Michael Bubble — Feeling Good.
В Сеуле четыре утра. До рассвета еще есть время, а большинство людей давным-давно спят, видят сны и дела им нет до того, что там происходит за окном. Пофигу им на то, что две тени в странных облачениях танцуют на фонарях, им не интересно, откуда льется эта музыка, а те редкие прохожие настолько утомлены и заняты своим «здесь и сейчас», что даже не могут поднять головы. И именно этот час делает нас свободными… Над Сеулом стелется туман. Тягучий, плотный, воистину утренний и холодный. Я раскрашиваю округу цветами еще более таинственными и завораживающими, чем может дать привычное освещение. Добавляю молока в дымку, заливаю ее желтым цветом уличных фонарей и сгущаю тени деревьев, листва которых приобрела изумрудный блеск от недавнего дождя. Переношу нас в другую реальность — нашу собственную, в которой мы видим себя, в которой мы хотели бы быть. Превращаю этот небольшой сквер в настоящий волшебный островок, где дриады могут выйти в свет и поприветствовать теней почтительными поклонами. В этот час сквер совершенно точно может принадлежать только нам — существам, граничащим с несколькими мирами одновременно. Дриады выходят спустя десяток секунд. Очевидно, убедившись, что живых здесь нет. Появляются сразу задорными, танцующими и невероятно красивыми. Нет равных дриадам в веселье. Так же, как нет им равных в танцах и пении. Они способны за несколько секунд заразить любого своим настроением, будь то гнев, отчаяние или всепоглощающая радость. Они прекрасны и готовы вмиг разбудить любое дерево или цветок, чтобы разделить с ними любовь к миру. Нам не нужны зрители, мы делаем это для себя. Просто танцуем, корча странные и до смешного нелепые гримасы, пока играем на визуализированных мной музыкальных инструментах, представляем себя живыми людьми и просто дурачимся, не страшась ничего на свете. Примеряем на себя смокинги и, как говорят жнецы, выглядим просто безумно. Но это всё, чем мы можем себя побаловать. И, поверьте, это лучшее, о чем только могут мечтать тени. Людям не интересно, что происходит в закутанном туманом сквере, людьми управляет страх. Их не волнует, чьи голоса в унисон растягивают «Feeling good» и откуда столько дурманящего звонкого смеха. Те, кому встречается на пути сквер, сегодня стараются его обойти стороной… И именно поэтому: — I feel so good… Как только начинает светать, а туман понемногу рассеивается, дриады прячутся по своим деревьям, напоследок отсалютовав нам по воздушному поцелую. Улыбаются ярко, наивно и совсем по-детски, машут своими тонкими ручками и исчезают. — Спасибо, Тени… — слышится мелодично и негромко из многолетнего граба. — Приходите снова. Мы позовём для вас Дриопу. — Что ты, красавица. Мы недостойны внимания вашей королевы, — отвечает Баян, облокотившись на этот самый граб. — Спасибо за чудесную компанию, дорогие дриады. — Спасибо, — добавляю я от себя и, облачив нас в привычные одеяния, уже готов вновь перевоплотиться в тень, как неожиданно нас заставляет замереть чей-то хриплый голос. — Это ж надо было так напиться…Feeling Good
15 июля 2016 г. в 23:52
Нельзя жить в большом городе и не слушать фанк. Или джаз. Или любую другую музыку, которая может послужить шикарнейшим саундтрэком для твоей жизни. Или для смерти, что, впрочем, уже не важно.
После смерти ничто более не важно. Шмотки? Моё вам на это скромное «пф-ф-ф». Работа? На это вам моя высокохудожественная дуля. Проблемы? Ну, тут есть парочка, но пока что мы справляемся.
Мы, это я — Ким СонГю, и он — Баян. Настоящего имени Баяна никто не знает, но лет восемь назад один из «наших» дал ему это прозвище и все с ним согласились. Сложно не согласиться с таким прозвищем для человека, который утонул, пока косплеил фирменную ходьбу по воде нашего Всемилостливого. Он, кстати, не разозлился (об этом говорит то, что Баян всё еще не в аду), а дал ему еще один шанс. Что-то вроде тюремного срока, если переводить на человеческий язык. Только вместо зоны, параши, нар и прочего дерьма — всё та же земля, что и при жизни.
Мы — это я и Баян — являемся сущностями. Да, вот так просто и совсем не захватывающе. Да и вообще, крайне сложно быть захватывающим, когда ты, по сути, просто тень. Не человеческая там или, допустим, тень минувших дней и славы, а просто тень. Ничья. Своя и не своя. Нет, изначально, конечно, облик наш всё тот же, что и при жизни, но его сохраняют только самоубийцы и глупцы.
— Глупцы-голубцы, — рифма-херифма. Просто так.
Обычно, как и сегодня, ночами мы сидим на крышах домов. Баян говорит, что у славян была легенда о неком гноме, который живет на крышах и пугает детей. И что самое невероятное, за спиной у него было не два, а целых три крыла.
— Зачем, интересно, три крыла?
Баян, высокий и тонкий парень с кошачьими глазами, поистине Чеширской улыбкой и длинными волосами, при жизни наверняка пользовался спросом, но вот, очевидно, врожденный кретинизм и смерть сыграли с ним злую шутку, изуродовав лицо и руки черными линиями, словно следами от молнии. Сей факт мимо его самолюбия не прошел, потому Баян предпочитает облачаться в темные балахоны, капюшон которых полностью скрывает лицо. Но зато Баян веселый и разрешает спать на своих коленях.
Я воспаряю на пару метров от крыши дома и визуализирую свои представления по поводу трех крыльев. Из спины моей появляется белый, полупрозрачный хвост самолёта, плавно размахивающий карликовыми крылышками.
— Ах-хах, с-с-су-у-ука-а-а, — тянет сквозь смех, согнувшийся пополам Баян и, щелкнув пальцами, дополняет мои экспозицию звуковой иллюзией омерзительного металлического скрежета.
— Ты бы еще себе вентилятор прицепил, доморощенный.
Баяна нелегко развеселить. Особенно такому скучному и угрюмому человеку как я. Тени, то есть. Ну, не суть.
— Захочу, и ты будешь с тремя опахалами в спине ходить, — я дразнюсь, по-детски высунув язык и спускаюсь на место, попутно избавляясь от иллюзии.
Вечером город шумный. Особенно такой большой город, как Сеул. Яркий до одури и ряби в глазах. Море неоновых вывесок, заманивающих к себе стендов, красивых людей на больших плакатах. И нам с Баяном чертовски нравится такой расклад, потому что спрятаться за светом — самое удачное решение для таких, как мы.
— Жаль, что я так не умею, — вдруг говорит длинноволосый. Я поворачиваю на него голову и вопросительно приподнимаю брови. — Эти твои выкрутасы с чужими глазами. Ты же можешь людям только так глюки посылать. Причем те, которые за…
— Закроем тему, — я знаю, к чему клонит мой друг, потому не даю ему договорить.
Мы столько раз поднимали эту тему и каждый раз мне казалось, что я довольно убедителен и логичен в своих доводах, но Баян вновь и вновь пытается меня наставить на путь истинный… Теневой, так сказать. Настоящий теневой.
Да, теням нужно питаться. Другими тенями. Человеческими. Тенями живых людей, полных энергии. По сути, это та же энергия, что есть в каждом человеке, что есть в каждом живом существе — душа. Душа и есть сгусток энергии, но рано или поздно эта энергия заканчивается, а восполнить ее можно только принимая энергию из других источников. Энергия во всех ипостасях не заканчивается, не пропадает бесследно — она просто ходит по кругу, и каждый друг другом кормится.
— Какой ты вредный, Сонгю. Ты же совсем сдуешься, олух. И попадешься еще потом, не дай Дружище. Всё потом… пиши «пропал». Привет, чистюга.
— Еще немного нытья и соплей, и из тебя польется Джастин Бибер, брат. Прекращал бы ты околачиваться возле тех девчонок…
— Да и манал я… Пошли погуляем.
— Гулять — так с музыкой, Баян. Врубай.