Одиночество - это мы

Когда-нибудь позже огрубевшие пальцы, покрытые шрамами после бесконечной самообороны, всем чертям назло напишут «Happy end» на первом попавшемся стекле, будь то витрина магазина игрушек или окно, поймавшее на себе приветливый луч летнего солнца. Когда-нибудь закружатся в танце пылинки, провожая стоящего на вокзале человека в дорогу до счастливого будущего. Когда-нибудь он, не оглядываясь, твёрдо скажет самому себе о том, что не впустую проделал этот долгий путь. Когда-нибудь… когда-нибудь… А сейчас в пропахшей осенью погоде ненавязчиво витает что-то зимнее. Снежинка опустилась на язык и растаяла. Другая прилегла на жёсткие ресницы. Юу чуть поморщился, смахнув её, и посмотрев наверх. На фоне темнеющего облачного неба снежные хлопья казались тёмно-серыми. Сегодня вечером они покроют детскую площадку, а завтра снова станет солнечно, и зима чуть-чуть отступит, а может быть, и вовсе не придёт. Завтра будет теплее, чем сегодня. Само это слово греет неясным, но желанным обещанием. Крепко обнимая подаренную отцом игрушку, мальчик зашёл в подъезд вслед за незнакомым мужчиной. Тот удивился, увидев одинокого ребёнка в столь поздний час, но придержал дверь и не стал задавать вопросов. А лучше бы задал. И пошёл вместе с ним. Тогда новая жена отца не стала бы смотреть свысока, словно перед ней стоит враг народа. Или не народа. А просто отдельно взятой семьи. Маленький, беззащитный враг в поношенной курточке, немного замёрзший, шмыгающий носом и сжимающий в объятиях игрушечного пса с длинными ушами. Молоденькая дама сделала нервный жест своей тонкой наманикюренной ручкой, приказывая мальчику уходить туда, откуда пришёл. А идти ему было некуда. То место не принадлежало ни ему, ни его покойной матери, скончавшейся за считанные недели от рака. Опухоль росла слишком быстро, на лечение не было денег. Звонить отцу и просить о помощи мама наотрез отказалась. И хоронить её… тоже было не на что… Спустя пару дней после кремации хозяйка квартиры выставила Юу за дверь. Платить было нечем. Глаза, покрасневшие от слёз и бессонных ночей, взглянули на женщину средних лет, затем посмотрели в сторону лестницы, ведущей на первый этаж. Единственный путь. Туда, к выходу. А дальше – к папе, иначе кто-то донесёт в службу опеки о маленьком мальчике, оставшемся жить в одиночестве. Возможно, хозяйка квартиры и не выгнала бы его взашей, знай всю подоплёку. - Ты не нужен ему, дурак. Ясно? Ты никому здесь не нужен, проваливай и не разрушай чужую семью! Дверь захлопнулась перед самым носом. В глазах мальчишки остался огромный живот беременной женщины, в ушах звучал её голос и слова на другом конце провода, когда Юу втайне от матери набрал номер отца, чтобы попросить денег на лечение. Впрочем, они и тогда не сильно отличались от того, что было сказано минутой ранее. Так решили обстоятельства. Его новая супруга взяла трубку, она же открыла дверь. О том, чтобы сутки напролёт караулить возле дома и добиться встречи с отцом, не было и мысли в момент столь тяжкой обиды. Наверное, самой тяжёлой и немыслимой из всех, что могут поселиться в голове ребёнка. Он не нужен единственному родному человеку. Значит, нужно самостоятельно топать в детдом, где будет крыша над головой и горячая еда, но где его наверняка будут бить сверстники, а так же те, кто постарше. Юу не знал такого наверняка, но был достаточно наслышан, поэтому сорвался с места и побежал вниз по лестнице, минутой позже чуть не сбив с ног какого-то мужчину у входа. Возможно, это был тот самый человек, вопросительно посмотревший на мальчика и придержавший ему дверь. Не важно. Теперь уже ничто не имеет значения. Все маски упали, все карты раскрылись, надеяться не на что, бежать за помощью не к кому. По крайней мере, Юу так думал. Для этого у него было достаточно веских причин. В погоде ненавязчиво витает что-то зимнее. Последний автобус ушёл примерно полчаса назад, на остановку вряд ли кто-то забредёт в столь позднее время суток. Не выжить мальчишке, которому вот-вот должно исполниться двенадцать, в этом городе, пусть даже не таком большом, как Токио, но, тем не менее, умеющим ловко заманить в беду. Не высохнуть солёным дорожкам на щеках. Не прекращая, слёзы скатываются по ним к подбородку и падают на мягкий нос игрушечного пса. Напротив – тёмный силуэт жилого дома, равнодушно приветствующий прохожих уютным светом из окон-глазниц. Примерно сотня жизней на двенадцать этажей. Что, если наугад пощёлкать кнопки домофона и попроситься на ночь к незнакомым людям? Если попадутся добрые, то накормят вкусно, но за это будут долго спрашивать и требовать ответа. А ответить нечего. И в детский дом совсем не хочется. Наверное, какой-то бунт внутри. И раз уж бросили тебя на произвол судьбы, то ты докажешь всем, что можешь справиться без чьей-то посторонней помощи. И мало ли, что скажут… У стен бывают уши. Взирают свысока и шепчутся. Быть может, даже осуждают. В погоде что-то зимнее. Подъезд открыт, с помойки удачно подобраны картонки. Но неудачно время года выпало… Раскинуть бы руки, обратиться к небу, крикнуть «Всем весну!», и пусть сияет солнце, пусть щебечут птицы, пусть… будет чуточку теплее… хотя бы завтра, пусть растает снег… Спи… не думай плохо, не смотри, не слушай… И мало ли, что скажут… Завтра будет. Лучше…