Этой ночью

       Насквозь палящее солнце, капельки пота стекающие с обгорелой красной кожи, жажда глушащая каждые пять минут, напоминают ему о Пак Чимине.        Солнце, которое так неумело пробиралось сквозь облака было слишком схоже с тем, как Пак добивался миновской любви. Тихое «хен», когда в висках стучит кровь, а сердце от волнения пропускает удары, еле ощутимые касания тоненьких пальчиков, пронзающий спину взгляд, что быстро отводился, когда Юнги оборачивался. Парень всегда был спереди, а Пак тянулся к нему, словно он летний цветок, который ходит вокруг своей оси, лишь бы на него попали лучи солнца.        Окружающим всегда казалось, что из этих двоих солнцем был именно Чимин, потому что Юнги был более хмурым, он больше походил на тучку, что может легко закрыть собой солнце. Так и происходило, только Пак желал этого, а Мин знал, что укрывает его от опасностей, а не от чего-то, что могло принести ему пользу. Взгляд Чимина с каждым днем становился все глубже и глубже, но Мину не хотелось заходить даже по колени.        Они уже долгое время были вместе, за которое Пак успел влюбиться и принять себя таким, каковым он являлся, а Мин сменить десяток девушек, так и не замечая его любви.        И все это длилось бы вечность, если бы одним вечером Юнги не дернул за холодную дверную речку и не открыл бы дверь, за которой еле стоял грустный и такой поддатый его лучший друг. В такие моменты ему не хотелось разговаривать и читать нотации, он хотел лишь как обычно уложить Пака в постель и самому отправится спать, так как будильник на завтра уже поставлен, а за окнами уже давно не день и даже не вечер.        От Пака пахнет алкоголем, он теряет равновесие и впервые падает в объятия Юна, в крепкие, но слабые на вид, руки. Между ними как всегда неловкое и глупое молчание, которое разбавляет уставший голос. - Я не люблю тебя такого, Чим, я отведу тебя в кровать, - он не размыкает рук, не отводит взгляда от вздымающихся плеч. - А какого меня ты любишь? – слишком пьяный смех, не дурманит и не влечет, как обычный тихий и писклявый голос парня. – Смешно, хен, ты не любишь меня не каким, не трезвым, не пьяным, так есть ли смысл не пить? Не курить?        В голосе звучит потерянная трезвость, что сейчас блуждала только у Мина меж путанных ресниц. С чего бы ему говорить о любви? - Не знал, что ты куришь, - он говорит не то, что хотел и никак не то, о чем думал. Рандомно подобранные слова, быстро слетают с языка. - Хен. Слишком темно, слишком неудобно и слишком тяжело, хоть Чим теперь и сам держится на ногах. - Я, скорее всего, люблю тебя.        Здравая улыбка небрежно смешанная с разочарованием и облегчением от сказанных слов. Чимину не верится в то, что он наконец-то сказал эти слова и избавился от чугунной тяжести на сердце. А Мин не может поверить в то, что единственный человек, которому он мог доверять, предал его, таким низким и мерзким способом.        После этих слов парню самому хотелось взяться за бутылку, но именно это и было его ошибкой, которую он осознал только сейчас, когда Пака возвращать было уже поздно.        Слишком много воды утекло. Мешала недосказанность и разлука на долгое время.        В тот жаркий вечер он отправил парня спать, так и не проронив ни слова, взглядом давая осознать, что он не из этих, но утром проснувшись в мокрой постели, он отправился в гостиную с надеждой на то, что друг не помнит даже того, как он оказался тут, но единственное, что парень решил забыть, оказался Мин Юнги.        Мин думал, что ему нечего терять, потому что он не любил Пака и не любил таких, как он. Однако день за днем становилось холоднее не только за окном, но и в квартире, которая сейчас пустовала, потому что он не мог ее заполнить собой.        Немного страдающий взгляд упирается в вентилятор, набитый Чимом лепестками роз. И никто не знал зачем парень сделал это, но Юн не возражал, если ему самому это нравилось. А Паку нравилось, пихать еле живые лепестки в пустые проемы, пихать их за решетку, а ночью наблюдать за тем, как они падают с потолка на белоснежное лицо Мина, следить за тощей рукой, что не могла скинуть их с себя и украдкой целовать сонные губы, пряча за них, как за решетку лепестки, свою любовь.        Он был готов жить так вечность. Быть рядом с Мином и думать, что они пара, улыбаться в его спину и громко смеяться в ответ его бубнежу. Он был готов на все, чтобы лишь оставаться рядом с человеком, который, как казалось любил его больше двух главных вещей в своей жизни, крепкого кофе и музыки. Однако все как по щелчку рушится, когда он видит в объятьях любимого девушку, затем еще одну, еще и еще. Рука вростала в портвейн, горло привыкало к алкоголю и в ответ на заботливое «малыш, что-то случилось?» Юнги слышал только смех и проглоченное «ничего, хен, я просто веселюсь».        Когда младший признался ему в любви не один из двоих не знал, что в жизни Мина у Пака не было места. И лишь потому, что он был намного больше чем первый, он был выше всего, небес, космоса. Чимин мог заменить Мину воздух, но Юнги не осознавал этого и сам. Пак видел это, поэтому и признался, но он подумал, что ошибся, потому просто решает отпустить и уйти из его жизни.        Некоторое время Мин привыкал к жизни без него, пока не осознал, что вся забота и нежность к нему не была беспричинной.        Проснувшись в холодном поту, он ищет рукой лежащего рядом Чимина, чтобы прижаться к нему ближе и выдохнуть куда-нибудь туда, где пыл бы остудился, но открывает мокрые, не от жары, глаза и вспоминает, что его уже как месяц нет рядом.        И в этот же момент слезы прячутся в паковских ключицах, потому что он не может забыть Юнги, потому что в штанах до сих пор жмет. А рука скользит вниз по стоящему члену и было бы хорошо сейчас пойти оттрахать какую-нибудь доступную бабу с клуба, что напротив дома, в котором он снимал неуютную однушку, но это слишком больно. Даже если Мин и сделал ему больно раньше, то он все равно будет верен ему сейчас.        Ладонь резко скользит вверх и парень ускоряет темп, пальцы на ногах уже сводило, как по комнате разнеслась противная мелодия, которая так бесила Юнги в свое время, Пак решает не отвечать, даже не взглянув на вызываемый номер.        Он поддевает мизинцем уздечку и изливается в еле пурпурную, от напряжения, ладонь. Отдышка отскакивает от стен и вылетает из настежь открытого окна. Томный выдох заглушает очередной звонок и парень с осознанием того, что даже в мечтах не может побыть с Юнги, берет трубку, снова не смотря на контакт. - Да.        В ответ следует приглушенный всхлип и сдавленное «Чимин», в котором парень узнает человека, от которого бежал последний месяц, но так и не смог отойти от него и на шаг.        Дыхание, словно через воду, прожигает насквозь его легкие, что с каждой секундой наполнялись водой, как у родного человека в пустующей квартирке. - Юнги, тебе не стоило звонить мне, - он хочет сбросить, но на это не хватает сил, потому он лишь плотнее прижимает телефон к уху и хмурит брови, не слышит и слова в ответ, только сипение и чувствует тоску, еле заметную и хорошо скрываемую. – Я думал, ты не хочешь общаться со мной. - Когда я говорил такое, - слышится хлопок с которым Чимин хмурится, слишком явно то, что Юнги уронил телефон.        Мин поднимает мобильник и снова подносит его к уху. Молчит, хоть миллион слов и рвется из него наружу, но он просто молчит. Не ждет ничего.        Он позвонил, потому что не может терпеть весь мир без Пака, потому что вдруг осознал, что это не он был впереди, а Чим закрывал его ото всех и пытался защитить. - Я тоже. - Что «тоже»? - Люблю тебя, кажется. Пак охает и приподнимается с кровати. - Кажется? - Нет, я соврал, - Мин нервно выдыхает, потому что еще не разу в своей жизни он не говорил этого. - Я люблю тебя.        И младший ожидал чего угодно в этой жизни, но точно не того, что Юнги ответит ему взаимностью. Он потирает грязной рукой глаза, молчит в трубку и пытается подумать о том, что не стоит срываться с места и бежать к хену, потому что он опять может сделать больно.        Но Пак Чимин никогда не слушает разум, Пак Чимин доверяет сердцу, что до краев наполнил собой Мин Юнги, плачущий на другом конце города.        Юн слышит гудки и сжимает последние лепестки роз в руках. Осознавая, что слишком много воды утекло, слишком много съеденных слов и проглоченных окончаний. Он идет на кухню, чтобы достать алкоголь и напиться, а потом вспоминает, что не пьет и никогда не держал дома спиртного.        Одевает порванные кеды, которые у него когда-то забыл Чимин, открывает дверь и упирается в самое крепкое, что только знал он. Карие глаза тонут в глазах более темного цвета. - Что ты здесь делаешь?        А в ответ он лишь чувствует влажность на губах и чужой язык во рту. Руки хватают пришедшего за талию, притягивают к себе и Мин углубляет поцелуй, высказывая все то, что накопилось за этот месяц.        Он открывается и Чимин тонет в нем. Точно также, как ночь тонет в жарких объятиях и поцелуях, под старым вентилятором на потолке, что уже пустует. В эту ночь Юнги клянется себе, что больше не будет цеплять бесполезных девок в ночных клубах, а Пак обещает, что больше не уйдет и не отпустит.        Чимин пятками чует прожигающий под подушкой, взгляд и видит, как Юнги тянется к ним, чтобы сжать их в своей широкой ладони, но парень перехватывает ее и убирает к себе на талию, а после поднимает взгляд на еле раскачивающийся от ветра вентилятор, прикрывает глаза и ловит себя на мысли, что Юн охладил эту жаркую ночь и что солнце больше не будет палить, как раньше, только из-за того, что Мин спрятал его в себе и закрыл дверцу.        Юнги как и все считал Чимина своим солнцем, но он глубоко ошибался, потому что это именно он ярко светил в темноту и согревал в холод.