Призрак

- Итак, Неа вызвал Охотника, я правильно понимаю? - Лави напряженно кусал губы и передергивал плечами, явно не слишком веря в произошедшее. Линали сидела на кровати рядом с задремавшим Кандой, внимательно слушая и думая как единственный специалист по мистическим проблемам такого характера. И только Юу был отчего-то спокоен, хотя на самом деле он и сам был глубоко встревожен, но усталость и психическое истощение брали свое. - И предположительно, те двое, которые умерли в тот период, когда Тикки меня призвал, были только жертвами для Охотника, а не платой за пребывание меня и Неа в этом мире, хотя и этот вариант тоже исключать не стоит. Фактически, мы с братом и не покидали этот мир, так что и платить, собственно, не за что, - Аллен серьезно кивнул, опираясь на стол. Сегодня они сами опробовали рисунок, который им дала Роад, чтобы не заморачиваться с техникой и не терять драгоценное время, и так уплывавшее сквозь пальцы как вода. Призрак воплотился без сучка, без задоринки, что не могло не радовать молодых оккультистов-недоучек. Вот только сейчас было совсем не до испытания своих новых возможностей и празднования осознанных успехов. - Я все равно не понимаю, за что брат так решил поступить, - Ал слегка прикусил губу и отвел взгляд в сторону. Его явно терзало то, что Неа привел Охотника, а потом еще и угрожал своему братишке, с которым они вместе росли. Но он, бесплотный и довольно неопытный, в его теперешнем состоянии совсем ничего не мог сделать. Как и все остальные, являвшиеся жителями материального мира. Даже Ли лишь стояла на границе и никогда не смогла бы переступить грань, как и Канда, который только мог видеть, но никак не мог влиять ни на что, кроме самого Уолкера. Темные отчетливо дали понять, что не смогут вмешаться в третий приход Охотника и его призвавшего. Так что решать все придется только своими силами. - В то время, когда учились вы, на месте нашего крыла был только густой лес, а рядом с отремонтированным крылом, где у нас сейчас занятия идут и где жили вы, стояло самое первое из зданий, сейчас уже почти в руинах. Если бы прошлый призыв происходил где-то на месте теперешних построек, ничего бы не вышло. Мы бы не смогли призвать тебя в наше время, так как не было бы якоря, откуда тебя призывать, не было бы разрыва между мирами, - серьезно произнес Лави, хмурясь и листая учебник Роад, тщетно стараясь среди осколков теории выловить тот самый ответ, который терзал его. - Скорее всего, нам надо думать насчет самого старого крыла как первоисточника всех проблем. Уже в ваше время крыло стояло полуразрушенным, значит, оно было идеальным местом для всякого рода мероприятий такого плана. По легенде, там, где произошел разрыв, начинают происходить какие-нибудь аномалии. У вас не было никаких мест, о которых шли дурные слухи? - Да у нас много всевозможных легенд хватало, и на наше крыло в том числе, - призрак пожал плечами, вспоминая дела давно минувших дней. - Самые дурные слухи ходили как раз-таки о старом крыле, например, о земляных подвалах, мол, там шабаши устраивают каждое полнолуние. Лестница с тринадцатью ступенями, ведущая в мир духов. Была еще проклятая заброшенная библиотека с книгами, которые сводят с ума. Сказка о Книге Тота, или Вельтсорском гримуаре, как его называл кружок паранормальных явлений, весьма странные люди в черных балахонах и с какими-то детскими страшилками для впечатлительных девиц, - перечислял беловолосый, загибая пальцы. - Вообще-то, по школьным сказкам, было всего семь тайн, и говорили, что тот, кто сможет их разгадать, получит власть над каким-то могущественным существом или обретет источник власти, что-то в этом роде... - Ну, прямо сюжет "Амнезии девушки из полумрака"... - присвистнул рыжик, усмехнувшись. - Но тогда у нас Юу должен быть призраком, а ты человеком. А то вы как-то слишком по-разному выглядите. - Не называй меня по имени, - сонно донеслось со стороны соседней кровати, и полусонный парень потянулся, широко зевая и отворачиваясь от честной компании. - Ну, хоть реагирует, - откликнулся Кроль. - Однако вопросов прибавилось, как и проблем, а вот с ответами все тот же облом. В любом случае, в одном из этих мест может быть то, что удерживает вас с Неа, и Охотника заодно, в этом мире, жертвенник, алтарь... Что-то, что можно использовать в какой-то оккультной деятельности, - юноша снова начал листать учебник, надеясь найти хоть самую маленькую подсказку, чтобы найти с ее помощью пусть бы один ответ. Уолкер же слегка передернул плечами и, выйдя из печати воплощения и становясь видимым только для Канды, лег рядом со своим призвавшим, сгоняя своим мертвым холодом Линали. Впрочем, вместо холода Юу снова ощутил только теплое прикосновение почти ощутимой плоти, схожей с плотным застывшим воздухом. Не сказать, чтобы он был против, но отчего-то становилось слегка тревожно. - Я думаю, разрыв произошел там, где умер Аллен, - подала голос Линали. - Сами подумайте - умирает очень сильный Светлый, глава рода и в свои пятнадцать уже обладатель силы. Кстати, так и не понятно, что же случилось с этой силой и куда она ушла после смерти. И ушла ли. Естественно, что такое не могло не поколебать равновесие между мирами, и там грань истончилась и разорвалась в один не самый прекрасный момент. Тем более, что, скорее всего, именно там и проводились ритуалы. - Тогда нам надо узнать, где же ты умер, Уолкер... - несколько сонно откликнулся Юу, чувствуя, как призрак плотнее прижался к нему, а теплое сорвавшееся дыхание слегка обожгло кожу меж лопатками, словно позади и в самом деле лежал человек, а не ожившее каким-то неведомым образом воспоминание о нем. - Но я не помню, - едва слышно отозвался подросток, мелко подрагивая. - Я не помню, где умер... Не хочу вспоминать... - Увидеть, как умер Аллен, сможет только Канда, так как именно он связан с призраком, - продолжала тем временем Линали, не услышав шепот. - Я могу усилить связь между привидением и призвавшим, и тогда вызвать требуемые воспоминания призрака и показать их призвавшему будет только делом техники и согласия обоих на эту процедуру. Единственно, что в этот момент и сам призрак, и призвавший "умрут" заново, пусть бы и чувства, которые испытывал умерший когда-то человек, будут довольно бледными и тусклыми по сравнению с тем, какими они были на самом деле, - пусть Лин называла их обоих абстрактно, словно они не были людьми, ощущалось ее беспокойство за одного не слишком умного и везучего брюнета одной с ней расы. Правда, не сказать, что на самого призрака ей было совсем уж плевать, но ее он беспокоил в последнюю очередь. - Мелкий, ты согласен? - окликнул вздрогнувшего мальчишку японец. И лишь когда почувствовал едва ощутимый кивок, ответил своим согласием на такой вот полуэксперимент. Юу отлично понимал, что мальчишка безумно боится, что ему снова будет больно и страшно, как в тот день, когда он погиб. Тяжелое испытание для и без того истерзанной временем души... Но порой такое зло помогает избежать еще большего зла, которое едва заметно поблескивало из полумрака золотыми глазами. Когда я очнулся, то в первую секунду так и не смог понять, что же происходило вокруг. Болело все. Руку нестерпимо жгло, будто она горела огнем, я почти не мог пошевелиться от боли, ногой пошевелить я тоже не мог, слишком больно. Что произошло? Помню только удар по голове. Голова тоже кружилась, меня немного мутило. Где-то неподалеку капала вода, немного действуя на нервы. Было тяжело и страшно, однако отчего-то особой паники я не ощущал, словно все так и должно было быть. Интуиция редко меня обманывала, и сейчас только она могла управлять моими эмоциями. Наверное, не будь ее, я бы уже паниковал. Брат ведь меня найдет, верно? Я не знал, что мне делать. Кричать я тоже не мог, было ощущение, что связки у меня были парализованы, а само горло страшно пересохло. Даже говорить было больно: вместо звука вырвался тихий сип. Глаза постепенно привыкали к темноте, я различил неровные кирпичные стены одного из глубоких подвалов. Это был тот подвал, в котором остался еще земляной пол, а еще периодически бродили крысы. Про эти подвалы ходило много очень страшных и неприятных историй. Про тени в глубине подвалов, что чернее самой ночи. Про красные точки глаз, вспыхивающие где-то в углу, скрежеты и тихий вскрики и вой. Про письма кровью на стенах и царапины на дверях по утрам. Про огромного белого волка, который бродит по коридорам, трупы, обглоданные до костей... Я слегка вздрогнул и поморщился, с трудом сдержав снова подкатившую тошноту, и слегка приподнялся на здоровой руке, осматривая ногу. Она вывихнута совсем неестественно, возможно, что перелом. Больно так... И как я сюда попал? Кто меня принес? О том, что я точно не сам переполз сюда, говорило странное светящееся сооружение где-то в глубине, да и помнил последнее я все-таки не это место, а лабораторию. Из-за неважного зрения я никак не мог понять, что же там стояло, светящееся в темноте. Похоже не то на нагромождение камней, не то на алтарь с сотней свеч и какими-то рисунками по всей поверхности этого сооружения. Подняться выше я не мог, как и подползти: мешала не только нога, но и рука, пусть бы боль слегка поутихла от неподвижности. Честно сказать, стоило мне взглянуть на руку, как меня сразу же вырвало. Что может быть хлеще, когда видишь собственную конечность наполовину с облезшей и висящей лохмотьями кожей? Кровь уже немного запеклась, местами в свежих, разъеденных каким-то веществом ранах скопился гной от заражения. Любая попытка пошевелить рукой вызывала приступ неконтролируемой боли, но и ту будто что-то глушило. Словно кто-то блокировал ее, какой-то препарат, возможно. Я осторожно оперся здоровой рукой и начал медленно ползти в сторону воды, отталкиваясь здоровой ногой, шипя и кусая губы. Боль хоть и была явно притупленной, я едва не орал от ее силы и остроты, подрагивая и едва не теряя сознание. Некоторое время спустя я на слух подполз к небольшому ручейку, наклоняясь ниже и лакая воду, стекавшую из лопнувшей трубы тоненькой струйкой. В голове слегка прояснилось, стоило воде попасть на запекшиеся от жажды губы. У меня определенно поднималась температура. Это плохо: скорее всего, началось заражение крови из-за грязи в ране. Я не проживу больше двух суток, если меня не найдут. А от голода я ослабну гораздо быстрее, и тогда... Я не хотел думать, что будет тогда, хотя вывод напрашивался сам собой. Однако, при всем ужасе этой ситуации, и кричать не выходило. Как можно дать какой-то знак? Как? У меня нет никакой возможности даже подать сигнал. Горло меня не слушалось, голос срывался на хрип, не издав ни звука. Я снова начал пить воду, пусть она была холоднее льда и явно не была самой свежей и приятной на вкус. Обычная вода из-под крана со множеством примесей и явно недавно хлорированная. Вот только мне было не выбирать. Меня постепенно начинал мучить голод, а есть было нечего, в животе противно урчало и тянуло. Мне не оставалось ничего другого, как снова и снова глотать воду и наблюдать за какими-то тенями, сгущавшимися и снова растворявшимися по воле замутненного горячкой разума. В этой тишине были слышны лишь мое собственное сбившееся тяжелое дыхание, плеск воды и потрескивание пламени свечей, едва различимое за стуком крови в висках. Глаза безумно слезились, мне было плохо и тяжело. Из-за повышенного потоотделения приходилось пить чаще, а температура в подвале, и так не слишком теплом, казалась ниже на несколько градусов. Все сильнее охватывала слабость, вялость, не хотелось даже открывать глаза. Я не знаю, сколько времени провел в этом месте, ненадолго я забывался сном, стараясь не тревожить перелом и кое-как замотав обрывками рубашки руку, пусть ткань сразу пропитывалась кровью и присыхала. Оторвать потом будет очень сложно, но, увы, это лишь в случае, если меня вообще найдут. И хотя врожденный оптимизм и говорил мне, что все будет хорошо и что Неа меня не оставит, логика и здравый смысл упрямо шептали, что дни мои сочтены. Даже если так, я все равно не держу зла ни на кого. Иногда мне начинал видеться огромный волк. Белоснежный зверь высотой около двух метров в холке, с мощными лапами и огромной клыкастой пастью. В нем было нечто, что совершенно не напоминало волчье и даже звериное, скорее, потустороннее и реально существующее одновременно, что совсем не поддавалось логике здравого человека. Золотые глаза и разукрашенная диковинным рисунком морда, словно на лбу существа были стигматы, а сама морда была залита кровью, явно не принадлежавшей этому монстру. Оно смотрело на меня и старалось подойти как можно ближе. Я знал, что если оно подойдет, то мне конец, во всех смыслах. Так ты выглядишь, смерть? Такова твоя ухмылка? Но ты ведь не смерть, верно? Стоило лишь существу оказаться буквально в паре метров, как меня тут же что-то накрывало белым плащом, а когтистые руки моего такого же потустороннего защитника отгоняли волка. Существо, громко выло и шипело, отпрыгивая и скаля в отвратительной полуулыбке ожидания и нетерпения клыки. И затем снова растворялось, словно его и не было, а его приход был галлюцинацией, на что я и надеялся. Защитник же осторожно опускался сверху, глядя черными пустыми провалами маски в мои глаза, словно спрашивая. Я не знал, что ответить серебряной маске, что была на лице или вместо лица моего спасителя, но вряд ли созданию нужны были мои ответы. Оно просто продолжало хранить меня от волка. Наверное, прошло дня три или два, когда я почувствовал себя немного лучше, даже голод отступил. Скорее всего, это было предсмертное улучшение, когда человек словно оживает на некоторое время, собирая свои последние силы, но тогда мне было просто не до этого. Измученный лихорадкой разум уже не воспринимал действительность адекватно. Возможно, температура упала лишь на пару десятых градусов, а я ощутил это как улучшение. И, побуждаемый странным своим состоянием, я пополз к алтарю, от которого исходил холодный желтый свет пары десятков огромных свечей. Я не знал, как они еще не потухли за эти предполагаемые три дня в затхлом воздухе подвала, куда не ступала нога человека с моего появления здесь. Ползти пришлось довольно долго: слабость никак меня не отпускала, мышцы ныли от долгого лежания на холодной земле в холодном душном помещении. Я только и мог, что шипеть и волочить за собой бесполезную ногу, стараясь не касаться ничего опаленной реактивами рукой. И самое странное, что я до их пор не ощущал той боли, которая должна была бы меня преследовать, в полной мере, сейчас вообще потеряв ее ощущение, будто она оставила мое и так измученное тело. Это не могло быть эффектом лихорадки, когда все ощущения болезненно обостряются в этот период, не могло быть действием препаратов, которые давно бы уже завершили срок действия, не могло быть даже эффектом моего собственного тела, так как я всегда отличался повышенной чувствительностью к боли и крайней болезненностью, с самого детства. Да и вообще - уже давно должен был бы наступить болевой шок... Брат частенько рассказывал мне о разных травмах и их последствиях, так как хотел стать медиком... Воспоминания о брате вызвали у меня едва заметную улыбку и добавили сил. Я должен выжить ради Неа, должен! Господи, да кому я что должен... Отец и братик наверняка волнуются... Да и Роад вряд ли бы оставила меня... если бы знала, где я... Терзаемый такими вот не самыми веселыми думами, я упрямо полз вперед. Уж что-что, а упрямство в крови у Уолкеров! И когда я добрался, то был весьма озадачен. Передо мной и вправду был алтарь, огромный, трехступенчатый, каменный. И на каждом ярусе были и в самом деле поставлены большие толстые свечи, горящие подрагивающим золотым пламенем. На небольшом выступе на нижней ступени, укрытой красной тканью, стояло блюдо или тарелка... с какими-то рисунками по краям, высеченными на металле... Судя по отсвету, это было серебро. Я не мог различить, что же там было из рисунков, но отчетливо помню, что поверх лежал исписанный витиеватым почерком кусок старого пергамента. Я никак не мог разобрать, что же было написано на листке бумаги, мешали близорукость, лихорадка и подрагивающий неяркий свет. Это не было добрым, как подсказывала интуиция, но пока еще не было настолько опасным, каким могло бы быть. От жара снова помутнело в глазах, минуты просветления прошли, и я медленно сполз на влажный земляной пол, чувствуя жуткий холод во всем теле. Картинка размылась, и уже я видел только блики из светлых и темных пятен, дышать становилось все тяжелее. Последнее, что я помню перед тем, как для меня навеки померк свет, - громкий победный вой того странного волка и шипение моего защитника, угрожающее и предостерегающее. И тихий шепот, который, как мне почудилось в горячке, принадлежал моему брату. - Ну нет, ты так просто не отделаешься... Канда вынырнул из пучины воспоминаний Аллена, тяжело дыша и, казалось, до сих пор ощущая на своем сердце костлявую лапу смерти, уже улыбавшейся в лицо. Что же чувствовал Аллен тогда, если все его воспоминания были сейчас тусклыми и бледными, как говорила Ли? Сам же призрак сейчас забился в угол, в темноту, и сгустившийся вокруг него воздух давил и слегка потрескивал от эмоционального напряжения разрядами статического электричества. Однако никому не было дело до состояния снова умершего мальчишки, всех сейчас волновало только то, что узнал из воспоминаний беловласого брюнет. - Что ты видел? - тут же кинулась к нему Ли, хватая покрепче за плечи и слегка встряхивая, чтобы привлечь внимание парня. На бледном, без единой кровинки, лице отпечаталось напряжение, результат ее действий по "соединению" сознаний двух существ из разных миров. - Смерть... - хрипло отозвался Канда, стараясь сфокусировать взгляд и хоть немного придти в себя. - Какой-то подвал в старом крыле... Алтарь... Свечи... И, кажется, там был тот самый Охотник. Ему почему-то нужен был именно Уолкер... - казалось, что японец все еще был во власти чужих воспоминаний и никак не мог выпутаться из паутины чужого сознания, в которое его погрузила сила Лины как медиума. - Лави, дай мне книгу! - требовательно обратилась к застывшему оккультисту девушка, тут же начиная листать учебник и искать что-то, похожее на алтарь, по рисункам. Тем временем Лави сбегал за водой и подал стакан другу, который сам сейчас походил на внезапно проявившееся привидение своей почти синюшной бледностью. Однако Юу никак не мог даже глотка сделать. Перед глазами все равно стоял тот самый алтарь и отражение на крае серебряной тарелки бледного, залитого кровью из раны на голове лица, обрамленного белыми от ужаса и боли волосами. - Ритуал не был завершен, и это не позволило Разрушителю пройти сквозь разрыв, - чуть слышно произнесла Линали, вздрагивая и водя кончиками пальцев по жутковатому рисунку на странице, успев пробежаться глазами по тексту описания, который был написан на странице с рисунком. - Чтобы дать своему хозяину силу преодолеть грань миров, какой бы тонкой она ни была, Охотник должен принести к рисунку призыва истинно чистую душу. Душу Светлого Защитника или праведника. - Напоить рисунок достаточной силой, чтобы воплотить темную сущность... - Лави слегка посерел. - Неужели Неа был готов предать собственного брата, чтобы вызвать то, что превратит этот мир в руины? Но зачем ему вообще было совершать что-либо подобное? Канда снова бросил взгляд в тот угол, где сидел Аллен, не проронивший ни звука за все то время. Он прижал колени к груди и невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль. По бледной щеке медленно сползала слеза. Слеза отчаяния и обиды на собственного брата...