Тайна в их глазах

      Нытьё в затёкшей шее и спине пробудило Саске внезапной вспышкой боли, разошедшейся по телу, отчего он чуть покривился и поднял руку ко лбу, немного нажав пальцами на виски. Он ощущал под собой твёрдую плоскую поверхность, а также тёплое дуновение ветра на лице, щекотливо развевающее смоляные локоны. В мыслях Учихи всплыли фрагменты последних событий: он открыл проход из песчаного измерения, чтобы вернуться в Коноху вместе с Сакурой, но этому, кажется, что-то воспрепятствовало. Он помнил стремительное падение вниз, во время которого у него и вовсе закончилась чакра; помнил, как видел под собой снежные сугробы и как крепко прижимал к себе бесчувственное тело Сакуры. Последнее заставило его напрячь мускулы в плечах. Он принял весь удар на себя и почти мгновенно потерял сознание. Саске не знал, что с ней случилось, и некое чувство ответственности заставило его испытать волну тревоги. Он резко распахнул веки и тотчас же принял сидячее положение.       Вдоль позвоночника прошёл ещё один заряд едкой боли. Учиха нахмурился, обхватив рукой левое плечо. Царила глубокая ночь. В освещённых звёздами потёмках было видно одну отчётливую разницу от его воспоминаний о падении: вокруг не было снега. Складывалось впечатление, что это летняя ночь: под ним ощущался покров прохладной травы, деревья изредка шелестели листьями от порывов ветра; неподалёку виднелось несколько булыжников, а в воздухе парили маленькие зелёные светлячки. Саске осмотрел поляну и увидел в паре шагов неподвижное тело Сакуры. Его старое пончо прикрывало её только наполовину, оставляя украшенные ожогами ноги и лицо на виду. Поморщившись, Саске согнул ногу в колене и медленно поднялся, по привычке оглядывая местность на наличие слежки.       Он помнил тень, которая выпрыгнула перед ним в песчаном измерении, а также резкий удар под дых. Вероятно, кто-то следил за ним и намеренно каким-то неизвестным способом изменил конечную остановку портала, но Учиха не мог с точностью сказать, куда именно их забросило. По крайней мере не ночью. Он подошёл и присел рядом с Сакурой, протягивая руку к украшенному лёгкими ссадинами лицу. Сила Бьякуго сделала своё дело: исцелила самые опасные для здоровья увечья, но, видимо, на этом запас чакры Сакуры также исчерпался. Фиолетовый ромбик даже побледнел, оставляя еле заметные очертания своей формы на лбу. Они остались без чакры и в незнакомом месте. Не самый утешающий исход такой, казалось бы, несложной миссии по спасению. В мыслях Учихи уже формировался план на ближайшие сутки, раз уж всё сложилось таким образом. Он должен найти для них убежище и раздобыть питьевой воды и еды — это были минимальные потребности для восстановления их сил.       Обернувшись, Саске увидел свой рюкзак, который отлетел к булыжникам, и, закинув его на плечи, принялся за медленное и не совсем надёжное перемещение Сакуры к себе на плечо. За прошедшие годы Учиха научился обходиться одной рукой, но изредка бывали случаи, как этот, когда он испытывал толику раздражения от своего заслуженного состояния. Но, присев рядом с Сакурой, он зафиксировал её тело в сидячем положении и, обвив талию рукой, кое-как встал вместе с ней. Голова Харуно откинулась назад, предоставляя взору изгиб бледной шеи. Слегка нагнув тело к себе, Саске прижался к её макушке щекой, а затем, резко опустив руку ниже, обхватил бёдра и, подкинув её, поднял с земли: голова Сакуры оказалась на его плече, щекоча едва уловимым дыханием шею, пока грудная клетка Учихи принимала на себя весь вес, а рука обвивала колени, прижимая их к торсу. В идеале — для устойчивости Сакуре не помешало бы держаться за него руками, но покуда она всё ещё не приходила в сознание, пришлось довольствоваться тем, что было.       Неспешно передвигаясь, Учиха осматривал ночной пейзаж. Во время странствий он побывал не в одном таком лесу, где в это время суток, как правило, были активны дикие звери. Здесь же нетипично тихо: даже ни одного кролика, словно лес омертвел. Подобное отсутствие звуков настораживало Саске, и он с каждым шагом всё пристальнее всматривался в темноту среди широких стволов деревьев. Что-то в этом странном месте заставляло инстинкты Учихи точно электризоваться до предела — он не доверял этой тишине. Подавляя это предчувствие, Саске остановился перед очередным открытым пространством — поляной, скрытой среди высоких деревьев, чуть ниже которой было небольшое округлое озеро. На берегу виднелись какие-то громадные камни, будто выложенные полукругом с небольшой полостью. Учиха не считал это идеальным вариантом убежища, но боль в руке начинала изрядно донимать его, и это место годилось для недолгого перерыва. Он чуть подкинул тело Сакуры, так как она уже начала сползать в сторону, и спустился вниз к пруду, осматривая сине-зелёную воду.       Подойдя к первому попавшемуся на глаза дереву, кроны которого касались самой земли, Саске, стараясь двигаться как можно осторожнее, положил Сакуру на мягкую, чуть примятую траву. Ноющая боль в его правом плече только усилилась, несмотря на то, что он избавился от ноши. Он выпрямился во весь рост, слегка поводя круговыми движениями пострадавшее плечо, осматривая находящиеся неподалёку неподвижные камыши. Он был почти убеждён, что этот загадочный мир не являлся их родной реальностью. До сих пор ни одна пташка не издала своё щебетание, даже казалось, что те же светлячки были ненастоящими, будто какой-то иллюзией или миражом. Саске не мог пока доказать эту теорию, но некий инстинкт твердил, что он прав. Портал перенёс их в неизведанное измерение, о котором доселе никто в мире шиноби не знал.       Кто или что поспособствовало такому резкому изменению маршрута в портале, а главное — как? Интуитивно Саске догадывался, что, возможно, это тот таинственный человек, которого он выслеживал до похищения Харуно и с которым имел честь побеседовать в той пещере. На секунду у него возникла доля сомнения в своей гипотезе, так как потомок Ооцуцуки, который больше походил на что-то бесформенное, чем на нечто телесное и объёмное, не особо отличался огромными резервами чакры. Глаза Саске не могли его обмануть — чакра того существа была нестабильна. Но сейчас не было смысла гадать, ведь пока Ооцуцуки не объявится перед ними лично, Саске вряд ли сможет подтвердить то или иное предположение. Тем более к тому времени лучше восстановить свои силы и запасы чакры, чтобы иметь возможность использовать Шаринган. В таком плачевном состоянии Саске не мог активировать его даже в обычном режиме, чтобы просканировать местность: мало ли они сейчас находились в Генджутсу врага, тогда точно можно забыть о коротком сне. Хотя альтернатива всегда присутствовала: раз нет доступа к использованию Кеккей Генкай, то придётся проверить всё старым, достоверным способом из учебника. Учиха поднёс свою правую руку к груди, сомкнув указательный и средний пальцы вместе, а остальные согнул, промолвив в ночной тиши:       — Кай.       Ничего особенного не произошло. Наверное, это ещё одно настоящее измерение Кагуи, или же оно принадлежало тому Ооцуцуки. Немного расслабив плечи, Саске снял с себя рюкзак и присел рядом с Харуно. Этот длительный сон настораживал его, но Учиха пытался списать всё на нуждающееся в энергии для восстановления тело Сакуры, ведь именно оно пострадало за дни блуждания в пустыне больше всего. Благо здешний климат был более подходящим для обитания, хоть Саске и не покидало странное чувство. Возможно, виной всему были усталость и ощущение голода, стянувшее его желудок в тугой узел. Подняв голову, он в очередной раз осмотрел притихшую вокруг них флору, теперь с намерением отыскать что-нибудь достойное для ужина.       Учиха всё не мог понять здешние причудливые законы природы: луна была настолько яркой и большой, и на ней чётко виднелись кратеры; по сравнению с их миром, ночи в этом месте были словно белыми. Внезапно со стороны озера послышался всплеск, и его рука среагировала моментально: он ловко достал из кармана кунай и метнул, точно попадая кончиком в цель; остриё буквально пригвоздило её к массивному стволу дуба, который стоял на противоположном берегу, поросший мхом и высокими камышами. Саске в мгновение ока оказался рядом с деревом и присмотрелся к своему кунаю. Источником звука оказалась обычная рыбёшка, что активно билась плавником о толстую кору, жадно открывая свои жабры. Возможно, не стоило бы добывать здесь пропитание, но умирать голодной смертью Саске точно не собирался, поэтому придётся поддерживать свои силы за счёт того, что в случае, если оно специально подстроено врагом, вполне могло навредить его организму.       Поймав ещё несколько рыбин, он вернулся к по-прежнему спящей Сакуре, кинув на траву свой небольшой улов. Он старался не смотреть на неё, чтобы лишний раз не прокручивать в голове известные ему знания медицины, каких было мало. Всё же отголоски совести и заботы о друге, а именно в эту категорию можно было определить Харуно, не давали ему покоя. Все эти порывы заботы он списывал на долг перед ней, ведь она не единожды первая протягивала руку помощи. В который раз покосившись на неподвижное тело, Саске снял с себя повязку и подошёл к озеру. Он окунул ткань в холодную воду, а затем вернулся к Сакуре, присев рядом с ней. Подвинув рюкзак, Учиха кое-как засунул его под голову Харуно, а затем сжал в кулак свою повязку, позволяя лишней воде стекать в рукав водолазки. Он положил влажную ткань на лоб Сакуры и отвернулся. Это всё, что он мог сделать в сложившейся ситуации.       Рыба уже давно не плескалась на траве, но это также не означало, что Саске собирался есть сырое мясо. В своих обычных спартанских условиях он бы развёл костёр с помощью джутсу, но сейчас у него было недостаточно чакры даже для того, чтобы пройтись по стволу дерева без рук, как когда-то в детстве их учил Хатаке. Вздохнув, Учиха прикрыл веки, подавляя лёгкое раздражение. Он никогда не думал о себе как о беспомощном, но сейчас он мало чем отличался от самого обычного деревенского жителя, который умел разводить костёр другими способами. Спустя небольшой промежуток времени, за который Саске успел повозиться с сухой травой, ветками и камнями, его ужин жарился на костре. В ожидании Учиха вернулся к дереву, под которым лежала его спутница, и опёрся спиной о ствол, всматриваясь в языки пламени.       Уставшую голову вновь наполнили теории насчёт происхождения этого измерения, и Саске начал продумывать самый очевидный ход, способный помочь им выбраться из этого места. Как только резервы чакры придут в норму, Учиха собирался воспользоваться Риннеганом, чтобы открыть портал. Если этот мир подобен измерениям Кагуи, а пока что ничто не подталкивало к иному заключению, то портал — первый в списке. Саске не собирался сражаться с тем существом, если не доведётся, учитывая состояние Сакуры. Странным образом всё, что происходило сейчас, и даже в мысленных планах Учихи на предстоящий день, сводилось к ней. Почему Ооцуцуки выбрал её первой целью? Потому что она девушка, и это автоматически делало её в глазах врага уязвимой и беззащитной? Тогда он ошибся с выбором наживки. Но какими ещё мотивами мог руководствоваться этот человек? Определённо выбор Ооцуцуки пал на Сакуру не из-за её слабых сторон или пола. Эти и другие вопросы начали роиться в полусонном сознании Саске, утомляя его, что постепенно притупляло бдительность и решение дежурить.       В какой-то момент подобное состояние затянуло его настолько, что Учиха начал буквально отключаться в сидячем положении. Несколько раз он вздрагивал от осознания того, что его голова склонялась набок. Складывалось впечатление, что сама царившая вокруг ночная флора вытягивала из него все остатки жизненных сил, погружая Учиху в мир сновидений; или же он ещё окончательно не оклемался после пространственно-временного путешествия, что также служило немаловажным фактором. Его веки стали тяжёлыми, всё чаще опускаясь, а по напряжённому от противостояния телу расходилось непривычное онемение. Ужин давно превратился в горстку угольков, а сам Саске, прислонившись к дереву, чтобы быть поближе к Сакуре, подчинился окутавшей разум туманной дремоте и уснул под тихий треск веток костра.

***

      Летняя ночь постепенно начала уходить под настойчивыми утренними, еле согревающими лучами солнца, которое время от времени скрывалось за массивными серыми тучами. Иней, подобно серебристому ковру, укрыл хрустящим слоем пожелтевшую траву; точно поздний октябрьский, пронизывающий до костей туман медленно распространялся по территории, скрывая под собой всю живность. Холодные клубы мглы начали обволакивать тело Сакуры, вызывая неприятную дрожь, благодаря чему её блуждающее в прострации сознание пробудилось от долгого сна. Поморщившись, она чуть повернула голову набок, но остановилась, как только в затёкшей шее пробежал заряд боли. Находясь в непривычном для себя пограничном состоянии разума, Сакура поняла ошибку, поздно осознав, что лучше больше не делать таких резких движений. Лёжа на спине, она прислушивалась к мёртвой тишине вокруг себя, из-за чего ей было сложно понять, где именно она находилась. Подобная неизведанность изрядно напрягала Харуно.       Проведя в таком безмятежном состоянии немного времени, она едва ли улавливала шорох падающих, вероятно, листьев — это был единственный звук в округе. Утомительное затишье начинало пугать Сакуру, и где-то под её рёбрами образовался ком тревоги, некого страха, принудивший инстинктивно обострить все органы чувств. Её веки были будто налиты свинцом; Сакура не ощущала некоторых частей своего тела, точно они онемели или замёрзли. Не в силах больше терпеть эту неизведанность, она напряглась, мысленно пиная себя к каким-либо действиям: непроизвольно её веки с трудом открылись, и всё, что Сакура увидела перед собой — нечто серое и расплывчатое, словно её глаза заполняла жидкость. Часто моргая, она подняла к лицу дрожащие руки и прикоснулась к векам холодными пальцами. Внезапно к ней вернулась чувствительность — собственное прикосновение будто обожгло кожу резким перепадом температуры; истощение и боль во всём теле расползались вдоль нервов, давая сигнал о том, что она точно жива. Протерев веки пальцами, она наконец распахнула глаза, щурясь от света.       Она смотрела в одну точку, пытаясь сфокусировать зрение. Сакура не сомневалась в том, что лежала на холодной земле и что под головой было что-то наподобие жёсткой подушки, возможно, небольшая куча травы и веток. Воспоминания хаотично летали в её голове: она дежурила в клинике и собиралась уходить домой, а дальше следовала пустота, явный пробел в памяти. Неужели она упала в обморок от переутомления? Это возможно, но странности на этом не заканчивались, ибо Сакура отчётливо помнила, как проснулась от палящих солнечных лучей, не в силах дышать забитым песком носом. Каким-то образом она оказалась в пустыне. Но как? Сколько бы раз она себя не щипала и не била ладошками по щекам, вымышленный мир не растворялся. Она помнила, как шла по сыпучему песку, лелея надежду, что это сон, что это просто очень реалистичный кошмар. Чёткое осознание всего происходящего появилось только тогда, когда губительный климат пустыни сделал своё дело: изувечил её кожу и высосал все соки. Именно в тот момент ей стало по-настоящему страшно за себя. Всё, что Сакуре оставалось делать, — ждать спасения от своих товарищей, ведь Наруто никогда не бросит друга в беде. Так может, у них всё же получилось? Может, тот темноволосый парень, чьё лицо она плохо помнила, был Саем?       — Наруто… — кривясь от боли и хриплости своего же голоса, промолвила Сакура. — Ты здесь?       В ответ пришла только тишина леса. Она смотрела на плавно колеблющиеся на ветру сухие листья, изредка провожая взглядом сорвавшиеся с более сильным порывом, и размышляла. Наверное, этот бака отошёл куда-то, оставляя её в беззащитном состоянии в лесу на растерзание волкам. Вздохнув, Сакура обхватила живот рукой, игнорируя нытьё и жжение по всему телу. Она медленно повернулась на правый бок и увидела вдали мерцающую поверхность лесного озера. Жёлтая листва покрывала песчаный берег, а густой туман скапливался чуть ближе к середине водоёма. Мысли Сакуры вдруг пронзило единственное: осень? Она помнила, что в Конохе было лето, правда, учитывая тот факт, что она не знала, как долго скиталась по той пустыне, смена сезонов была вполне логичной. Облокотившись на траву, Сакура чуть привстала и огляделась.       Неудобной подушкой оказался чей-то портфель, а её тело накрывал мягкий дорожный плащ бежевого цвета, правда, он не был похож на накидки из Конохи. Опустив голову, Сакура изучила свой наряд, состоявший из потрёпанной майки и грязных шортов. Когда-то лилейная кожа теперь выглядела не лучше картофельной кожуры: тёмные пятна ожогов, ссадины и порезы; под ногтями виднелись чёрные полумесяцы песка, который также сыпался с её волос при каждом вдохе и повороте шеи. Сакура боялась даже смотреть на своё отражение в воде. Но кроме явных внешних повреждений, она также чувствовала полную пустоту внутри, которая сообщала ей об одном — Сакура осталась без накапливаемых годами резервов чакры, да что там — вся её энергия была на нуле. Подобный расклад не радовал, ведь случись что непредвиденное, она не сможет помочь Наруто и Саю во время сражения и будет лишь обузой, а именно эту роль она ненавидела больше всего в своей жизни.       Мысли Сакуры прервал порыв холодного ветра: что-то погода слишком резко менялась, а ведь ещё только недавно царила более-менее тёплая осень. Это остудившее оголённую спину дуновение было уже, по меркам Сакуры, ноябрьским, таким морозящим и противным. Она кое-как натянула на себя плащ, который вовсе оказался пончо, и, спрятав колени под себя, накинула на голову капюшон. Сил на то, чтобы подняться на ноги, у неё уж точно не было. Покосившись, Сакура мельком осмотрела рюкзак и решила изучить содержимое сумки Наруто: вдруг там внутри есть что-нибудь съедобное; она уже чувствовала голод, отчего порядком кружилась голова. Покопавшись среди вещей, Сакура обнаружила набор кунаев, сменную одежду — определённо мужскую и не в расцветке Узумаки, — несколько свитков, карандаши и прочую дребедень. Внутри явно не было пищи, что объясняло отсутствие Наруто: он пошёл искать провиант.       Вооружившись одним из кунаев, Сакура закрыла рюкзак и, шмыгнув носом, осмотрела местность. Старый лес скрипел от порывов ветра, а небо затягивали серые тучи. Эта территория не была ей знакомой, что немного настораживало Харуно. Без чакры и с такими увечьями она ничем не отличалась от себя в возрасте генина, что в своём роде было смехотворно. Придётся полагаться на парней, пока к ней не вернётся достаточно энергии для простейшего исцеления. Видимо, прежде чем она окончательно потеряла сознание в пустыне, она активировала Бьякуго, что позаботилось о самых тяжёлых ранениях, но покуда Сакура использовала свои резервы в пустыне, чтобы поддерживать работу организма без еды и воды, этого было недостаточно для стопроцентного исцеления. Потерев замёрзший от ветра нос, она вдруг услышала шаги. Дёрнув голову вверх, Сакура начала всматриваться в ближайшие старые деревья, дожидаясь удобного момента, чтобы наорать на Узумаки за его выдающийся идиотизм. Это должно хоть немного развеселить её, да и рядом с ним она чувствовала себя спокойнее.       Из-за камней вышел высокий и темноволосый молодой мужчина. Правой рукой он прижимал к себе охапку веток; на нём была тёмная водолазка, а поверх неё был короткий серый жилет подобно тем, которые носили шиноби Страны Молний. За спиной виднелась рукоятка катаны. Его смоляные волосы неопрятно торчали и явно нуждались в стрижке, но из всего, что Сакура поспешно успела изучить взглядом, его чёрные глаза оказались самой интересной и настораживающей чертой внешности. Они были пустые, полные апатии и холода, что не вызвало у Сакуры дружеских ассоциаций. Она никогда раньше не встречала этого человека и, будучи в таком жалком физическом состоянии, вряд ли сможет что-либо предпринять для самозащиты. Правда, незнакомец остановился на расстоянии, бросив ветки на траву, и, обернувшись к ней, замер точно в ожидании, вот только для чего? Сакуре было очевидно, что именно этот человек должен объяснить ситуацию, раз уж он спас её, так ведь? Но он молчал.       — В-вы кто? — чуть запнувшись, спросила Сакура, сама от себя не ожидая такой неуверенности. — Это вы меня нашли и притащили сюда?       Саске молчал, пристально изучая её взглядом. Первое, что оставило его без какого-либо конкретного ответа, — Сакура обратилась к нему на вы. Отсутствие привычного «Саске-кун» озадачило его не меньше, чем написанная на её лице неуверенность, что стало вторым пунктом в воздержании от диалога: Сакура, судя по её первым словам, не узнала его. Подобные предположения были сами по себе смешными, но сдвинутые вместе брови Харуно, эта тень опаски в её глазах и явное напряжение в позе тянули весы в сторону теории об амнезии. Саске прекрасно понимал, что, пережив такое потрясение, её тело и разум могли подавлять раздражители любого рода, а это включало в себя память о произошедшем в пустынном измерении. Она действительно могла не знать, что именно он спас её, но тогда к чему эта вежливость и отстранённость?       — Ты ничего не помнишь? — Саске проигнорировал её вопросы, сразу же задав свои.       — А что я должна помнить?       Он не ответил. Вместо этого Саске решительно сделал шаг к ней, намереваясь изучить мимику её лица вблизи. Возможно, Харуно таким образом решила подшутить над ним, что мало походило на поведение Сакуры, которую он знал, но всё же отбрасывать женские глупости не стоило. С каждым шагом, который он делал, тревога на её лице возрастала, точно как и внутреннее замешательство Учихи. Навряд ли Сакура притворялась, ведь должна же она понимать, в какой ситуации они оказались. Приблизившись, Саске протянул к ней руку. Мгновенно между ними промелькнула рука Сакуры, в которой оказался один из его кунаев. Она взмахнула и рассекла остриём воздух: раздался характерный звук, и ткань на рукаве его водолазки украсил порез, образовавший дырку. Отдёрнув руку назад, которая так и не прикоснулась к ней, Саске выровнялся во весь рост, встретив наполненные решительностью нефритовые глаза. Это было уже слишком для пустякового притворства. Видимо, всё гораздо сложнее, чем он предполагал.       — Сакура, опусти кунай, — кратко сказал он, не разрывая их зрительный контакт.       Она недоумённо посмотрела на незнакомого ей мужчину, который явно не внушал доверие. А что она должна помнить, и почему он обращался к ней неформально? Они знакомы? Но Сакура не знала этого человека и точно никогда раньше с ним не пересекалась в своей жизни. Тем не менее его спокойствие, даже во время этой нелепой попытки самозащиты, заставляло призадуматься, напрячь мозги и попытаться вспомнить. Едва Сакура немного присмотрелась к его беспристрастному лицу, её моментально озарило — это он был с ней в пустыне. Парень, которого она в бреду восприняла за Сая, на самом деле был этим незнакомцем. Значит, Наруто не имел никакого отношения к её спасению, и единственным человеком, с кем она осталась в этой глуши, был неразговорчивый и явно недружелюбно настроенный мужчина. Она ведь даже имени его не знала! В очередной раз оглядев его с ног до головы, Сакура чуть расслабила плечи, опуская кунай.       — Так это вы меня спасли? — поёжившись от холода, спросила она, будто сомневалась в том, что он ответит на повторный вопрос.       Вздрагивание её тела и слышная дрожь в голосе Сакуры не остались незамеченными. Погода в этом измерении действительно была астатической: ночью Саске проснулся во время летнего сезона; утром начало холодать, наподобие осени, а сейчас заморозки. Если вскоре пойдёт снег, Учиха не удивится зимнему сезону. Он был готов отказаться от своих ночных размышлений — этот климат также не способствовал восстановлению их чакры, но всё же лучше найти себе на время зимних часов укрытие в лесу, нежели беспрерывно жариться в пустыне. Подступив ближе к Сакуре, он нагнулся к своему рюкзаку. Харуно резко отодвинулась, издав удивлённый всхлип. Она явно побаивалась его, и Саске не винил её в такой реакции. В сравнении с Узумаки, который всё время лучезарно улыбался и никогда не затыкался, Саске не внушал доверия, тем более обессиленной девушке с амнезией. Это изрядно усложнит их пребывание в этом месте, что не входило в планы Учихи.       Ухватив лямку рюкзака, Саске поднял его с земли и отошёл на пару шагов, всем своим видом показывая, что ей не о чем беспокоиться: он не навредит ей. Учиха ощущал на себе её пристальный и немного враждебный взгляд, понимал, что, пока память Сакуры не восстановится, он будет вынужден привыкать к этой, как теперь оказалось, совершенно незнакомой ему девушке. Если точнее, это ей придётся адаптироваться, ведь Учиха ничего не забыл: он знал, кто она, был знаком с её характером и повадками. Достав из рюкзака свой запасной чёрный плащ, Саске повернулся к ней и протянул его, молча намекая, чтобы она приняла одёжку и укуталась потеплее. В ответ Сакура немо таращилась на него, недоверчиво покосившись на тёмную ткань, точно не решалась принять своеобразный жест помощи, что явно начало раздражать Саске.       — Я тебе не враг, — после недолгой паузы промолвил он.       — Докажи мне это, — ровным и уверенным голосом ответила Сакура.       Видимо, он поспешил с выводами об уровне сложности общения с потерявшей память Харуно.