Нумер

Широкий шумный проспект. Нет, не люди шумят, они безмолвно маршируют, словно под звуки грохочущего туша тоталитарной системы, скрежещущего металлом по стеклу, по асфальту, по сердцу. Холодные черствые нумера, безразличные одинаковые лица, сливающиеся в единый мутный поток, заполненный серой вязкой мокротой из легких, что уже давно проедены дымом. Бесчувственность царит над их головами, расчет, жесткие желания кого-то свыше. У них нет имен, только сухие, ничего не говорящие цифры. Первый, десятый, четыреста шестьдесят восьмой. Они настолько схожи, что разобрать, в каком из них есть что-то живое, практически невозможно. Шорох юнифы, стандартной для всех, только по расцветке могу отличить кто идет мне навстречу, смотрит сквозь меня, брезгливо морщится, задев плечом, но тут же продолжает свое шествие. Степенные глухие шаги в такт друг другу, будто заколачивают сваи, становятся все громче, гудят и заставляют дрожать от нарастающего чувства паники, резонируют в каждой точке сознания, сжимают меня со всех сторон. Визг тормозов, вой сирен, рокот моторов остаются незамеченными ими, как неотъемлемая часть пространства и эпохи. Их эпохи. Роботов, променявших мечты о заветном розовом счастье на правила и режим, а, может, просто переставших надеяться... Обреченный робкий взгляд, и сердце замирает от переполняющих его сомнений. Призрак? Мираж? Игра воображения посреди бетонной пыльной пустыни? Легкая улыбка и неприкрытый страх в глазах. Гомон растворяется в воздушном мелодичном звучании музыки души. И уже нет очертаний блеклых опустошенных лиц, они превратились в расплывчатый фон, который лишь обрамляет прекрасный образ, делает его еще ярче, четче, желаннее. Я не одна увязла в этой промозглой системе, подчинившей себе всех... Почти всех.