new phone who dis

– Это было… странно? Какого хрена? – пробормотал Иваизуми. Титры быстро бежали вниз по экрану, а Тоору спрыгнул с дивана. – Я не знаю, Ива-чан. Я все ещё не отошел от момента, когда он бросил томат в своего босса. Я голоден! – он побрел на кухню, достав сковородку и оставляя место для Иваизуми. – Бутафорский томат заставил тебя проголодаться? Ну конечно. Мучное было тем, что заставило тебя проголодаться после двух фильмов подряд. – сказал он, вставая рядом с Тоору у плиты. Ойкава дотянулся до холодильника, вытаскивая емкость с маслом и смазывая дно сковородки. – Я точно не уверен. Я в настроении для панкейков. Хочешь? – Тоору оглянулся, чтобы удостовериться, и достал коробку со смесью для мучного. – Ива-чан, не мог бы ты достать все остальное из холодильника? Хаджиме хмыкнул в согласии, доставая молоко и сахар. – Хэй, давай добавим клубнику. Ты как? – Ойкава вздернул бровь, безмолвно ожидая ответа. – Это полезнее, чем добавлять сахар. Мы можем нарезать их и добавить в конце, ну или что-то в этом духе. – Не будут ли они сырыми? Вода от клубники то останется! – Тоору закусил губу. – Тогда я сделаю это. – сказал Иваизуми, забирая коробку со смесью. – Поверь мне, я уже делал такие. Он надавил на краешек упаковки сильнее, чем этого требовалось, и облако из пудры окутало его, оставляя в тишине и снежных поцелуях. Тоору не смог сдержать ни фырканья, ни смешка, который потом последовал. – Так… ты точно знаешь, как готовить? И что это было, Ива-чан? – Тоору сделал пару шагов навстречу, касаясь его уха. Уши Хаджиме горели, и он бросил открытую пачку в раковину, подходя ближе к Ойкаве. Тоору успел отклониться назад за секунду до, но руки Иваизуми, покрытые в муке, добрались до него быстрее, чем он успел отойти. – И что ты там говорил, Дерьмокава? Ха? – сказал он, размазывая муку по его щекам. Он стер полосу муки с собственной щеки, мазнув пальцем по носу Ойкавы, пока тот стоял с открытым ртом. – Вот. Теперь ты можешь что-то мне предъявлять, ледышка. – Иваизуми. Не могу поверить, что ты… вот так вот бросил мне вызов. – сказал Тоору, дотянувшись до сахарницы и высыпая все содержимое ему на голову. Он держал емкость над его головой, как победный трофей, пока другой рукой развозил сахар по его голове, смеясь. Несмотря на ситуацию, Хаджиме был на удивление спокоен, пока он растряхивал гранулы по всей макушке. Иваизуми почти дотянулся до него, чтобы схватить сахарницу и сделать что-то в отместку, но Тоору держал ее вне досягаемости. Пока Иваизуми не ткнул его в живот. Он согнулся пополам, в удивлении хватаясь за живот, и чуть не отдав парню сахар. Иваизуми зачерпнул горсть и высыпал ее в волосы Ойкавы. Он сделал то же в ответ, окончательно добивая его волосы, и это только доказало то, как он чертовски сильно оголодал по этому, если так просто стоял и позволял этому происходить, пока руки Иваизуми не остановились и он быстро прошелся пальцами сквозь волосы. Он водил пальцами туда сюда, приглаживая ему пряди. Хаджиме остановился на задней части шеи и провел рукой вверх, изредка царапая его голову. Тоору выпрямился от мурашек пробежавших по его спине, которые вызвало незначительное давление ногтей Иваизуми. Ступор прошел, когда он встряхнулся. Он не смотрел на Хаджиме, чтобы сдержать себя от лишних мыслей, которые приведут его к бесконечным теориям, поэтому он схватил соду, вытряхивая ее над его головой, пока они боролись за бутылочку с жидкостью. Иваизуми подбросил ее в воздух и рванул в другой конец кухни, чтобы поймать ее. – Ох, все только начинается, Ойкава. – сказал Иваизуми с потемневшими глазами и яркой ухмылкой. Он схватил пачку с остатками смеси. Пустой желудок Тоору сделал сальто назад, когда улыбка засияла на лице Иваизуми. ~~ Тоору подобрал потерянную зефирку со стола, закинув в мусор. Они прекратили битву едой, когда Иваизуми подобрался к Тоору с полной рукой взбитых сливок, а в отместку получил полный пакетик кубиков льда под футболку. Хаджиме снял футболку, а Ойкава сбежал в ванную. Он мог бы сделать торт со всеми ингредиентами на своей голове, подогревая их своим горящим лицом. Когда Тоору вернулся, он тут же приступил к уборке, пока Иваизуми переодевался в запасную одежду в ванной комнате. Тоору сконцентрировался на подметании муки с пола. Он начал готовить суп с куриными кубиками и овощами, когда окончательно разобрался с уборкой. Это отвлекало его от звука включенного душа на заднем плане. – Что делаешь? – спросил Иваизуми, когда Тоору быстро нарезал лук. Он встал рядом с Ойкавой, наблюдая, как он разобрался с луком и приступил к перцу. Тоору напевал под нос старую забытую песню, которая как-то была связана с удачей, а Иваизуми подавал ему овощи. – Можешь попробовать, Ива-чан? – спросил Тоору, моя руки. Уголком глаз он видел, как Иваизуми кивнул. – Суп отличный, какого черта, Ойкава? Я думал, что ты не умеешь готовить. – он крутился вокруг Тоору. – Я никогда такого не говорил. Как ты думаешь, кто тут ещё умеет готовить? Как тогда я и Маки поддерживаем такое атлетическое состояние? Ты знаешь, как много соли и химикатов в еде на вынос? Кому-то из нас надо это знать, иначе… – начал Тоору, но был прерван взмахом руки Иваизуми. Было что-то непонятное в его взгляде, пропавшее, когда Хаджиме отвернулся. – Нет, я думал, что ты не умеешь, потому что попросил меня приготовить что-нибудь сегодня. – Я устал есть еду собственного приготовления. Что-то ещё надо добавить? – Ойкава оперся на столешницу. – Ну, скоро узнаешь. Соль и перец в порядке, правда. – Иваизуми сполоснул ложку и положил обратно в ящик. Тоору скрестил руки на груди, наблюдая, как Хаджиме стоит рядом с кастрюлей. Он смотрел, как вода пузырится и полностью закипает. Тоору разглядел спокойное выражение лица, совершенно умиротворенное и явно счастливое. Иваизуми переоделся в обычную синюю футболку и спортивные штаны, как будто бы они собирались спать. Ойкава воспользовался этим временем, чтобы сделать попкорн. Хаджиме взял миску и поплелся обратно к дивану. Когда Тоору присоединился к нему, он сел на свою сторону едва оставляя место между ними. Он привстал, пододвигая столик для попкорна поближе. Сев обратно с ноутбуком, он расслабился, чувствуя, как его бедро прижимается к ноге Иваизуми. Он почувствовал на себе взгляд и повернулся, увидев, что тот заинтересовано смотрит на него. Его глаза сияли, а улыбка танцевала на губах. И хотя она не была нагло растянута на его лице, Тоору все равно успел ее заметить. Он легко улыбнулся в ответ, откидываясь на подушки дивана. ~~ Когда пятая акула проглотила старика, то Тоору взвыл от восторга так сильно, что в порыве ликования свалился с дивана. Если бы это была игра на выпивание, где надо пить каждый раз, как акула съедает человека, он был бы пьян уже через час. И госпитализирован по окончанию фильма. Он сказал это Иваизуми, когда увидел, как тот наблюдает за ним с приподнятыми бровями. – Я бы протянул тебе руку, но ты наконец-то там, где должен быть. – счастливо заявил Хаджиме. – Ива-чан! – он вздохнул, – Как грубо! Я пригласил тебя к себе домой и ты так ведешь себя? – он закинул ноги на небольшой диванчик, слабо ударив Иваизуми по голени. На экране три человека плакали по умершему старику. Это было так уморительно, что Тоору не смог сдержать легкий игристый смешок, вырвавшийся из него. Он не смог бы сдержаться, даже если бы старался. Три тарелки супа, три фильма и долгое присутствие Иваизуми Хаджиме добралось до него, оставляя его с вскруженной головой, как после шампанского, и опьяненным любовью. Все было абсолютно идеально, не считая жесткого пола. – Ива-чан! Иваизуми! Иваи~зуми! – говорил он, сопровождая это тычками. Иваизуми, дьявол во плоти, смотрел фильм с удобного места на диване. Он закинул ноги в безмолвном самолюбии, кладя их на пустующее место Тоору. Ойкава пнул его в последний раз. Хаджиме никак не отреагировал, так что он зацепился своими ногами за ноги Иваизуми, подтягивая себя достаточно близко, чтобы стащить подушку и плюхнуться обратно на пол. – Видишь? Прямо там, где тебе и место. – Иваизуми самодовольно ухмыльнулся. Тоору вернулся к фильму в то время, когда кто-то пробирался через кишечник акулы. Он закусил губу, ожидая увидеть остальную часть этого нелепого фильма, пока он не услышал смех Иваизуми. Главный герой вышел победителем, покрытый акульими фекалиями и внутренностями, крича что-то с хищным проблеском в глазах. Тоору упустил это, закатившись под стол и хватаясь за живот. Иваизуми уткнулся лицом в подушку, вытирая слезы. – Если я лишусь легкого из-за приступа смеха, то это будет твоя вина. – бездыханно сказал Иваизуми. – Да я даже ничего не сделал! – надулся Тоору. – Последний раз я так смеялся, когда появился акуленок, а это было… 15 минут назад! Иваизуми угомонил его своим взглядом. – Ну это не считая твое хихиканье. Ты что, маленький ребенок, который только что узнал, что такое качели? Ты дышишь достаточно громко, чтобы я понял, что ты сдерживаешь смех от меня. – Тоору постарался отмахнуться, как только мог. – Ты хочешь сказать, что мой смех заразный, Ива-чан? Хочешь сказать, что тебе нрааавится мой смех? Тебе нравится? – Ойкава раскрыл рот, а вязкий жар неконтролируемо ударил ему в голову. Иваизуми смотрел на него с непониманием и смущением на лице. Он, кажется, принял этот вопрос всерьез, потому что молчание неприлично затянулось, а на фильм никто не обращал внимание. – Нравится, наверное. Но заразный ли? Я бы сказал, что скорее зараженный. – ответил он наконец-то. Он пялился в потолок с прикрытыми глазами, позже переводя растерянный взгляд на Тоору. Ойкаве это не понравилось, потому что все было таким сомнительным, чего он уж точно не хотел, пока Иваизуми был у него дома. Так что он встал и схватил Хаждиме за щеки, пока неловкость не испарилась. – Если я заражен, то ты следующий, Ива-чан! – Тоору отпустил его, легко похлопав по щеке. Его взгляд размяк, поэтому следующий шлепок был посильнее. – Ты засыпаешь. Ну давай же, Иваизуми Хаджиме! Двигайся, ты слишком удобно развалился тут. – Ойкава схватил его за ноги, перекинув их на столик. Он запрыгнул на диванчик, закидывая ноги на другой конец дивана, прямиком на колени Иваизуми. Хаджиме уместил подушку поверх ног, поставив на нее попкорн. ~~ Фильм закончился на рандомном городе, разрушенном акулами, пустой миске попкорна и тихом храпе Иваизуми. Он немного фыркал, почти беззвучно, если не прислушиваться. Тоору аккуратно снял все с него и выключил телевизор. – Ива-чан. Ива-чан. Ива-чан. Иваизуми. Иваизуми! – Тоору ткнул пальцем ему в щеку, убирая руку, чтобы разбудить его. Он все же проснулся, подрагивая ресницами, гораздо спокойней, чем он ожидал от своего брутального Иваизуми. Ну не такого уж и брутального. Тот, кто храпит, как котенок, никогда не сможет быть брутальным. Он так и остался лежать на своем месте, с головой свисающий с спинки дивана. Тоору опять ткнул в него пальцем, на что Иваизуми отпихнул его. Его взгляд остановился на Ойкаве, а плечи только сильнее расслабились. Он собирался лечь обратно на диван, но Тоору обвил его руками и потянул вверх. Ойкава оставил все жалобы при себе и почти дотащил обмякшего парня до кровати Ханамаки. Ему удалось уложить и перекатить его так, чтобы он не смог упасть. Спустя какое-то время, он натянул на себя одеяло Ханамаки, закутываясь в него. Он выглядел таким мирным. Тихим. Ойкава оставил легкий, как перышко, поцелуй на лбу Хаджиме. Он развернулся, чтобы уйти, но цепкая хватка на его руке не дала этого сделать. Иваизуми недовольно пошумел и поджал губы, и Тоору скинул тапочки, ложась рядом с ним. Это даже лучше, чем он мог себе представить. ~~ Тоору проснулся от запаха сахара и масла. Этот незнакомый, но приятный запах был похож на тот, которым пахла подушка Иваизуми. Он перекатился на кровати, чтобы сделать глубокий вдох, прижимая подушку к груди. Ойкава так и остался окутан этим запахом, нуждаясь в тепле, которое он обнаружил только каких-то семь часов назад. Он выбрался из кровати и поплелся в комнату, протирая глаза ото сна и проводя рукой по волосам. Его голова по ощущениям была набита хлопком, а во рту стоял привкус, будто бы он ел грязь. Отличный ночной сон. Он направился в ванную, пребывая в привычной рассеянности и размышлениях об этой ночи. Вспоминая, как он уселся перед телевизором рядом с Хаджиме, позволяя своему мозгу плавиться от ужасного фильма и близости. Он вернулся к тому моменту, когда он практически подобрал его с пола. И потом уложил в кровать. Это воспоминание заставило его потереть лицо, уставившись на себя в зеркало. Он вспомнил, как запустил руки под бок Иваизуми, освобождая им больше места на кровати, а тот притянул его ближе, просовывая ногу между его. Тоору сделал глубокий вдох и остановил себя прежде, чем он начал бы драить одно и то же место на лице, думая о причинах такого поведения Хаджиме. Он знал, что Иваизуми ласковый; может быть, это одна из тех вещей, которые он всегда делает. – Садись, я сделал яичницу с кофе. Ты сказал, что кухня в моем распоряжении и я проголодался. – сказал Иваизуми, когда Тоору прошаркал на кухню. На тарелках лежало по яичнице из двух яиц и несколько ломтиков тостов, которые выглядели до волшебного идеально. Хаджиме стоял, наблюдая за Ойкавой из-за своей кружки с кофе, вспотев от беготни и явно подобрев. Он стоял тихо, но бдительно наблюдая за каждым движением. Ойкава почувствовал, как волосы на его руках встали дыбом из-за такого пристального внимания. Он прошаркал мимо Иваизуми, забирая предложенный кофе. Ойкава сделал небольшой глоток на пробу, а затем оперативно выдул весь остаток. Этот кофе, с ушедшими вниз сливками, которые будто бы вили паутинку из пара, был на световые годы лучше, чем тот дерьмовый кофе, который он обычно делал. Он быстро ополоснул чашку, тут же принимая предложенную тарелку с едой. – Ива-чан, что для этого тебе потребовалось? – пробубнил Тоору с полным ртом яиц. Они были словно кремовыми, с добавлением щепотки чеснока и гвоздики. И он чертовски уверен, что яиц в холодильнике у него не было. – Твоя мама. Скажи мне, что ты думаешь относительно того, что сейчас ешь. – они с Иваизуми встретились глазами через стол. Их взгляды были странно сосредоточенны, а Тоору опять не знал, что с этим делать. В ответ он смотрел с такой же отдачей. – На этот раз у тебя получилось! – пропел Ойкава после паузы. – На этот раз? Хорошо. Тебе придется есть мою еду, пока ты не признаешь, что не прав. – Хаджиме сел обратно, самодовольный и ухмыляющийся. Его большие, каштановые, и искренние глаза ничего не выражали. Ойкава наклонился, размахивая вилкой. – И это заставит меня думать по-другому? Я уже сейчас могу сказать, что не прокатит. – он показал язык. – Это мы посмотрим. – сказал Иваизуми, глядя на него. Это заставило дрожь пробежать по его спине, которую он прикрыл очередным кусочком своего завтрака. И тогда наступила тишина, уютная. Тоору наблюдал за Иваизуми уголком глаз, и прилив нежности почти сковал его руки настолько, чтобы выронить вилку. Простые вещи типа того, как он собирал в кучку кусочки яичницы, прежде чем отправить в рот, вызывали умиление, как и его нахмуренные, сосредоточенные брови. Он мялся с ноги на ногу, делая глоток молока. И Тоору абсолютно уверен, что у него не осталось молока после приготовления супа. Он собрал тарелки и перемыл их, отдавая Хаджиме на просушку. Было все так же тихо, но эта тишина на удивление легко давалась. Тишина будто плыла. Они синхронизировались без малейших усилий, и маленький романтик в нем орал. Иваизуми вписался без малейших стеснений, когда Ханамаки потребовалось несколько месяцев, чтобы достичь этого уровня. Они могли бы хорошо сжиться, если бы Иваизуми переехал к нему, Куроо к Бокуто, а Ханамаки просто остался у Матсуна. Чтобы так проходило каждое утро, не планируя для этого просмотры фильмов поздно ночью. Не важно будут ли они вместе или нет, если они будут жить вместе. Он остановил планирование на том же месте, куда оно зашло. Это подразумевало бы то, что Иваизуми его любит, если уж променял жизнь с Куроо на жизнь с ним. Вместо этого, он сфокусировался на данном моменте. На Иваизуми, который складывает одежду. На Иваизуми, рассказывающим, что тот ожидал пропажу и этой одежды, как если бы ее украл клан бабушек ниндзя. На Иваизуми, забирающего пачку печенья для своих любимых учеников, которую купил Тоору для этой ночи, но забыл открыть. Он почти обнял его, когда уходил, но сдержался по какой-то причине, видимо по той же, что заставила его так рано уйти. Ойкава принял неведение за возможность, закидывая руки на плечи Иваизуми и притягивая его к себе. Преимущество в росте создало идеальное расстояние между ними, а руки Хаджиме сомкнулись вокруг его спины. Он сжал его, а Тоору удивился, почему он первый не пошел на этот шаг. Ойкава вдохнул лимонно-мятный запах мыла, исходящий от парня, и отпустил его. Дальше они попрощались, когда Иваизуми побрел к лифту. Кончики его ушей горели красным.