Жёлтое

К Наташе не прибавить, не убавить — Наташа идеальная вся, с головы до ног, а её ярко-алые волосы это просто нечто. Джанет никогда не мечтала о красных волосах, но таким, как у Романовой, не зазорно и позавидовать. Романовой вообще завидовать не зазорно — так думает Оса, глядя на однокурсницу. Романовой в принципе не зазорно — а даже нужно. А ещё ей совсем и никогда не совестно — это она тоже давно поняла. Наверное, именно поэтому Джанет загоняет свой легкий трепет при её виде куда подальше — что бы не помешал просто улыбнуться и рассмеяться рядом с Натальей. *** Когда Тони с обиженной миной отходит от их общей знакомой — хотя, если бы мнение Осы учитывалось, она бы давно называла Вдову другом — помимо трепета ей приходится оставлять внутри и частичку странной, совершенно неуместной радости. Наташа резкая и умеет говорить «нет» так, что больше к ней в жизни подходить не захочется, и это вызывает у Джанет какой-то детский восторг. Иногда ей кажется, что она слишком сильно тянется к русской, но в общем и целом это ей ни чем не мешает. Хотя ван Дайн предпочла бы знать, что с ней, чёрт возьми, творится. *** — Прекрати ходить такой кислый. — Ты не понимаешь, Джан — моё сердце разбито в который раз. Я в печали, как же ты не осознаешь трагичность подобной ситуации? Оса мимолётом отмечает, что рада очередному отказу Наташи. Оса отмечает мимолётом, потом задумывается на несколько долгих секунд и улыбается — во все тридцать два. Она вообще не склонна подолгу заниматься самокопанием и ковырянием старых ран. Их у неё немного (относительно), но это ни сколько не значит, что перед дождём они болят меньше остальных. — Тони? — Ну чего тебе опять, а? — Старк смотрит на неё очень уставшими глазами и ван Дайн зачем-то переходит на шёпот. — А что Наташа любит? — Понятия не имею, — она тихо хихикает над этим ответом. — Что-нибудь чёрно-красное. Джанет кивает и молчит, что лично она сама склоняется к красно-чёрному. *** Оса неуверенно подходит к ней после уроков, выловив момент, когда на них никто не смотрит. Джанет не знает, зачем она делает это — как не знает, зачем же Романовой столько оружия, когда она сама, вся, с ног до головы была как острый кинжал из чистого хрусталя. Не знает, но мысленно одобряет Вдову. А себя — нет, впервые, наверное, в жизни. — Тони просил передать? — Наташа бегло осматривает несколько ярко-алых роз и чёрную коробочку, перевязанную пошлой (по мнению русской) красной лентой. Оса смущается и немного виновато отводит взгляд. — Нет. Это тебе от… от меня. Романова удивлена — по ней видно. Не сказать, что удивлена приятно, но тем не менее, подарок она всё же забирает, пробормотав что-то на своём родном языке. Ван Дайн очень надеется, что это что-то хорошее. *** Через неделю Джанет получает несколько лимонно-жёлтых лилий и роспись, чем-то напоминающую ей паука. Получает, ставит в вазу, и сама не может понять, почему так радуется им и из-за чего ровно через семь дней подкидывает русской под дверь коробочку с подвеской — да-да, в виде паучка — и собственной подписью. Ван Дайн не большой любитель копаться в своём богатом внутреннем мире, но даже без этого она легко догадывается, что с ней что-то не так. Правда, не ясно, что. *** Через месяц Оса осознаёт про себя одну важную истину, буквально выбивающую почву у неё из-под ног. Она влюбилась в Романову. Она. В Романову. И это настолько невероятно, что она ходит, словно пришибленная этим фактом, где-то дня три. Молча. Даже не читая о моде и не расписывая все минуты своей жизни в инстаграме и твиттере. И это настолько невероятно, что Тони, кажется, искренне за неё беспокоится. — Ты в порядке? — спрашивает как-то Старк подругу, пока они сидят в кафетерии. — Угу. — Точно? — Ага. Тони щурится: — Я думаю, ты мне врёшь. Джанет вздыхает. Ей было бы намного проще, если бы Наташа не кидала на неё нечитаемые взгляды, а просто ответила — пойдёт она с ней на свидание или нет. *** Как-то Оса говорила, что Наташа идеальна. Точно помнит, что говорила, и сейчас ей хочется больно ударить себя за такие слова. В повседневной жизни Романова не была идеальна — она только намекала на то, какой может быть. Она стоит в проёме комнаты Джанет, в красном платье и прижимая к груди букет всё тех же жёлтых лилий. Сверлит ван Дайн глазами и молчит. И Оса молчит тоже, потому что она совершенно не знает, как вести себя с таким совершенством. — Мне казалось, мы сегодня идём на свидание, — буднично замечает русская, словно ничего и не происходит и вообще, они давно ходят куда-то вместе. — Или ты передумала, ничего мне не сказав? Джанет молчит. Молчит, потому что совсем не продумала, что ей делать в случае согласия. При отказе всё было предельно просто — поплакать, твёрдо решить, что они не пара, и выкинуть шпионку из головы. Но Наташа согласилась — и этим поставила Осу в тупик. Вдова вздыхает и протягивает ей цветы. — Ты не могла бы чуть-чуть пошевелиться? Мы можем опоздать. Ван Дайн отмирает. И пусть лилии, в следствии падения на пол, немного помялись и обронили парочку жёлтых лепестков, обнимать Романову приятно. Да и целовать — тоже.