✦✧✦✧✦✧
— Между нами нет ничего серьёзного. Это просто был секс на две… три… пять… шесть ночей. — Восемь, а не шесть, Бекхён. Научись уже считать. — Да пошёл ты… Купишь мне мокко? — А разве я хоть раз тебе отказывал в этом? — А можно ещё добавить к этому сладкий рогалик? — А я думал, что смог усмирить весь твой аппетит этой ночью. Разве нет? — Фи, какой же ты противный. Извращенец.✦✧✦✧✦✧
К концу весны Чанёль начал назначать даты выступлений. Декорации были установлены и уже по полной использовались на репетициях, костюмы были перешиты и обновлены, несколько даже были сшиты на заказ. С момента прошлого явно нежелательного визита Крис дважды заглядывал в театр, но каждый раз Чанёль старался по-быстрому отделаться от него. Бекхён уже не раз спрашивал Пака, ладил ли он когда-либо за всю свою жизнь со старшим братом, но тот предпочитал в ответ отмалчиваться. Потраченные на рекламу средства окупились. Многие люди возжелали стать спонсорами, некоторые даже заранее зарезервировали билеты на предстоящее представление. Члены фан-клуба Бекхёна, в существование которого Чанёль не верил до этого времени, также посредством имейла проинформировали его о своём желании забронировать так много мест, сколько могли себе позволить. Поклонники остальных актёров тоже начали выкупать билеты. Оставшиеся пустые места были доступны случайной публике, но об этом Чанёль больше не волновался. По окончании очередной длительной репетиции, выходя из своего кабинета, Чанёль предполагал увидеть в коридоре ожидающего его блондина — это уже вошло в привычку. Однако на этот раз Бекхён, как оказалось, уже ушёл, и все, кого спросил Чанёль насчёт того, куда подевался младший, отвечали, что тот покинул театр достаточно рано, чтобы закончить какие-то свои дела. Какая-то часть его хотела спросить, по каким это делам ушёл Бекхён, но потом он понял, что не имел права задавать подобные вопросы, так как это не его ума дело. Они же вроде как даже не встречались, и Бекхён вовсе не обязан был каждый день идти к нему домой, чтобы просто вместе посидеть, поесть, может, потрахаться, поспать, поговорить о фильмах, затем снова потрахаться, а потом пойти за кофе (ибо Бекхён никогда не откажется от своего мокко), прежде чем отправиться на работу. Вечер начался с печальной ноты. Чанёль пришёл домой лишь в десятом часу, принял душ, но так и не смог заснуть, несмотря на смертельную усталость после тяжёлого дня. Поэтому чтобы хоть чем-то занять себя, он включил телевизор и принялся за просмотр какого-то документального фильма о пингвинах и белых медведях (по правде говоря, пингвины чем-то напоминали ему небезызвестного блондина), пока череда громких постукиваний по входной двери не начала атаковать его квартиру. Обычно нормальные гости не приходят так поздно, но Чанёль всё же решил поднять свою костлявую задницу с дивана и открыть дверь. Как только он распахнул её, неизвестно откуда взявшийся Бекхён тут же нырнул под его рукой, не дожидаясь позволения хозяина войти в квартиру, на ходу стаскивая с себя куртку. — Хэй, — воскликнул запыхавшийся парень, стараясь перевести дыхание. — Я думал, ты уже спишь. Кинув на него недоуменный взгляд, Чанёль закрыл дверь на замок. — Что ты здесь делаешь? — Ну мы же обычно вроде как… Не знаю… Разговариваем, едим вместе, а потом ложимся спать… — Да, но я подумал, что с сегодняшним вечером ты решил меня продинамить. — Проходя мимо миниатюрного юноши, Чанёль рукой забрался под свою домашнюю футболку, лениво почесав живот. — Где ты был? Хочешь пить или что-то ещё? — О, да. Было бы неплохо. — Бекхён прошествовал за ним на кухню и уселся на один из барных стульев, наблюдая за тем, как Пак вытаскивал из шкафа стакан. — Мне нужно было поговорить с одним важным человеком, но этот человек поставил мне условие, что разговаривать будет лишь за ужином, поэтому мне пришлось уйти пораньше. — А ты не подумал, что с твоей стороны было бы неплохо предупредить меня об этом? — спросил Чанёль, наливая воду в стакан с уже бренчавшим на его дне льдом. — Мог бы хотя бы обычное сообщение отправить. — Ну, в таком случае ты спросил бы, зачем мне с кем-то разговаривать и вообще с кем именно я ходил на встречу, а мне не хотелось тебе говорить, потому что я заранее знал, что тебе не понравится это, — беспечно отозвался Бекхён, принимая свой стакан воды из чужих рук. — Я ужинал с твоим братом. Ты его зовёшь Крисом, да? Он пригласил меня встретиться с ним, когда я позвонил ему, и… Нахмурив брови, отчего на лбу пролегла озабоченная складка, Чанёль подался вперёд, локтями упираясь в твёрдую поверхность барной стойки. — И зачем ты ему звонил? — Я звонил ему, чтобы поговорить кое о чём, и тебе это совсем не надо знать, так что даже не спрашивай, — взглянув прямо на стоящего перед собой мужчину, Бекхён одарил его необычайно нежной улыбкой. — Тебе не нужно ни о чём волноваться. Поверь, я не собираюсь бросать своих ребят и особенно тебя в решающую минуту. — Тогда что вообще происходило во время этой встречи за ужином? — хотел знать Чанёль. На самом деле ему было любопытно настолько, что всё это его ужасно нервировало и смущало, но здесь и сейчас он готов был наступить на горло своей гордости, лишь бы выведать нужную информацию. — Ты встречался с ним по делу или просто так, удовольствия ради? — Чанёль, ну ты же знаешь, что я не могу отказать, когда мне предлагают что-нибудь за бесплатно. Он был настолько благороден, что сам предложил заплатить за мой стейк. Я в свою очередь настолько удивился, что готов был упасть в обморок прямо ему на руки. Просто супер. Бекхён хотел упасть в обморок и оказаться в объятиях его, Чанёля, ненавистного братца. Это уже что-то из рода фантастики. Вдруг Пак почувствовал сжирающую его изнутри изжогу, и она возникла отнюдь не из-за пиццы, которую он заказал и слопал в одиночку после того, как узнал, что Бекхён ушёл без него. — Значит, он предложил тебе мясо и ты принял его. — Стейк выглядел так аппетитно и сочно, и… — Бекхён, — грубо прервал его Чанёль. Его мысли, словно поневоле заключённые в птичью клетку, метались в голове и постепенно улетали туда, куда Чанёлю совсем не хотелось следовать, — чем ты занимался с моим братом? — Мы всего лишь говорили с ним о тебе. — Протянув руку вперёд, Бекхён пальцами сжал подбородок гиганта. — Знаешь, ты словно большой ребёнок. Мне кажется, тебе следует пригласить своего брата на премьеру спектакля. Он должен прийти и увидеть всё своими глазами. Как насчёт… — Нет. Бекхён обиженно надул губы. — Почему нет? — Потому что в таком случае он в итоге лишь раскритикует проделанную мной работу и попытается переманить вас, актёров, на свою сторону, — обессиленно простонав, Чанёль отстранился от Бекхёна, передвинувшись на другую часть кухонного островка. — А потом он выложит всю информацию моей семье и в очередной попытке унизить меня будет строить из себя мудрого взрослого, издеваясь над моим бизнесом. — Это совсем не так, — сказал Бекхён, настороженно наблюдая за лихорадочными передвижениями босса, пока тот не встал прямо перед ним. Актёр взял обе руки Пака в свои и начал слегка покачивать их взад-вперёд. — Думаю, он взволнован предстоящей премьерой… Даже в какой-то мере заранее восхищён. Обеспокоен, но восхищён. О, и схожие чувства испытывает твой отец. — Какого чёрта? Ты встречался ещё и с моим отцом? Бекхён беззаботно пожал плечами так, словно в этом не было ничего такого. — Он тоже захотел прийти на встречу, чтобы поговорить о тебе… А, кстати! Ещё он сказал, что давно желал зачем-то встретиться со мной. Неужели ты сказал ему, что мы встречаемся? Чанёль никогда не раскрывал кому-либо правду о своих отношениях с Бекхёном, только потому что он сам понятия не имел, какого рода отношения между ними были. Всё выглядело так, будто они на самом деле встречались, просто не объявляли об этом официально, но тем не менее Бекхён продолжал упрямо повторять, что все их встречи «не были серьёзными», и Чанёль скорее по привычке, нежели по собственному мнению, из раза в раз так или иначе соглашался с ним. Он не знал, что между ними было, но был уверен в одном: с Бекхёном ему чертовски уютно. — Я редко что рассказываю своей семье, — невнятно пробормотал Чанёль, не обращая внимания на то, что Бекхён совершенно по-детски начал играться с его руками, перебирая узловатые пальцы и поглаживая широкие ладони. — Я ни слова не говорил о тебе или о нас кому-либо на этой планете. — Правда? А я сказал Кёнсу, что мы с тобой друзья, но он не поверил мне, — рассмеявшись, Бекхён спрыгнул с высокого барного стула. — А ещё одна женщина в ресторане посчитала меня парнем Криса, но он сказал: «Нет-нет. Бекхён — пара моего брата», и я был… — Прости, наверное, это было… — Вроде как польщён? Чанёль замер, пытаясь отойти от шока. Самая главная сучка из Великого Королевства Стервозных Принцесс только что призналась, что «вроде как польщена» быть его «парой». Прежде чем Чанёль успел как-нибудь среагировать и потребовать подробности и причины этого несомненного недоразумения (потому что он был как минимум уверен, что ему послышалось, и потому что он любил, когда Бекхён сам говорил об их отношениях), Бекхён выпустил его руки из захвата и направился в гостиную. — Ладно, проехали! Кстати, хотел спросить, чем ты планируешь заняться после вечерней премьеры? У Чанёля ушла всего секунда, чтобы прийти в себя: он привык к резким сменам тем в разговорах с Бекхёном. — Ничем… Правда, ничем. Думаю, просто приду домой и завалюсь спать. — Но это так скучно, — мгновенно отозвался Бекхён, плюхаясь на диван. — По крайней мере трахнись там с кем-нибудь. Ну или ещё чем-нибудь займись. Думаю, после спектакля многие девушки и даже парни будут как минимум симпатизировать тебе. — Я в этом не заинтересован. — Чанёль примостился на конце дивана, и Бекхён, пытаясь устроиться поудобнее, уложил голову на бедро Пака. — А у тебя какие планы? Тоже переспать с кем-нибудь? — спросил он в шутку, довольный тем, насколько саркастично это прозвучало. — По правде говоря, да, — после этой фразы последовало слишком продолжительное молчание. Настолько долгое, что Чанёль мог остро почувствовать пронзающую сердце мелкими иголочками ревность. — Но этому везунчику лучше в следующий раз позволить мне заплатить за наши напитки, потому что у меня и, может, даже у него начало складываться такое впечатление, будто я, словно последняя шлюха, сплю с ним за бесплатный мокко.✦✧✦✧✦✧
— В твоей коллекции DVD-дисков есть «Отверженные», но у тебя всё равно хватает наглости ненавидеть этот несомненно прекрасный мюзикл. Какого чёрта ты… — Но я никогда не говорил, что ненавижу его. Взглянув на Чанёля, который расслабленно развалился на кровати, Бекхён издевательски фыркнул. Включив DVD-проигрыватель, он вставил диск в дисковод. — О, значит, смеяться над задушевной песней Мариуса о пустых стульях за пустыми столами не переводится как «я терпеть не могу этот дурацкий мюзикл». — Мне просто кажется глупым, что богатый мальчишка, который притворялся обычным бедняком, смог спастись, в то время как все его друзья, у которых действительно не было ни гроша в кармане, умерли, а этот придурок ещё и девчонку заполучил в конце… — Чанёль, но сюжет не только об этом, — обречённо вздохнул Бекхён, забираясь обратно в кровать и удобно устраиваясь на том пространстве, что для него оставили. — Но всё равно какого чёрта? Две секунды — и они уже безнадёжно влюблены друг в друга, в то время как бедная Эпонина где-то неподалёку поёт в одиночестве, потому что глупый парнишка слишком занят, строя из себя настоящую эгоистичную задницу. Серьёзно? — Чан… — А затем, когда Эпонина буквально умирает у него на руках, продолжая петь о своей поистине необъятной любви к нему, он подпевает ей, в своей песне всё повторяя и повторяя, что видит её лишь в качестве сестры. Бекхён, да он же даже во время её смерти продолжал её френдзонить! — Ладно, Чанёль, но это не… — Собственно говоря, единственное, что есть годного в «Отверженных», — так это название. Оно абсолютно подходит мюзиклу. Все твои любимые герои и пары попросту умирают. Бекхён несколько коротких мгновений продолжал хранить молчание, прежде чем, заливисто рассмеявшись, подался вперёд и невесомо чмокнул своего гиганта в уголок губ. — Ты такой зануда… Фи, и почему только мы с тобой проводим время вместе?✦✧✦✧✦✧
Постельная сцена была тем ещё препятствием на пути к заветной цели, но Чанёль смог всё уладить. Проблема состояла в том, что у Бекхёна не было ни намёка на грудь, но нужно было сделать так, будто у него она якобы была. В итоге покрывало и простыни смогли создать нужную иллюзию. На сцене во время репетиции постельной части Бекхён выглядел завораживающе прекрасно, хотя абсолютно так же он выглядел сегодня утром, проснувшись в кровати Чанёля: растрёпанные волосы, полуобнажённое тело и обворожительная улыбка. И Бён совершенно спокойно относился к тому, что Кёнсу был тоже почти без одежды: это же всего лишь искусство и ничего больше. В остальных сценах, где от исполняющего роль Сатин актёра требовалось гораздо больше, нежели просто обычная сексуальная, привлекательная внешность, Бекхён справлялся на ура: в нужный момент он был нежным, иногда провокационным и в целом убедительным в своей игре. Было просто удивительно наблюдать за поразительными преобразованиями образа: парень превращался в другого человека, своего героя, вбирая в себя черты его характера и манеру поведения. И Чанёль не мог не признаться хотя бы самому себе, что ему, как директору этого театра, нравилось наблюдать за его игрой; он был рад иметь в своём распоряжении настолько сильного актёра. После репетиции Чанёль зашёл в гримёрку, где Кёнсу влажной салфеткой протирал лицо Бекхёна, смывая макияж. Чонин стоял позади них, убирая беспорядок на туалетных столиках. Подняв взгляд и увидев директора, Кёнсу улыбнулся ему и махнул свободной рукой в знак приветствия. — Здравствуй, Чанёль. Бекхён не стал поворачиваться к продюсеру лицом, продолжая сидеть спиной к двери, но всё же поздоровался с ним: — Приветики. — Да, привет… Ты хорошо сегодня поработал. — Чанёль кивнул Кёнсу в знак одобрения. — И вы, ребята, тоже неплохо справились. — Тебе что-нибудь нужно? — спросил Чонин. Он выкинул в корзину какой-то мусор, который до этого нёс в руках, и завалился в кресло. — Нет, я просто жду Бекхёна. — Потянувшись к заднему карману джинсов, Чанёль достал свой мобильник. Часы показывали уже полдесятого вечера — слишком позднее время для посещения ресторанов, но нисколечко не позднее для ужина в обычной уличной забегаловке. — Ты готов? — Почти. Можешь взять мой телефон? Он лежит на том столе. Кёнсу внимательно пронаблюдал за тем, как Чанёль пересёк комнату, чтобы забрать со стола сотовое устройство блондина. — Бекхён, ты вообще бываешь дома? — как можно тише спросил До, убирая светлую чёлку со лба парня. — У меня такое ощущение, что ты всё время просиживаешь у него, так как постоянно уходишь с ним. — Конечно же бываю! — фыркнув, отозвался Бекхён. — Мне же нужно где-то брать одежду и другие вещи. — Хм-м… Ладно. Что ж, ты готов. Теперь на твоём лице нет ни грамма косметики, — промолвил Кёнсу, отступая назад. — Спасибочки, — пропел Бекхён, вставая со своего места. Обернувшись, он едва ли не врезался в Чанёля, который уже был тут как тут, протягивая младшему его телефон. — До сих пор общаешься с моим братом? — высказал мучившую его мысль Чанёль во время передачи сотового. — Снова из-за очередного секретного дела? — Конечно. Из-за одного дела. Довольно забавного дела. Закатив глаза, Чанёль перенёс своё внимание на Чонина и Кёнсу, которые в это время собирали свои сумки для репетиций, желая поскорее уйти домой. — Мы пойдём за напитками. Хотите присоединиться к нам? Отрицательно покачав головой, Кёнсу вежливо отказался: — Я лучше посплю лишние несколько часов, но спасибо за предложение. — А как насчёт тебя, Чонин? — Я тоже пас. — Перебросив лямку рюкзака через плечо, Чонин начал продвигаться к выходу. — Увидимся завтра, ребят. Су? — Уже иду! — ответил тот, не забыв помахать рукой на прощание оставшейся парочке. — И, Бекхён, позвони мне, как найдёшь свободное время, чтобы мы могли встретиться и лишний раз повторить наши партии. — Хорошо, я найду и отмечу нужный день в своём календаре, — сказал Бекхён, помахав рукой в ответ. — Думаю, можно будет собраться в субботу. В этот день я обычно свободен. Пока! После того как Кёнсу и Чонин ушли, Чанёль подождал Бекхёна, пока тот собрал свои вещи в рюкзак и выключил свет в гримёрке. Затем они пошли по коридору по направлению к выходу из здания, и Чанёль ревниво наблюдал, как Бекхён кому-то печатал сообщение в своём телефоне. — Пожалуйста, только не говори мне, что сейчас переписываешься с Крисом. — Да, я переписываюсь именно с ним, — сказал Бекхён, изгибая губы в хитрой улыбке. — Ах, он такой приятный мужчина. Просто замечательный. — Он слишком стар для тебя. Издевательски фыркнув, Бекхён, отправив последнее сообщение, засунул телефон обратно в карман. — А ты, что ли, нет? — Мне двадцать шесть. — Боже, а я-то думал, что сплю с Хью Хефнером¹. Резко подорвавшись с места, Чанёль прижал юношу к стене и, несмотря на его сопротивление, схватил за тонкие запястья и зафиксировал руки у него над головой. Бекхён, извиваясь всем телом, пытался вырваться из захвата до тех пор, пока Чанёль не сжалился над ним и не отпустил. — Какие же у тебя руки цепкие! — сказал Бекхён, тяжело дыша. — Сказала моя Крадущаяся Салли², которая только что во всю строчила моему тридцатидвухлетнему брату. — Совершенно собственническим движением закинув руку на плечи Бекхёна, Чанёль внимательно посмотрел на него. — Но серьёзно. О чём ты там говоришь с ним? — Это сюрприз, — простонал уставший от постоянных вопросов Бекхён, откидывая голову назад. — Перестань допытываться до меня. Я бы не сказал, что веду себя с ним чересчур по-приятельски. У меня сейчас не так уж много времени, чтобы заводить друзей или ещё что. Тебе не о чем беспокоиться. — Надеюсь, этот сюрприз хотя бы не будет для меня неприятным. Я терпеть не могу всякие розыгрыши. — Это не розыгрыш. Клянусь… — Я слежу за тобой, — предупредил Чанёль. Бекхён рассмеялся: — Да ты и так с меня глаз не спускаешь… Ты тоже не можешь дождаться премьеры? Я так взволнован из-за неё! — Ага. Все отлично справляются, и декорации выглядят презентабельно. Мне всё нравится, и, думаю, зрителям тоже спектакль придётся по душе. Это было приятно говорить и приятно слышать. Театр буквально процветал, обретая популярность на глазах, а актёры были столь же преданы своей работе и усердны в её выполнении, насколько Чанёль успешно справлялся со всеми делами. Народ продолжал бронировать места на предстоящие выступления, и потихоньку набирающий обороты бизнес получил возможность разместить рекламу в самом центре оживлённых улиц города. От брата и отца Чанёль так ничего и не услышал. Никаких «мы гордимся тобой» или — ещё лучше — «мы ошибались». Но на этом Чанёль попросту решил не заострять внимания. Несмотря на то, что его отношения с Бекхёном очевидно перешли на совершенно новую ступень, в его голове всё ещё были свежи воспоминания о блондине, который, надрывая голос, кричал и спорил с ним о том, что, по его мнению, постановки «вечных» художественных произведений всё ещё нужны. В последнее время он много раздумывал о том, чтобы добавить в новую политику старые традиции театра, но пока что он ни с кем не обсуждал задуманное. Закрыв запасной выход и заперев его на ключ, Чанёль прочистил горло, готовясь к речи, на которую он решался вот уже долгое время. Они шли вниз по улице, направляясь к нему в квартиру. Мужчина дал себе лишнюю секунду и наконец-то разорвал тишину. — Я тут подумал о том, что, может, мы должны ставить некоторые… пьесы Шекспира… Только время от времени, а не постоянно, — сказал Чанёль, стараясь говорить холодно и профессионально. — Раньше у театра были свои последователи и поклонники, от которых я до сих пор получаю письма и имейлы, к тому же начальные школы всё ещё заинтересованы в том, чтобы вживую увидеть актёрский состав, состоящий из одних мужчин, как они сами написали, «забавной» пьесы «Сон в летнюю ночь». — Ну-ка, ну-ка, давай поподробнее. На что ты намекаешь? Бекхён самодовольно смотрел на него, растянув губы в дерзкой усмешке. Чёрт, и кто его за язык дёргал… — Я разрешаю тебе два или три раза в месяц ставить Шекспира в моём театре. — А что насчёт пьес Софокла? — Ладно. — Ах… Похоже, таким образом ты пытаешься возместить тот факт, что иногда ведёшь себя как самый настоящий мудак, — пропел Бекхён, перебирая пальцами в воздухе, словно играя на невидимом пианино. — Хорошо. Я с удовольствием принимаю это предложение, так что спешу поблагодарить тебя. Пожалуй, я поскорее воспользуюсь этой возможностью, пока ты не изменил своё решение. — Остановив мужчину, Бекхён слегка потянул его за лацканы пиджака и, привстав на носочки, коротко чмокнул в губы. — Сравнить ли мне тебя с летним дн³… — Нет. Никаких стихов и сонетов. Пошли уже, — прервав его, сказал Чанёль. Он отстранился, напоследок запечатлев на губах парня ещё один быстрый поцелуй. — Оставим поэзию на потом. — И когда наступит это «потом»? — Никогда.✦✧✦✧✦✧
— Никогда не думала, что способна на подобное чувство. У меня такое ощущение, будто прежде я не видела неба. Хочу раствориться в твоём поцелуе. С каждым днём я люблю тебя всё больше и больше… Глаза всех без исключения зрителей были обращены на Бекхёна. Несколько человек даже не раз пустили слезу. Грудь Кёнсу тяжело вздымалась, его тело было будто скованно льдом: он не шевелился, замерев на месте, пока Бекхён, чей голос был наполнен искренней любовью, полыхающей страстью и непреодолимым желанием, пел ему. Чанёль нервно и скорее всего неосознанно грыз кончик ручки и отнюдь не из-за ревности, а от предвкушения. Эту сцену он наблюдал уже огромное количество раз, репетиция за репетицией, и так до бесконечности, пока она не стала воплощением идеальности. Повернув голову, он осмотрел театр. Весь зрительный зал был полон. По правде говоря, он был заполнен под завязку, что разительно отличалось от того пустынного помещения и мёртвой сцены, которые он посетил прямо перед тем, как выкупить театральную компанию. Когда он наконец-то сказал Бекхёну, что тот однозначно должен быть чрезвычайно горд всем, что сделал (впрочем, как и другие артисты, которые благодаря постоянным репетициям достигли много), блондин поверил в искренность его слов лишь наполовину, тут же начиная возмущённо визжать: — Ах, ты пытаешься задобрить меня лестью, чтобы лишний раз потрахаться?! А вот фиг тебе! Но на самом деле никакого «фига» ни фига не было, и они тут же предались жаркому сексу, хотя, говоря эти совершенно честные слова, Чанёль преследовал отнюдь не эту цель. Тишина, воцарившаяся в театре, была поразительной. Каждый зритель был добровольно захвачен в плен. Захвачен в плен Чанёлем и его постановкой. Бекхёном. Захвачен в плен Кёнсу. Всеми актёрами в целом. Прикрыв глаза, Чанёль сделал глубокий вдох. Мюзикл всё ещё продолжался, но мысли уносило совершенно в другую сторону. Его почивший дедушка гордился бы им. Он не сомневался в этом, но, с другой стороны, его семья так и не сказала ему ни слова. Хотя Бекхён постоянно во всю настрачивал Крису какие-то сообщения таинственного и чрезвычайно секретного содержания, на которые и глазом не давал взглянуть Паку, и даже поставил на свой телефон блокировку, чтоб уж наверняка. Чанёль понял, что, скорее всего, отец всё ещё недоволен всей этой заморочкой с покупкой театра, которую он, похоже, продолжал считать глупейшей ошибкой. Может быть, он всё ещё воспринимал это как безрассудный в своей глупости шаг, но, по мнению Чанёля, его азартная выходка удалась, и тому были неоспоримые подтверждения. Было бы неплохо, если бы хоть кто-нибудь из членов семьи пришёл на премьеру. Впервые за всё своё существование он чего-то добился в жизни, смог за достаточно короткий период времени — каких-то четыре месяца — превратить едва ли не заброшенный театр в подающее большие надежды заведение. У него была замечательная актёрская труппа, в которой значились одни профессионалы; на него работали надёжные люди, каждый из которых внёс свою лепту в постановку и был ответственен за неё. К тому же, помимо бизнеса, начала налаживаться и его личная жизнь — по крайней мере так считал сам Пак. Хотя Бекхён никогда не упоминал о том, что их отношения приобрели официальный статус, впрочем, эту тему не поднимал и сам Чанёль. Невысказанные слова витали в воздухе между ними, но никто не удосуживался взять на себя смелость и, поймав их, превратить отношения в нечто более конкретное. Хотя Чанёль не раз думал о том, чтобы вновь совершить азартный поступок и как-нибудь между прочим в разговоре выпалить что-то вроде: «Хээ-йоу, Бэк, у нас же всё типа на серьёзе?» Может, как и с театром, дело выгорит? Может, после этого «хээ-йоу, Бэк» что-нибудь случится? Но легче сказать, чем сделать. — Между нами нет ничего серьёзного… Это не серьёзно… Эм, я надеюсь, ты не думаешь, что это было по-серьёзу… Похоже, эта реплика официально стала любимой фразой Бекхёна, и Чанёль не знал, как остановить всё это. Он даже думал о том, чтобы вернуть Бекхёну ту самую туфлю, которую блондин швырнул в него в их первую встречу, и сказать что-нибудь милое и по обыкновению придурковатое наподобие: «Хэй, принцесса, похоже, ты моя Золушка. Хочешь, я буду твоим принцем Чармингом? Давай уже поженимся ну типа прямо сейчас или ещё чё». Однако с недавних пор Бекхён начал показывать признаки явной ревности каждый раз, когда замечал, что Чанёль находится на сцене вместе с играющими второстепенные роли актрисами. Но на девушках больше не было обычных тренировочных штанов и мешковатых футболок. В связи с предстоящим выступлением все репетировали в костюмах, откровенно демонстрируя сиськи и стройные ноги, и, похоже, Чанёль совершенно случайно начал пялиться на бесстыдно обнажённые участки явно не бекхёновской кожи. Он осознал свою глупую ошибку лишь позже, уже в квартире, когда Бекхён начал всё чаще выставлять напоказ свои ножки, соблазнительно наклоняясь каждый подходящий раз, к примеру, чтобы достать посуду из посудомойки или завязать шнурки на ботинках, поставив ногу на очень высокую стойку. Какими бы странными и неопределёнными ни были их отношения, Чанёль был счастлив. В самом необычном, но абсолютном смысле этого слова. Когда два часа спустя мюзикл подошёл к своему логическому завершению, театр взорвался оглушительными овациями. Зрителям было сказано лаконичное «спасибо за просмотр», и все находящиеся на сцене актёры согнулись в поклоне. Ушло как минимум минут тридцать, чтобы зрительский зал опустел, но тем не менее за кулисами происходил тот ещё ажиотаж. Некоторые зрители имели право посетить кулисы, которым и поспешили воспользоваться, чтобы встретиться с актёрами, и Чанёль наблюдал за тем, как и дети, и взрослые выстраивались в очередь, чтобы сфотографироваться с актёрской труппой. Бекхён был достаточно популярен среди зрителей (что, в принципе, неудивительно), вокруг него вилась, не отходя, группа девушек подросткового возраста и примерно таких же парней. Навалившись всем телом на стену, Чанёль терпеливо дожидался, пока образовавшаяся за кулисами и около сцены пробка постепенно рассосётся и люди начнут расходиться по домам. И когда ему наконец-то представился шанс оказаться рядом с Бекхёном вплотную, после того как последний человек, подошедший к блондину за фотографией и автографом, ушёл, Чанёль улыбнулся, пальцами хватаясь за изящный подбородок младшего и приподнимая его голову вверх так, чтобы смотреть прямо в глаза. — Моя принцесса, ты справилась просто фантастически потрясающе. Хоть ты и не следовал сценарию. Снова влез со своим импровизационным поцелуем, упрямец, — поддразнил парня он. — Но зрителям понравилось, — оправдал свои действия Бекхён, приподнимая уголки губ в игривой и до невозможности хитрой улыбке. — Не могу с этим не согласиться и не хочу лгать, поэтому скажу, что мне вроде как тоже понравилось. Наклонившись, Чанёль коснулся губ блондина своими. Бекхён довольно улыбнулся в поцелуй, слегка склоняя голову набок для лучшего угла. Только Чанёль хотел углубить поцелуй, проникнув в горячий ротик своим языком, как они оба услышали многозначительное покашливание, раздавшееся откуда-то из-за спины, и остановились, мгновенно отстраняясь друг от друга, чтобы посмотреть, кого это к ним занесло. Чанёль шокировано уставился на двух мужчин, неосознанно выпрямляясь в спине, но всё ещё продолжая сжимать Бекхёна в своих руках. — Папа? Однако Бекхён не казался таким уж удивлённым. На самом деле в выражении его лица даже скользило явное довольство. — Вы всё-таки смогли прийти! Рассмеявшись, отец Чанёля протянул Бекхёну огромный букет цветов. Блондину пришлось прижать его к своему телу, из-за чего он едва видел происходящее сквозь застилающие взор лепестки. Чанёль подумал, что всё это как-то по-смешному смущающе. — Я ни за что на свете не мог пропустить это. Ты справился просто потрясающе. Очевидно польщённый Бекхён сделал реверанс в знак признательности. — Спасибо, — изящно поблагодарил он. — Вы уже познакомились с остальными актёрами? — Да, — с излишней горячностью и даже восторгом отозвался Крис. — Они все просто замечательные. Как думаете, кто-нибудь из них согласится перейти… — Нет, — Чанёль был непреклонен. — Им всем и здесь хорошо. Крис вовсе не принял это на свой счёт как оскорбление, а лишь кивнул, удовлетворённый ответом. — Я счастлив слышать это, Ёль… Мне не хочется признавать, но на самом деле ты тут неплохо всё устроил. — Мы волновались, что таким образом ты просто выкидываешь деньги на ветер в той самой манере, которая вряд ли пришлась бы по душе твоему деду, — медленно сказал его отец. — Но, думаю, это лучшее, что ты мог сотворить. Прими мои поздравления, сын. — Спасибо… — О, Ёль, но всё же, если захочешь продать этот театр, я также могу выкупить у тебя контракты его актёров… Особенно, Бекхён, я жажду увидеть тебя в своей компании. Можешь в любое время звонить мне, слать сообщения, если вдруг захочешь… Чанёль кинул на брата полный злобы взгляд. — Отвали, — пылко сказал он, побуждая Бекхёна удивлённо взглянуть на него. — Будь мил. Твой брат пришёл сюда после того, как мне пять недель пришлось буквально умолять его об этом. — Бекхён слегка хлопнул своего гиганта ладонью по спине. — Потому что семья имеет значение. Цени её. — Бекхён сказал, что прислал нам приглашения на свадьбу, а папа совсем не хотел, чтобы его сын женился (или лучше сказать «выходил замуж»?) и играл свадьбу без него, — пожал плечами Крис, переводя взгляд на Бекхёна. — Ты действительно очень талантлив и красив, но, думаю, я слишком стар для тебя. — Да, стар, — быстро вмешался Чанёль. Он вновь захватил Бекхёна в плен своих объятий, прижимая его ближе к себе. — Он занят. — Да мы уж поняли это, когда увидели то, как ты рыдал во время смерти Сатин… Слабачок, — притворно вздохнув, Крис подошёл ближе к Чанёлю и положил руку на его плечо. — Но если серьёзно, я горжусь тобой. И папа тоже. Продолжай работать так же хорошо и усердно. Если тебе когда-нибудь что-либо понадобится, ты всегда можешь обратиться к нам. А ты, Бекхён, если вдруг заинтересуешься в моём предложении, то… — Это вряд ли, Крис. Но спасибо тебе, правда, — сказал Бекхён, приподнимая уголки губ в улыбке, которая стала лишь шире, когда блондин заметил, что Чанёль смотрит на него. — Сейчас я абсолютно счастлив. — Ну, раз уж ты так говоришь... Но не забудь прислать нам те настоящие свадебные приглашения! Было чертовски приятно видеть и осознавать, что хотя бы раз в жизни отец и брат не разочарованы поступками Чанёля, а, наоборот, восхищены. Похоже, они были горды его деткой (и под «деткой» на данный момент он подразумевал театр, а не Бекхёна) столь же сильно, как и он сам. Чанёлю хотелось вопить и гикать от счастья, но вместо этого он просто крепкими руками обхватил талию Бекхёна и поднял его в воздух. — Я так люблю тебя, принцесса, — проворковал он, с радостью оглашая свои истинные чувства, как если бы это было тем, что они говорили друг другу достаточно часто. — Чертовски люблю. Ты у меня просто потрясающий. Щёки Бекхёна покрылись едва заметным румянцем. — Хэй, тупица, перестань. Между нами всё ещё нет ничего настолько серьёзного… — Да неужели? — Ну, я не знаю… Чанёль тут же поставил парня вниз, кокетливо ему подмигивая. — Тогда при чём тут были свадебные приглашения? — Это был способ заманить их сюда. Притворяясь глубоко раненным, Чанёль схватился за сердце. — Оуч… Неужели это отказ? — Чанёль… — Я уже давно хотел сказать тебе, принцесса, что я уже достаточно долгое время считаю тебя своим парнем, хоть ты и продолжаешь упрямо повторять, будто отношения между нами несерьёзны, — Чанёль на секунду замолчал, но за это время задиристые огоньки, до этого искрящиеся в его глазах, испарились. — Надеюсь, ты не против этого. Бекхён открыл рот, но с губ не слетело ни звука. Его голос, казалось, пропал, застряв где-то в горле, хотя всё это не было для него таким уж удивительным: он догадывался. Поэтому юноша смог найти в себе силы ответить. — То же самое… — ответил он мягко и тихо, почти шёпотом. — Я чувствую то же самое по отношению к тебе и вроде как тоже воспринимаю тебя в качестве своей второй половинки. Мне комфортно с тобой, и к тому же над тобой классно прикалываться и смеяться. — Оу, наверное, ты говоришь так только потому, что у меня есть деньги? — Чёрт, конечно же нет… — Вот и отлично, — сказал Чанёль, целуя Бекхёна в щёку. — А теперь иди смывать макияж, чтобы мы поскорее смогли поехать домой. Мы же планировали отпраздновать удачное начало сезона, помнишь? В глазах Бекхёна начали загораться хитрые смешинки. Наклонившись вперёд, он, касаясь губами чужого уха, соблазнительно прошептал: — Конечно. Как же я могу забыть, как твой длинный и крепкий член входит в меня до самого основания? Чанёль взглянул на Бекхёна и окончательно выпал в осадок при виде того, как он совершенно невинно хлопал длинными ресницами. Хоть это и выглядело забавно и в какой-то степени глупо, Чанёль не мог не почувствовать тянущее возбуждение внизу живота. Потому что это был Бекхён. Его придурковатый, такой соблазнительно грешный, но совершенно неотразимый Бекхён. — Принцесса, тебе лучше поторопиться, или, клянусь, мы отправимся праздновать в ближайший шкаф или кладовку. — О-о-о. Это же будет совершенно извращённо, прямо как… — Нет, даже не смей. — Деревянный ящик… — Бекхён… — Фантины, в котором она удовлетворяла желания своих клиентов в фильме две тысячи двенадцатого года. Чанёль обречённо вздохнул. Похоже, эта сводящая с ума страсть Бекхёна к «Отверженным» не закончится никогда.Конец.