Джинни поспешно собирала чемоданы. Ни о чем не думая, она беспорядочно закидывала одежду в чемодан. Ей просто нужно было что-то делать. Все закончилось… Она больше не могла так жить. В памяти все продолжал всплывать тот момент, когда ее мама направила палочку на себя. Что озадачило и ранило Джинни больше всего, так это безмятежное выражение лица матери.
Как она могла! Выбрала самый легкий путь, отняла у себя жизнь, оставив её, Джинни, в одиночестве.
Гарри вошел в комнату и увидел свою собирающуюся куда-то жену. Он ожидал этого, но все же почувствовал, в его сердце вонзился невидимый нож.
— Ты расскажешь об этом Джеймсу? — спросила Джинни, не поднимая глаз.
— Нет.
— Что?! Что значит «нет»?! — в отчаянии спросила Джинни.
— Я хочу сказать, что ты сама расскажешь ему, почему уходишь, — устало ответил Гарри, садясь на кровать, и потирая глаза за очками.
— Когда ты стал таким жестоким? — закричала Джинни, из её рук выпала одежда.
— В тот момент, когда ты превратилась в трусиху, и решила сбежать, — холодно ответил Гарри. — Просто уходи, Джинни… Я устал, и у меня нет времени на твои игры и загадки. Но я не скажу Джеймсу, почему его мама ушла, не попрощавшись. Ты не можешь просто уйти, а меня оставить разбираться со всеми трудностями.
— Мне нужен перерыв, — отчаянно сказала Джинни.
— Но ты не можешь просто так взять перерыв! Брак и семья — это не то, что ты можешь просто так оставить и забыть, как только уйдешь, Джинни. Не возвращайся, потому что я никогда… Никогда не смогу простить тебя. Брак — это совместная работа. Ты не можешь убежать при первых же неприятностях! И если ты действительно хочешь сбежать… не оглядывайся назад, чтобы мы с Джеймсом могли двигаться вперед… с тобой или без тебя, — яростно прокричал Гарри. — Мерлин, ты не думала, что вся эта драма утомляет меня? Я сыт этим по горло, и держусь из последних сил, но где-то там есть маленький ребенок, в замешательстве и ужасе, потому что не знает, где его родители, и он не понимает, что они сейчас в больнице, борются за свою жизнь. Его родители не выбирали эту судьбу. Думаешь, Гермиона когда-нибудь сделала бы то, что было в том доме, если бы знала, что оставит Скорпиуса сиротой? Она верит в лучшее в людях… Даже в тех, которые причиняют ей боль. А ты хочешь уйти, потому что слишком слаба, чтобы справиться с этим! — с отвращением сказал он. — Просто уходи. Я не думаю, что есть какие-то слова, которые заставят тебя остаться. Поэтому уходи, — сказал он, массируя виски.
Джинни грустно посмотрела на мужа. Она всё ещё любила его, но ей нужно было уйти, а он этого не понимал. Гарри с раннего возраста привык жить, не взирая на боль, для Джинни это было слишком трудно. Он слишком сильно…
Гарри услышал, как жена вышла из комнаты, и направилась в спальню сына. Ему было невыносимо слушать ту ложь, которую она придумает для маленького мальчика. Поэтому он просто подошел к окну и стал рассматривать магловскую улицу.
Люди шли, не обращая внимания ни на что, яркие огни и громкие звуки теперь падали на пустые уши и слепые глаза. Гарри всегда терялся в местах и лицах, чтобы попытаться забыть свои проблемы, но это не помогло, не сегодня. Он выглядел таким отдалённым и отстранённым, не обращая внимания на свое внутреннее смятение. Это было проклятие его детства. Он был Гарри Поттером, он не мог убежать и спрятаться, независимо от того, сколько кошмаров преследовало его, или какие тени угрожали поглотить его. Он должен был быть сильным, храбрым, честным. Бремя того, что люди хотят видеть только хорошее в тебе, добралось до него, и тогда он проклял своё несчастное рождение.
Он провел первые несколько лет своей жизни, застряв в нелюбимой, холодной тюрьме, и теперь, наконец… когда у него появился шанс на счастье и нормальную жизнь, Джинни собралась всё это разрушить. И вот снова возвращается жизнь, которая не принесет ему радости.
Гермиона и Драко находились в Св. Мунго, оба в критическом состоянии, оба на грани смерти. Он не мог даже представить, как тяжело сейчас маленькому Скорпиусу, не понимающему, что сейчас происходит.
Спустя несколько минут он услышал тихий стук в дверь, и открыв её, увидел несчастного Джеймса в мятой желтой пижаме.
— Папа, мама ушла, — печально сказал он. Его карие глаза были полны слез, когда он смотрел на отца через свои круглые очки. — Можно я сегодня посплю с тобой? Мы составим друг другу компанию, — с надеждой предложил мальчик.
Гарри почувствовал, как сжалось его сердце, и мысленно проклял Джинни за то, что она сделала.
— Конечно, малыш, заходи. Сегодня мы сможем поспать вдвоем, — мягко сказал Гарри, подняв сына, и положив его на кровать.
— Можешь рассказать мне историю? Например, как вы с мамой поженились, — попросил Джеймс.
Гарри почувствовал, как боль в груди стала сильнее, словно горячая кочерга пронзила его сердце. Не сегодня, он не может вспоминать о том дне.
— Не сегодня, сынок. Уже поздно. А как насчет того, чтобы послушать музыку, которая поможет тебе уснуть?
Мальчик кивнул головой, понимая, что отец не хочет говорить о маме. Но он утешал себя мыслями, что мамочка и папа не разлюбили друг друга. Он знал, что мама вернётся, ведь она любит его и папу…
***
Гарри сидел в темной спальне, покачивая сына, чтобы он уснул, и слушал голоса Нины Симон и Эллы Фицджеральд. Он никогда не думал, что это случится… что Джинни разлюбит его. Они должны были быть вместе и навсегда. Как в сказках…
Но сейчас, все, что он чувствовал, так это ошеломляющую боль. У него было что-то настолько ценное… пока это не отняли без предупреждения. И он остался здесь один, блуждающий в темноте.
Жестокая ирония жизни.
Теперь от него осталась только оболочка. Джинни забрала вместе с собой его сердце, душу и способность любить.
Бывает — заглотила боль
Всё бытие до дна,
Но бездну спрячет под собой,
Чтоб память перешла.
Так в оторопи человек
Легко проходит там,
Где зрячему дороги нет,
И упокой костям.
