойти наперекор убеждениям, стремится всего лишь к очередной «зарубке», пусть даже долгожданной и в какой-то мере знаковой. Сиэль был способен простить Себастьяну многое, но не пренебрежение. Таким образом, миг, когда демону надоело ходить вокруг да около, стал роковым: он попытался использовать привычную тактику соблазнения на Сиэле и в ответ услышал о себе много нового и интересного. Но — необдуманного. Пожелание Себастьяну отправиться в известные дали за свежими зарубками оказалось высказано в настолько ультимативной форме, что было расценено как расторжение контракта. И демон ушел, окинув Сиэля напоследок обиженно-недоуменным взглядом, будто в самом деле не понимал, какое унизительное предложение сделал и что им перечеркнул. Сиэль хорошо помнил тот день, потому что именно тогда должна была окончательно разорваться уникальная — почти вековая, исключительно платоническая и до отвращения ценная — связь двух демонов. Вот только… — Не могу сказать, что недоволен настоящим положением дел, — Себастьян пожал плечами и, легким движением кисти создав из воздуха цветастый плед, привычно укутал ноги Сиэля, проворчав: — Теплолюбивые демоны пользуются носками. А у тебя ходить босиком уже стало дурной привычкой. Вот только слова, опрометчиво пересекшие нить контракта, обернулись обоюдоострым лезвием и выпили силы Сиэля подчистую. Он не погиб, но прошел по грани и стал слабее котенка не только в сверхъестественном, но и во вполне прозаичном физическом смысле. Когда за Себастьяном захлопнулась дверь, он закрыл глаза и, почувствовав, как пол стремительно уходит из-под ног, понял: в таком состоянии он долго не протянет. — Еще бы ты был недоволен: свободен, сыт и с котятками. Идиллия же, ну, — усмехнулся Сиэль, шевеля пальцами укрытых ног. — Привычка как привычка, отстань. Тем сюрреалистичнее было очнуться на мягкой постели ослабленным, но вполне живым. Но еще более феноменальным явлением оказался Себастьян, как ни в чем не бывало вошедший в спальню с подносом в руках. Демон задержался в доме на две недели: развлекал Сиэля разговорами и чтением, купал его, баловал вкусностями и вообще вел себя так, словно не было между ними века разногласий. А когда Сиэль восстановил силы, они заключили то самое соглашение. Себастьян на первых порах возвращался довольно часто: возникал как черт из табакерки, журил за беспорядок, устранял его, кормил Сиэля сладостями и вновь исчезал по своим таинственным личным делам. Они ссорились почти постоянно: у демона, лишенного поводка, оказался непредсказуемо тяжелый характер, да и Сиэлю было непросто научиться говорить с ним на равных. Но, несмотря на недомолвки, распри и взаимное непонимание, визиты Себастьяна, хоть и перемежались порой месячными бойкотами, никогда не прерывались. А Сиэль ни разу так и не спросил, почему тот вернулся. Равно как и не противился тому, что демон до сих пор звал его «господином». Он привык к Себастьяну заново: к его извечному подтруниванию и своеволию, редким встречам с долгими беседами, сладким гостинцам, оставляемым будто нарочно, почти ласковому «милорду», так легко соскальзывающему с губ, и плохому вкусу на случайных пассий. Он привык, и это было страшнее всего. — И тем не менее, я действительно понял, милорд, — упрямо повторил Себастьян, нахмурившись. — Для полной идиллии не хватает еще кое-чего. И теперь я надеюсь восполнить этот пробел. Потому что потерять существо, добровольно ставшее самым близким к понятию «друг» — намного хуже случайно расторгнутого контракта. Потому что отпустить самому — стократ больнее. — Значит, и правда выбрал Мари в постоянные спутницы? — Она прекрасно бы подошла, не так ли? Я наконец, как вы бы выразились, перестал быть идиотом и осознал, что постоянство в отношениях — величайшая ценность. Сиэль дернул плечом, отстраненно подумав, что для него самого постоянство из раза в раз становится величайшей глупостью. — Что ж, лучше поздно, чем никогда, Себастьян. Тебе понадобилось всего-то тридцать с лишним лет для принятия этой мысли, — спокойно сказал он и едва заметно улыбнулся: — Думаю, теперь ты будешь слишком занят, чтобы появляться здесь. — Вы правы, — демон пристально смотрел на него и говорил так легко и убежденно, что горький ком в горле Сиэля никак не желал исчезнуть. — Действительно, в моих дальнейших визитах к вам больше нет нужды. Сиэль почти искренне порадовался, что лежит: с его стороны было бы совсем некрасиво сползать по стенке и заходиться рыданиями, как какой-то девице. А еще невероятно наивно — думать, будто Себастьян намеревался ходить к нему в гости всю свою жизнь. Думать, будто тот способен променять Мари — девушку, прекрасную во всех отношениях, кроме аллергии на котов, — на него, Сиэля, создание проблемное и язвительное сверх меры. Он перевернулся на бок, одновременно подтягивая колени к животу, и, свернувшись калачиком, уткнулся лицом в подушку. — Мне… жаль, — донеслись до Себастьяна приглушенные слова. Он тяжело вздохнул, набросил на калачик плед и, пересев на пол, облокотился на диван так, что голова Сиэля оказалась напротив него. — Конечно, тебе жаль. Я ведь теперь не смогу твои залежи чайных пакетиков разбирать, — мягко заметил демон. — А в них иногда такая симпатичная плесень заводилась… Хотя, знаешь, пакетики — тоже дурная привычка. И не стыдно, господин граф? Из-под подушки раздалось неразборчиво-гневное шипение: — Это было-то всего один раз, не наговаривай! У меня тогда аврал по срокам и кризис новой идеи на один день пришлись! — Да-да… И тортики больше печь не смогу… Кстати, шарлотку сделал. Будешь? — Прощальная шарлотка? Как-то не звучит, — угрюмо пробурчал Сиэль, незаметно смаргивая в подушку лишнюю влагу. — Возможно. А Мари, к слову, не понравилось: слишком много яблок, говорит. — Ничего она в шарлотках не смыслит, — едва слышно прошептал Сиэль и громче, но все так же не открывая лица, добавил: — Творожный с вишней попробуй сделать. Глаза Себастьяна полыхнули облегченным торжеством, и он полным неподдельной заботы голосом произнес: — Знаешь, так ведь даже лучше будет: тебе больше не придется приглядывать за питомником. Сиэль в последний раз вжался лицом в подушку, опустил ее и наконец взглянул на Себастьяна из-под ресниц. — И лечить при случае твоих котов, — через мгновение продолжил он мысль и рефлекторно поморщился: годы, потраченные на обучение в ветеринарном колледже, до сих пор казались самым идиотским способом скоротать вечность. Но выхода не было: Себастьян, когда дело касалось семейства кошачьих, был не способен даже укол поставить. — И оформлять кучи юридических бумаг, чтобы перевести питомник на себя, — поддержал его Себастьян. — И скрывать мастерскую, боясь, что ты на нее случайно наткнешься и что-нибудь сломаешь, — увлеченно добавил Сиэль. — И отправлять остатки моих кулинарных шедевров в ближайшее кафе, чтобы не выбрасывать, — демон хитро прищурился. — Ты знал?! — уязвленно воскликнул Сиэль. Себастьян хмыкнул и выразительно поиграл бровями: — Неужто сомневался? Сиэль смущенно отвел взгляд, но миг спустя вновь посмотрел на демона. — А тебе больше не придется убирать мой бардак, терпеть дурацкие имена у котов и рассказывать сказки. — Очевидно так, милорд. Еще не придется вытаскивать тебя на свежий воздух, чтобы ты не протух, как теперь понимаю, в своей мастерской. А еще — обсуждать книги, музыку, историю и человеческую глупость. Не придется в принципе интересоваться твоей жизнью. — Радужные перспективы, не так ли? — подытожил Сиэль, безрадостно улыбнувшись. — Безумно, — со всей серьезностью подтвердил Себастьян. — Только есть одна проблема. Сиэль, мысленно вышедший на причал и уже успевший вытащить из кармана белый платок, притормозил и без особого интереса уточнил: — И какая же? — Я не хочу, — просто ответил демон. — Чего? — не понял Сиэль. Себастьян на мгновение возвел глаза к потолку, словно вопрошая, за какие конкретно грехи ему достался столь несообразительный недохозяин, и размеренно произнес: — Все эти радужные перспективы на себе испытывать. Не хочу. Сиэль, нервно скомкав метафорический платочек, запихнул его обратно в карман. Кажется, прощание откладывалось. — А чего тогда хочешь? — осторожно выдохнул он. — Дай подумать… — протянул демон, и его лицо озарила невинная ухмылка. — Для начала хочу узнать, что такого ты наобещал Мари, если она до последнего не соглашалась мне подыграть? В эту секунду Сиэль в полной мере осознал значение выражения «застыть соляным столбом». Даром что лежачим. Он молча открывал и закрывал рот, не в силах сообразить, что сказать первым: в голове мгновенно возникла миниатюрная черная дыра, поглотившая все мало-мальски разумные мысли. А Себастьян, видя его состояние, ласково и как-то до безобразия нежно улыбнулся, а затем, наконец поддавшись собственной слабости, протянул руку и погладил Сиэля по волосам. Это прикосновение вывело Сиэля из ступора, и он хрипло прошептал: — Как ты узнал?! — От тебя, — Себастьяна за такую улыбку до ушей захотелось ударить. — Помимо твоих оговорок — не думай, что я не заметил! — оказывается, тебя иногда очень полезно невовремя будить. Сам мне в руки спецификации отдал, а вместе с ними пару листов своих рабочих заметок. Робот-уборщик с голосовым модулем и слишком «живой» для техники начинкой. Если я правильно понял, Мари писала для него какой-то код? — Протокол, чтобы синхронизировать работу трех составляющих, — растерянно поправил Сиэль. — Одна из них летает, как Плюшка, и ведет поиск, вторая — чистит или мусор переносит, а третья — сам измельчитель. Они у меня вечно ссорились, не получалось реакции правильные вложить. А она как раз вела разработку протокола обмена данными для координации действий элементов многокомпонентных автоматических систем. — Значит, вы давно знакомы? — как бы между прочим поинтересовался демон, пропустив мимо ушей ворох непонятных терминов. — Чуть дольше двух лет, — на автомате отозвался Сиэль и замер. Ему действительно послышалось, или? Сиэль сел, небрежно отодвинув подушку, — рука Себастьяна скользнула вниз по его плечу, замерев у запястья, — и, взглянув на демона сверху вниз, подозрительно спросил: — В каком смысле, «подыграть тебе»? Лицо Себастьяна являло собой идеал безмятежности, но глаза выдавали: слишком темные и ожидающие, они сводили на нет все попытки казаться бесстрастным. — Полагаю, в том же, что и вам, милорд. Разве что вы поставили перед Мари противоположную задачу. Формально у вас даже получилось: она мне не поддалась. В привычном понимании. — И чем же ты ее соблазнил? — Сиэль не сумел сдержать любопытства. Демон широко улыбнулся, но улыбка снова не коснулась глаз. — Не поверите, господин. В итоге я просто в красках описал ей ситуацию и попросил помощи. И… кажется, произнес на диктофон несколько бытовых фраз. — Вот как? — Сиэль едва уловимо приподнял брови и, не удержавшись, фыркнул: — Ты даже не представляешь, на что подписался. Из тебя получится изумительный говорящий пылесос! Себастьян равнодушно пожал плечами, и его ладонь невзначай накрыла руку Сиэля. — Это небольшая цена за второй шанс, — с гранитной уверенностью ответил он. Сиэль поползновения демона прекрасно чувствовал: сложно не чувствовать, когда сердце у горла заходится. А еще знал, что Себастьян не лжет: он не лгал никогда, просто у Сиэля не хватало духу задать нужные вопросы. Поэтому сейчас он глубоко вдохнул и, едва удержав себя от малодушного желания зажмуриться, прошептал: — Ты мог убить меня, — «Ты мог убить меня после разрыва контракта. Я был не способен сопротивляться. Почему ты не сделал этого?». — А вы — меня, — мгновенно откликнулся Себастьян, — если бы в порыве благородства не перетянули на себя всю отдачу. — Я просто не… — Бросьте, всё вы поняли, — пальцы демона крепче обхватили ладонь Сиэля, словно ободряя. — В последний момент, но поняли. Я не исполнил контракт до конца и должен был поплатиться. — Значит, твое первое возвращение стало платой? Своеобразной благодарностью? — Отчасти. Мне хотелось понять, почему вы поступили так, — откровенность Себастьяна отозвалась мутной тяжестью в груди, но разумом Сиэль принимал этот мотив: он был логичен. И все бы хорошо, но в эту логичность торты не вписывались. И бесцеремонные побудки, и нотации о носках, и тихая повседневная нежность, и… да много чего не вписывалось. Он облизал пересохшие от волнения губы, подался вперед и заглянул в неспокойные, как море перед штормом, глаза: — Называй это благодарностью или очнувшейся совестью — неважно. Ни та, ни другая не объясняет того, что все последующие годы ты возвращаешься ко мне, вновь и вновь. Как бы мы ни ссорились, сколько бы времени ни прошло. Ты возвращаешься, и ты… Почему? И тут наконец безупречная маска демона дала трещину. Волны вспенились и хлынули на берег девятым валом. — По той же причине, по которой ты окончил колледж, хотя на дух не переносишь кошек и их внутренности в любых комбинациях… милорд. Сиэль не запомнил, как оказался на полу, прижатый к груди Себастьяна в бережном и каком-то отчаянном объятии. Демон удерживал его крепко, уткнувшись губами во встрепанную макушку, и в первую секунду Сиэль растерялся, не зная, куда деть руки. А потом они сами — незаметно и как-то очень естественно — устроились на спине Себастьяна, обнимая его в ответ. Сиэль выдохнул, только сейчас поняв, что задерживал дыхание, и неожиданно шмыгнул носом. И было совсем не стыдно — ни за повлажневшие ресницы, ни за судорожность, сменившую невесомость объятий, ни за неверящий шепот, скрадывающийся тканью демонского пиджака. — Значит, в гости больше не придешь? В волосах Сиэля запутался тихий смешок, виска осторожно коснулись теплые губы. — Я надеялся готовить тебе шарлотки каждый день. Или что-то другое. Что угодно. Но, разумеется, ты можешь… Сиэль, набравшись смелости, поднял голову. Взгляд Себастьяна опалял открытым пламенем и одновременно приносил успокоение — глубинное, незыблемое, то, что крепче слов и пустых обещаний. Сиэль улыбнулся: — Могу, — и, прежде чем согреть дыханием чужие губы, мягко добавил: — С возвращением домой.***
А в это самое время тридцатью милями севернее Парижа, в доме на тихой улочке Шервень города Крей, довольно потирала руки молодая девушка. Смуглая, быстроглазая, с тяжелым водопадом темных волос и яркой улыбкой на тонких губах — она была по-своему красива. Правда, скажи ей кто об этом, Мари бы недоуменно моргнула, пренебрежительно фыркнула и, поправив висящий на поясе набор «инструментов первой необходимости», отправилась бы компилировать очередное ядро. Человеческие взаимоотношения в любых проявлениях интересовали мадемуазель Бенуа чуть больше ежегодной миграции белых трясогузок, а любовный трепет она испытывала разве что при взгляде на свое детище — интеллектуальный, самообучающийся пылесос для нестандартных и труднодоступных поверхностей. Поэтому именно на нее пал выбор Сиэля около года назад. Мари еще раз окинула критическим взглядом стол перед собой, проверяя, не забыла ли чего, и мечтательно прикрыла глаза. Всего за несколько месяцев ей удалось не только найти финансирование для своего проекта, но и полностью закончить первый прототип. Когда ей предложили сделку, Мари поначалу не поверила: ну в самом деле, кому придет в голову платить несколько миллионов фунтов за то, чтобы она поводила за нос очередного ловеласа? Однако Сиэль не шутил. Они познакомились на одной из научных выставок в Париже: бледный юноша с пронизывающим насквозь взглядом и холодными руками оказался изобретателем и довольно живо заинтересовался ее исследованиями. Конечно, их сложно было назвать друзьями, но именно к ней он обратился со своей специфической просьбой, пообещав взамен не только материальную поддержку, но и патент на одну из своих разработок. Отказаться от такого подарка судьбы Мари не позволила ни совесть, ни жадность. Всю абсурдность сложившейся ситуации Мари осознала после встречи со своей «целью» — Себастьяном. Этот мужчина был безусловно очарователен и вполне мог сойти за объект ночных фантазий всех экзальтированных особ обоего пола от двенадцати до восьмидесяти. Тем загадочнее и непонятнее казалась причина, побудившая Сиэля заключить договор. Впрочем, любопытство Мари было сродни исследовательскому интересу ученого, а его удовлетворение — своеобразным экспериментом. Более того, исполнение сделки отнюдь не доставляло ей удовольствия: приставучий поклонник постоянно отрывал Мари от работы, подвергал ее жизнь опасности и — возмутительное безобразие! — испортил единственный действующий на тот момент прототип пылесоса. Не говоря уже об абсолютной неспособности поддержать разговор на любую тему, хоть немного связанную с достижениями современной науки. Давненько Мари не приходилось общаться с настолько приземленным и необразованным индивидуумом. Мари страдала, литрами пила антистрессовые травяные сборы и на «свиданиях» со скуки считала в уме производные высших порядков. Однако даже она признавала за Себастьяном одно-единственное достоинство. Мужчина имел поистине чарующий, будоражащий слух голос. Услышав его в первый раз, Мари поняла: ее совершенное детище должно заговорить, и непременно этим голосом. Она успела продумать до мелочей план для заполучения нужных записей, когда Себастьян притащил ей презент от Сиэля, в шутку назвав его волшебным зельем Пака (с юмором бедняге тоже не повезло, увы). Голосовой модуль в «Плюшке» пришелся как нельзя кстати, хотя куда больше Мари заинтересовал принцип работы самого устройства: даже того, что она сумела понять, хватило для осознания, что создатель шара либо гений, либо псих. В любом случае, Мари впечатлилась. И почти разочаровалась в Сиэле, услышав просьбу и условия второй сделки из уст Себастьяна. Увы, но ее знакомый гений-псих, по всей видимости, оказался подвержен банальным человеческим слабостям и умудрился влюбиться в наименее подходящий для этого объект — Себастьяна, предсказуемое до зевоты и, в общем-то, бесполезное для эволюции существо. «Увы, мирские тяготы калечат даже лучших из нас», — печально констатировала она и привычным жестом переключила клипсы в ушах на любимую радиоволну. Но все же Мари была девушкой добросердечной (в разумных пределах) и достаточно сентиментальной (до сих пор хранила на чердаке свой первый, собственноручно собранный пк), а потому на предложение Себастьяна подыграть согласилась, попутно «неосторожно намекнув» на личное знакомство с Сиэлем, и со спокойной совестью выпросила несколько десятков записей вожделенного голоса. В конце концов, поспособствовать воссоединению Оберона и Титании казалось логичным завершением эксперимента. И сейчас, пританцовывая от предвкушения, Мари собиралась попасть в собственную волшебную страну: для этого всего-то и нужно было вытянуть руку вперед и негромко щелкнуть пальцами. Серебристо-серая поверхность трехдюймового металлического корпуса-блина замерцала приветственной надписью, а выжидающую тишину комнаты разорвал вкрадчивый шелковый голос: — Приветствую, я — ваш робот-пылесос. Как вы назовете меня, госпожа?..14.07.16-09.11.16.