To Make You Smile/Заставить тебя улыбнуться.

Ледибаг вздохнула. В этот раз всё действительно вышло из-под контроля, и она знала, что ей нужно положить этому конец перед тем, как это перерастёт во что-то большее. — Кот. — Да, моя Леди? — Я клянусь всем, во что свято верю, если ты скажешь ещё один каламбур, я сброшу тебя в реку. Он заливисто рассмеялся и побежал быстрее, как только он обогнал её на несколько футов, ослепительный оскал распростёрся на его лице. — Но, Багинетт[1], ты уже делала это, помнишь? Если ты хочешь угрожать мне, ты должна думать о чём-то более актуальном[2]. Ледибаг застонала и почувствовала, что её глаз начал дёргаться, так как он снова разразился кудахтающим смехом. — КОТ! Я серьёзно! — Ты любишь мои каламбуры, ты просто в Де-Нил[3]. — Я серьёзно собираюсь сделать тебе больно. — Должен ли я считать это Сеной[4], чтобы остановиться? Она бросила своё йо-йо в его голову, но он легко увернулся, всё ещё ухмыляясь, как идиот. Ледибаг повторила попытку, гоняясь за своим напарником, который танцевал над крышами домов впереди неё, явно упиваясь вниманием и увиливая от её вялых атак. Он застал её врасплох, когда внезапно изменил направление и набросился на неё, сбивая обратно на маленький, и, к счастью, запущенный сад на крыше. Она сгруппировалась в падении, схватив его за плечи, перевернувшись с ним таким образом, чтобы удобно приземлиться на него сверху. Однако её партнёр не был особенно разочарован этой маленькой победе, его улыбка стала шире, а брови приподнялись вверх, намекая на их более интимное положение. По крайней мере, он перестал каламбурить. Решив наградить его новооткрытое молчание, она скрестила свои руки над его грудью и легла на него, будто он был гигантской брошенной подушкой. Подняв собственную бровь и, бросив ему наполовину удивлённую, наполовину многообещающую ухмылку, она всё решалась ему что-то сказать и рискнуть убрать отвращение со своего лица. Он мудро решил держать язык за зубами. Слегка переместившись, он завёл руки за голову и встретил её взгляд — глаза сверкали озорством. Девушка первой отвела свой пристальный взгляд, повернув голову в сторону и положив её поверх предплечий. Она закрыла глаза и стала наслаждаться чувством лёгкого бриза и теплом последних лучей заходящего солнца. Небо уже начало окрашиваться в розовые и оранжевые оттенки, предвещающие быстрое приближение сумерек. Маринет позволила себе расслабиться. Она чувствовала себя прекрасно, просто отдыхая в тишине. Хотя она никогда ему не признается, что ей нравится вот так лежать. Она чувствовала, как легко вздымается и опускается грудь Кота при дыхании, мягко укачивая её. Чувствовала, как тепло, исходящее от его тела, просачивалось даже через ткани их костюмов. Существовало что-то несомненно удовлетворяющее в таком лежании сверху этого, по общему признанию, привлекательного парня, что чувствовал себя подобно бальзаму ко всему опасному положению её гражданской жизни. Предостерегающий голос в глубине сознания говорил ей, что она должна быть более осторожной. В такие моменты она бы поощрила этого животного из семейства кошачьих в своём стремлении к её любви — пока Маринетт не могла ответить взаимностью, но ей хотелось побаловать себя в пьянящем чувстве нужности. Это может быть эгоистично, но она просто не могла оторваться. Вместо этого она позволила своему разуму блуждать в сладких воспоминаниях о долгих летних днях, лениво проведённых с шикарным блондином, у которого были потрясающие зелёные глаза. Она легко вздохнула, зарываясь лицом в свои руки и почувствовала, как у Кота перехватило дыхание, которое вскоре снова возобновилось. Мягкий рокот, который, возможно, был смехом, резонировал из его груди. Это был идеальный момент, или был бы им, если бы другой парень сейчас лежал под ней. Маринет проигнорировала небольшой, придирчивый голос, спрашивающий её, что было бы, будь это на самом деле? — Кот? — прошептала она, всё ещё не открывая глаз. — Да, моя Леди? — Почему ты так сильно любишь каламбуры? — Она не знала, что побудило её задать этот вопрос. Возможно, ей просто нужен был повод, чтобы остаться здесь подольше. Лежать вместе и наслаждаться компанией того, кому она доверяла безоговорочно. Он слегка сдвинулся под ней, — тонкая нить напряжения утолщала воздух между ними. Так или иначе, вопрос застал его врасплох, но он не отстранился. Вместо этого она почувствовала одну из его рук, предварительно поглаживающую кончик одного из её хвостиков. По мере того как молчание между ними растянулось на целую минуту, а затем на две, она обнаружила, что ей по-настоящему интересно услышать его ответ. — У моего отца просто ужасное чувство юмора, — сказал он мягко. Маринет усмехнулась, думая о своём собственном отце, но удержалась от соблазна прокомментировать. Вместо этого она незначительно наклонила к нему свою голову в безмолвном поощрении, в надежде, что он объяснит более подробно. Он не разочаровал. — Он не особенно… харизматичный человек, и я не думаю, что когда-либо в своей жизни слышал от него какую-нибудь промежуточную, приличную шутку. Но когда я был маленьким, я помню, что он всегда говорил моей матери самые ужасные каламбуры и независимо от того, как глупо это звучало, она всегда смеялась, будто это было самой большой вещью в мире. Я не знаю, как точно это описать… Так или иначе, не столь было важно, что он не был смешным или умным. Гораздо важнее было то, что она любила его. — Он замолчал, и Маринет прикусила губу. Дюжина вопросов, которые она знала, что не должна задавать, крутились у неё в голове, но так или иначе, она заставила себя молчать. Кот продолжил: — Она бы поиздевалась над ним, конечно, но даже в этом случае всегда смеялась. Я думаю, что это был его способ быть обаятельным. Она бы смеялась, а он улыбался так, будто он каким-то образом совершил великий подвиг или что-то вроде того… — Он снова затих. Открыв глаза, она повернула голову вперед так, чтобы ее подбородок лежал на её руке лицом к нему. Он больше не смотрел на неё снизу вверх. Вместо этого его взгляд был устремлён прямо в небо. Может, он искал что-то среди облаков или, возможно, он, даже не видя ничего, погрузился в воспоминания о личной жизни. Она была слишком растеряна, чтобы поинтересоваться. — Больше он так не улыбается. — Это было сказано так тихо, что Маринет не была уверена в том, что он хотел сказать это вслух. Она почувствовала, что её сердце разрывается от сочувствия к этому парню, которого она так часто игнорировала и о котором знала так мало. Его пальцы продолжали рассеянно играть с её волосами, в то время как он смотрел в пустоту. Она осторожно потерла своей ступнёй его, что, возможно, было самой глупой попыткой поддержки, которую она когда-либо придумывала. Ее внутренний голос вернулся с удвоенной силой, спрашивая, какого чёрта она пыталась достичь таким дурацким жестом. Она никогда не чувствовала себя настолько неадекватно во время трансформации Ледибаг. Кот бросил на неё пристальный взгляд полный удивления, и она почувствовала что краснеет. Его губы слегка приоткрылись, а глаза были полны трепета и надежды. На его лице застыло мягкое выражение, полное уязвимости, что она даже не знала до этого момента, что её напарник был способен на такое, и все же… То, как он смотрел на неё было так мучительно знакомо. Она была заморожена подавляющим чувством, что она была здесь когда-то раньше, в этом самом месте. Существовало что-то важное, что-то парящее вне её досягаемости. Она хотела узнать чувствовал ли он то же самое. Это интенсивное чувство дежавю заставило её желудок свернуться, а сердце застучать сильнее. Она тонула в этих зелёных омутах, видела его глубокий вопросительный взгляд и была в ужасе от того, что он мог видеть отражение её собственных глаз. Она скатилась с него, чтобы проложить между ними некоторое пространство и испустила безмолвный неловкий смешок. Тут же её глаза расширились, а смех превратился в кашель, когда к ней пришло осознание, что Кот может неправильно истолковать её реакцию! Здесь был её напарник, намекая на явно неспокойную ситуацию его семейной жизни, да ещё и создавал ауру сексуального напряжения, что она совершенно не собиралась рассматривать в неподобающем ключе, большое спасибо. Но она смеялась, как… ну… как Маринет. — Прости! Я смеюсь над тобой… Точнее не над тобой… Я ИМЕЮ В ВИДУ… я не… — Она почувствовала, что её кожа горит, а сама она затихла в ужасе, отчаянно пытаясь вернуть хоть какое-то самообладание. Кот сел и начал приближаться к ней. На мгновение ей показалось, что она увидела вспышку чего-то на его лице, но это исчезло в мгновение ока. Возможно, это была просто игра света, потому что когда она снова посмотрела на его лицо, к нему вернулась обычная ухмылка, и он ехидно щёлкнул её по носу. Она шлёпнула его по руке и села так же, чувствуя, что её напряжение ослабевало, а уверенность Ледибаг возвращалась, в то время как она отмахивалась от игривых атак напарника. — Агрх! Что с тобой?! Перестань, ты, никчёмный Кот. — Никчёмный? Ты ранишь меня, моя Леди! — Он схватился рукой за сердце и резко плюхнулся на бок, как будто его ударили ножом. Маринет не могла сдержать небольшую ухмылку, когда он застонал и задергался для дополнительного эффекта, стратегически скручиваясь так, чтобы его голова была прислонена к её бедру. Он открыл один глаз и, посмотрев на неё, ухмыльнулся. — Я умираю, моя принцесса! Быстро поцелуй меня и спаси от этой ужасной участи! Маринет рассмеялась, и он дразняще поцеловал её пальцы, прежде чем слегка нажать на кончик её носа. — Ну так что? В конце концов, не могу же я умереть на твоих руках. — Это было бы действительно серьёзно[5]. Это было бы ужасно, поистине ужасно. Тем не менее, Маринет не могла заглушить смешок, что вырвался из её горла. Кот улыбнулся ей. Не привычной Чеширской улыбкой или его кокетливой ухмылкой, а захватывающей искренней улыбкой полной эмоций, которые она не смела назвать. — Вот, — сказал он мягко. Его глаза неотрывно смотрели на её лицо. — Вот почему я люблю каламбуры. Потому что не имеет значения, разбираешься ли ты в них; не имеет значения, если ты облажаешься или если они ужасны, потому что всё это неважно. Важно то, что единственная цель, которой они служат — заставить тебя улыбнуться. Маринетт могла бы поклясться, что почувствовала, как её сердце пропустило удар. Она не была уверена, говорил ли он в целом, или он имел в виду, что его усилия были исключительно ради неё. Она не была уверена, что из этого хотела больше. Она была спасена от собственных мыслей мягким звуковым сигналом своих талисманов. — Ну, кажется, мне пора прощаться с тобой, моя дорогая багибу[6]. — Кот грациозно вскочил на ноги и, наклонившись, обхватил её руку своей, оставляя на её пальцах нежные поцелуи. Эти ошеломительные эмоции ещё танцевали в его глазах, и она обнаружила, что не может доверять себе, чтобы даже сформулировать слова, так что она просто кивнула, вставая, чтобы приготовиться уйти. — Я увижу тебя в ближайшее время, моя Леди, — сказал он, подмигнув и отправился обратно к крышам, чтобы вернуться к… ну, тому месту, где они могут провести обратную трансформацию. Только она собиралась бросить своё йо-йо, чтобы начать свой собственный путь домой, как он повернулся к ней. — Ма… моя Леди? — Да, Кот? Выражение его лица было задумчивым, и она почувствовала странное чувство тревоги, словно он изучал её реакцию. — Я не знаю, слышала ли ты, но завтра должен быть шторм. — Он всё ещё смотрел на неё с таким странным вычисляющим выражением на лице. — Хорошо. Ну и это всё, что он мог бы сказать, что было, конечно, неожиданно. — Я просто хотел сказать… — он сделал вдох, чтобы успокоиться, как если бы его следующие слова имели жизненно важное значение, — я просто хотел сказать, что ты можешь носить с собой зонтик... если он у тебя есть, я имею в виду... Маринет ничего не могла поделать с тем, что её лицо осветилось при мысли одного из самого ценного её имущества. — Да, у меня есть. — Она мечтательно улыбнулась, вспоминая раскаты грома и мелодичный смех. Румянец запылал на её щеках и лицо Кота озарила торжествующая ухмылка. — Я так и думал, что ты скажешь это. И вдруг он исчез. Выполняя прыжки с переворотами через Парижский пейзаж на фоне темнеющего неба. Какой смешной котёнок. Маринет спрыгнула с крыши и начала собственный путь домой.