Дай мне силы подняться

— Драко! — смущенно начала Гермиона, открыв входную дверь. — Что ты здесь делаешь? Ты же должен быть в Китае! — она впустила ухмыляющегося Драко, стоящего на пороге квартиры. Гермионе пришлось изо всех сил пытаться перевести дыхание, он выглядел… потрясающе, одетый в тёмно-серый шелковый костюм с открытой шеей, темно-синюю рубашку. Его пушистая чёлка падала на лоб, а ртутные страстные глаза смотрели на Гермиону с диким жаром. Драко протянул руку и положил её на подбородок девушки, прикрыв её зияющий рот, а затем прошептал: — Закрой свой великолепный ротик, любимая, и одевайся. Мы идем на свидание… — С-свидание? — Гермиону ошеломила его близость. — Свидание, — подтвердил он, снова усмехнувшись. — В Китае я понял, что у нас никогда не было настоящего свидания, поэтому, заключив сделку, я тут же вернулся, чтобы забрать тебя. Теперь иди, моя мама посидит со Скорпиусом. — А п-платье?! — она заикалась, её щеки порозовели от удовольствия. Драко наклонился и прошептал ей на ухо: — Проверь шкаф в моей спальне, — и слегка похлопал её по попке. Гермиона, будучи ещё в шоке, вошла в спальню Драко, смеясь, как дурочка. Её щеки пылали, а сердце бешено билось в груди. В шкафу было тонкое кружево из Шантильи и золотистое шёлковое платье. Шёлк был настолько гладким, что проскальзывал сквозь пальцы, как вода. Платье было длиной до пола, а подол мог тянуться следом бесконечно. Большой разрез до бедра открывал вид на ножки и явно был создан для того, чтобы дразнить мужчин. Тонкие бретельки, казалось, едва могли выдержать вес платья, декольте достигало груди, а спинка открывала её совершенную кремовую кожу. Гермиона поняла, что она не может носить это платье с лифчиком, поэтому, сняв его, она стала надевать платье через голову, поправив его на бёдрах! Оно идеально подошло! Золотой оттенок подчёркивал её карие глаза, соблазнительно облегал её формы и придавал её теплой коже сияние, которое Гермиона могла даже чувствовать, а не только увидеть. Она чувствовала себя великолепно. Она чувствовала себя принцессой. И это было больше связано с Драко, чем с платьем. Драко заставил её чувствовать себя красивой, очаровательной, завораживающей… он заставил её чувствовать себя особенной. Бросив несколько заклинаний на свои дикие кудри, она завязала их в большой пучок, оставив несколько прядей струиться вниз к шее, чтобы обрамить совершенное лицо в форме сердца. Тот, кто доставил платье, не забыл ни про косметику, ни про туфли. Гермиона нанесла смелую красную помаду на свои полные губы, чувствуя себя храброй, и подчеркнула свои карие глаза золотыми тенями. Макияж все равно оставался простым. Покружившись перед зеркалом, она вновь почувствовала себя счастливой. Платье стекало плавными симметричными линиями, смело подчёркивая её изгибы. Несмотря на глубокий вырез, сборки ткани на нём не позволили бы развратным мыслям просочиться в умы мужчин. Изящные атласные туфли были в классическом стиле «принцессы», маленький серебряный бантик украшал кончик пятки. Гермиона была счастлива. Она посмотрела на себя и не смогла подобрать слов. Она просто выглядела как принцесса. Счастливо выбежав из комнаты, она не могла контролировать счастливую улыбку на лице. Драко так и остался стоять в прихожей, прислонившись к дверному проему, с руками в карманах, но как только он увидел её, он потерял дар речи. Осмотрев Гермиону с ног до головы, он понял, что она на самом деле совершенна. — Ты выглядишь? — начал он тихо. — У меня нет слов, чтобы описать, как ты выглядишь сейчас. Любимая, ты похожа на ангела, — сказал он, его глаза горели страстным огнем. — Один поцелуй, — взмолился он хрипло. — Прежде чем мы уйдем, и я должен буду делить тебя со взглядами других мужчин... один поцелуй, чтобы я знал, что они смогут только смотреть, и никогда не попробуют твою сладость так, как я! Драко притянул её к себе и нежно коснулся губами её губ. Она отдалась ему в безоговорочной капитуляции, чувствуя дикую тоску и сладкое-сладкое желание заполнить свои беспомощные вены его присутствием. Поцелуй Драко усилился, он впивался в её рот, будто очень сильно изголодался по поцелуям. Гермиона не чувствовала страха, только дикое желание, и её чрево сжалось, когда она провела по его щеке своими маленькими пальчиками. Он пытался притянуть её ещё ближе к себе. Воздух вокруг них потрескивал и искрился как электрический ток, они чувствовали прикосновение друг друга ещё до того, как оно появлялось. Драко поцеловал её в шею, почувствовав, как сходит с ума её пульс под его губами, увидел, как он пульсирует в её полупрозрачной нежной коже. — Мы должны прекратить, милая, — пробормотал он, неохотно отстраняясь от неё, но все ещё обнимая. — Ты испортил мою помаду, — сказала она, ошеломленная жаром желания. Её грудь болезненно возбудилась под платьем, а руки задрожали, когда она потянулась стереть остатки цвета с губ. — Твои губы выглядят лучше ненакрашенными, — ответил он с хрипотцой, выводя Гермиону из дома. — Моя мать уже со Скорпиусом, — заверил он её, когда увидел, что она беспокойно оборачивалась на дом. Взяв её за руку, он повел её вниз по лестнице к ближайшей точке трансгрессии. — Куда мы идем? — спросила она с любопытством, ощущая себя в безопасности в объятиях мускулистого тела Драко. — Это сюрприз, — он подмигнул ей и улыбнулся одной из своих загадочных улыбок. — Закрой глаза, милая, — прошептал он ей на ухо, и Гермиона почувствовала, как рывок трансгрессии уносит их. Когда они прибыли туда, куда и планировал Драко, Гермиона почувствовала, как прохладный бриз пронизывает её тело. Она услышала громкую болтовню людей, а запах чувственных цветов наполнил ночной воздух, и Гермиона больше не могла этого терпеть, она открыла глаза и огляделась… Она стояла на мосту вздохов в Венеции. Вокруг неё вода Гранд-канала отражала многочисленные толпы людей, идущих и болтающих на мелодичном итальянском языке. Гермиона почувствовала, как её сердце взмыло от волнения. Они как раз вовремя увидели закат над голубовато-зелеными водами. Огромное солнце сожгло свои последние угольки оранжевого и янтарного цветов, осветив воду этим невероятным светом. Ни одна фотография не смогла бы передать это. Огненная печь искупала всё в глубоких оттенках оранжевого и светлых тонах розового, делая Венецию похожей на лукум. Все остановились, чтобы посмотреть на это великое солнце. Это было похоже на молитву. Слабый туман темноты пополз вокруг облаков, унося часть света, когда солнце, наконец, погрузилось в свою небесную обитель. Лазурный цвет неба сменился пурпурным. Пыльные звезды ярко поблёскивали в небе, а затем поднялась величественная луна, заставив чёрное полотно города блестеть её сиянием. Свет полной луны сиял над старыми качающимися Гондолами и освещал старые каменные дорожки, как будто она давала им своё благословение. Где-то за углом Гермиона услышала одинокий звук саксофона, через гудящий гомон туристов и местных жителей, и её сердце забилось сильнее. Это место принадлежало ей, в объятиях Драко… — Пойдем, — сказал Драко, уводя её от очаровательной сцены перед глазами и ведя к одному из более уединенных палаццо. Когда они шли рука об руку, мужчины останавливались и смотрели на неё, а женщины поглядывали на Драко. Но их взгляды принадлежали только друг другу. Каждое случайное прикосновение было для них таким же интимным и тайным, как и каждое преднамеренное. Глаза Драко отражали собственничество, и они продолжали изучать её тонкие черты. — Я никогда не замечал, что у тебя есть ямочки, — сказал он хрипло, ухмыльнувшись, и проведя пальцем по её мягкой щеке. — Они очень милые. Гермиона покраснела и замерла, когда увидела, куда Драко привёл её. Это был открытый внутренний дворик, под которым протекали воды Гранд-канала, синие и зеленые огни украшали всё вокруг, огни, которые, как она позже узнала, были пикси. Сладкий аромат ночной королевы встретил её и она с жадностью вдохнула его снова. Драко явно вложил много усилий в это, королева ночи — её любимый цветок, и растет он только в Индии. Сердце Гермионы наполнилось сладостным чувством, и он привел её к маленькому столику, на котором стояла корзина, переполненная этими цветами. — Они никогда не завянут и не потеряют аромат, — сказал Драко. — Я их специально для тебя заколдовал. Аналитики из моего отдела разработали это заклинание, — объяснил он. Мягко усадив её за стол, он начал откупоривать бутылку шампанского. Как будто я сейчас недостаточно пьяна! — подумала Гермиона и головокружительно улыбнулась. — За нас. Мы выживем и победим наших демонов, — он протянул ей бокал и стукнулся с ним с тихим звоном. — За нас, — повторила она, торопливо потягивая жидкость, чтобы успокоить бьющееся сердце. Из-за спины появился официант и принес две тарелки аперитива, Black Mission Fig и Prosciutto Crosata на хрустящем хлебе, поданное с легким сухим белым вином грюнер Вельтлинервит с персиковым и перечным оттенками. Разговор Гермионы и Драко был таким же разнообразным, как и их сегодняшний ужин. Они перешли от своих любимых магловских авторов (Хемингуэй и Чехов у Драко, и Диккенс, Шекспир и Вирджиния Вулф у Гермионы) к любимой музыке, обсуждая стиль фортепианных ноктюрнов Шопена и успокаивающие и тревожные мелодии Бетховена. Далее было подано блюдо — плоские итальянские зеленые бобы, слегка поджаренные с крошками и мягким голубым сыром. Бобы были хрустящими, с их укусом, все еще неповрежденными, умеренным, как сказал итальянец. К этому подали хорошее красное фруктовое бордо 1996 года выдержки. Гермиона собиралась только пригубить, сделав всего пару глотков, чтобы смочить горло. Темы разговора безудержно выскакивали одна за одной. От любимых опер («Сказка о Люсии» у Гермионы и «Эта дикая деревня» Павлова у Драко) к балетам, литературе, культуре. Драко был идеальным партнером для ужина, его знания по многим вопросам весьма обширны, и его явная заинтересованность её мыслями и мнением льстила Гермионе. Это совсем не похоже на то, как она разговаривала с Роном. С человеком, который не разделял её интеллектуальных возможностей, который просто заставлял её чувствовать себя неряшливой, а не «умной всезнайкой». Обжаренные на сливочном масле гребешки и помидоры черри с зеленью составили их основное блюдо и, наконец, Тирамису, вызывающее блаженство, который был пропитан коньяком, чтобы придать ему дымный вкус. Когда она пила кофе, а Драко наслаждался редкой сигарой, Гермиона ощутила покой. Её чувства были затуманены дымкой гвоздичного ароматного дыма и запахом прекрасного свежесваренного кофе. — Драко, спасибо тебе! — радостно сказала она. — Я прекрасно провела время! Со мной никогда так не обращались! — она протянула свою ручку и коснулась его большой мозолистой руки. Драко лениво ухмыльнулся. — Это еще не конец. Встав, потушив сигарету, он наконец взял её за руку. Гермиона прижалась к нему и снова почувствовала, как живот скрутило от волнения, когда они трансгрессировали. Когда она открыла глаза, они оказались за пределами небольшого клуба. Она тут ещё не была. Драко пригласил её внутрь, улыбаясь. Знойный ритм гаванской музыки и голос певца Каджуна, который пел на испанском языке, заставил её понять, что они на Кубе. Драко ухмыльнулся и потянул её на танцпол, прижимая её тело к себе, покачиваясь под чувственный ритм самбы. Его бедра слились с её, его длинные ноги направляли её тело. Они отдавались музыке. Она прижала свою грудь к его груди, её мягкость растворилась в его твердости. Гермиона сжала его сильные плечи, когда он поднял её и закружил, наклоняясь вперед и закидывая её ногу себе на бедро. Платье распахнулось, показывая всем её ногу, горло было обнажено. Он наклонился к ней, нежно целуя её. Казалось, что в этой комнате кроме них больше никого нет. Прижавшись к её спине своей грудью, он скользнул руками по её талии. Одна его рука ласкала её бедро, а другая аккуратно легла на грудь. Гермиона была так опьянена его близостью, что забыла обо всем, кроме музыки и его рук на ней. Вскоре музыка изменилась в ритме, мягкие мелодии стали быстрее, их ноги и руки спутались в смеси пота и экстаза. Они тяжело дышали. Певица продолжала петь своим хриплым голосом, а они танцевали и танцевали… Их дыхание сорвалось до коротких вздохов, их тела двигались синхронно. Они танцевали до рассвета…