Don't forget about me

Холодно. Очень холодно. Веки не слушаются...

-Где я? Скайуокер с трудом открыл глаза. Кругом все чужое, тело даже будто не его. Оно не слушается. Где-то в глубине сознания он понимал, что помещение напоминает ему палату лазарета Храма, но... Он помнит только крики. Не свой, не Кеноби, не даже Асоки... Асока. Перед глазами Энакина пронеслась картина, где он впервые её увидел. Потом то, как он видел её последний раз перед вылетом на Татуин... Джедай судорожно задышал. Кусая нижнюю губу, он вновь прикрыл глаза. Где она? Через режущую боль он приподнялся на кушетке и дрожащей рукой буквально вырвал иглу капельницы из вены. Капелька крови быстро спустилась по локтю и упала на пол. Энакин поморщился и отвернулся. Странно для человека, вечно видящего кровь, смерть и травмы, но он на дух не переносил вид крови. Только чувство собственного превосходства и его самооценка не давали джедаю показывать эту, как он говорил, женскую слабость. Женскую. Он снова подумал об Асоке. С одной стороны он понимал, что девочка не может постоянно сидеть у его кровати и ждать, пока он очнётся, но с другой... Что-то кольнуло в сердце при мысли о том, что он всегда был с ней, даже при маленькой царапине. А он сейчас один. Несправедливо. Голова гудела от нехватки сил. Сколько он тут пролежал? Не помнит. Ничего не помнит. Даже то, как оказался тут. Интересно, а Шпилька вообще знает, что я здесь? И снова укол. Как же, его ученица, его малышка, его гордость и его копия, как её назвали магистры, не оказалась сейчас с ним. Джедай, опираясь на стенку, встал с койки. Рядом тихонько пищала машина, отображающая жизненные показатели Скайуокера. Писк нарушал тишину, повисшую в палате. Внезапно его будто пронзило чем-то острым. Энакин резко согнулся, все так же одной рукой опираясь о стену. Шпилька, где ты... Тяжелой поступью Скайуокер приблизился к двери. Перед глазами все плыло, ноги стали ватными. Но ему сейчас необходимо найти её. В Силе он её ощущал, хоть и слабо, но он чувствовал ярость и... боль. Моральную, не физическую. Асоку что-то тревожило, и очень сильно. Он оказался один в длинном коридоре. Хвала Силе, лазарет находился в одной из самых людных частей Храма, только сейчас, как назло, здесь даже поблизости никого не встретилось. Кругом была темнота, лишь свет от звёзд и прожекторов, попадающий через огромные старые оконные рамы, указывал дорогу. Гробовая тишина. Он шёл в сторону падаванского корпуса. Ближе всего было пойти туда, быть может, и встретит кого-нибудь. Но не Асоку. Энакина охватила злость на ученицу. Почему-то ему и в голову не пришло, что она могла элементарно быть отправлена на миссию или заболеть. Приближаясь к одному из тренировочных залов, он увидел приоткрытую дверь. Оттуда доносились звуки светового меча и чего-то ломающегося. Он осторожно приоткрыл дверь, после чего всмотрелся в глубину зала. Это была она. Он отчётливо слышал ругательства, видел то, как Асока крушила тренировочных дроидов, но это было не так, как раньше. Она с ненавистью, а не с азартом, возносила при помощи Силы вокруг себя все, что можно было разрубить, раздавить или, проще говоря, уничтожить. Он стоял и смотрел на то, как его ученица не отрабатывала навыки, а... вымещала ненависть. В её движениях не было никакого стиля, не было связки и всего того, чему учил её Энакин. Наблюдая за всем этим, он дёрнулся, когда Тано отшвырнула от себя световой меч и уперлась руками на колени. Девушка плотно сжала губы в одну тонкую линию и закрыла глаза, тяжело дыша. И открыла. «Учитель?...» Она повернула сначала голову, затем развернулась всем корпусом. Метрах в двадцати от неё стоял учитель. Бледный, а под лунным светом его кожа вообще была с синеватым оттенком. Он не проронил ни слова, лишь слегка нахмурился и вопросительно наклонил голову на бок. - Мастер? Он не ответил. Тано перевела взгляд на его грудь. Он был в белой рубашке, которая уже изрядно запачкалась. Странно, что дроиды-медики не позаботились о том, чтобы переодеть больного. Не похоже на них. Его волосы были слегка взъерошены и уже порядком отросшие кудри спадали на брови. - Учитель, они, - начала она, приближаясь, - они не пускали... Я... Я хотела быть рядом! Но... - Достаточно, - его голос был словно металлическим, не живым. Асока резко отпрянула и остановилась, - Достаточно, Асока, я тебя понял. «Боже, да что ты творишь?! Она же правду говорит, идиот! Ты её довести ещё больше хочешь? Энакин, ты придурок!» И вправду. Он вновь посмотрел на ученицу. Она стояла словно статуя, только глаза бегали и заблестели. «Довёл, идиот?!» Несмотря на сильную тошноту, Скайуокер подлетел к ученице, а та лишь прикрыла глаза ладонью. - Мастер, простите, они не пускали, я клянусь! Я два дня сидела, они... они просто... - Тихо, все, прости,- он одной рукой приобнял её, а второй постарался убрать её руку от лица. - Как... Как вы дошли? Энакин? Учитель! Он не слышал. Не понимал, что происходит. Голова вновь загудела, и его обдало холодным потом. - Шпилька, давай сядем, - он растянул эту фразу и прикрыл глаза. Асока растерянно искала глазами ближайшую лавочку, после чего Силой придвинула её к себе. Чувствуя, что теперь можно спокойно сидеть и не бояться упасть, Скайуокер выдохнул. Находясь в своих мыслях, он не заметил, что Асока крепко сжала его руку и слегка трясла за плечо. - Учитель, вам совсем плохо? Энакин дернулся и посмотрел в глаза ученице. Он снова проигнорировал её вопрос, лишь стал рассматривать её лицо. Голубые глаза внимательно уставились на него. Она что-то говорила, и карамельная кожа приобрела слегка другой оттенок. Она немного побледнела от волнения, а белые полоски вместо бровей слегка сдвинулись. Она уже совсем повзрослела и сильно похорошела. От пухлых щёчек, за которые часто норовились дергать, ничего не осталось. Нет, она всегда была стройной, но раньше она была просто милой и... маленькой. Лицо Асоки оформилось, появился выразительный подбородок, скулы, а глаза обрамляли чёрные длинные ресницы. Энакин был поражён тем, насколько красивая девушка всегда была рядом с ним, но... «Идиот, это все та же Шпилька! Она ребёнок, Энакин! Ребёнок!» Поддавшись порыву, он прижал тогруту к себе и начал успокаивающе гладить по монтралам. Девушка лишь скованно положила свою руку ему на плечо. - Прости меня, я не знал,- прошептал джедай. Голова болела все меньше, но мыслей становилось все больше. И все были о ней. «Подумай о Падме!» А что Падме? - Асока, ко мне хоть кто-нибудь приходил кроме тебя и Оби-Вана? - спросил он, надеясь услышать имя супруги. - Рекс, Магистр Винду, Магистр Ти... Больше никто,- отрешенно ответила Тано. Сердце пропустило ещё один удар. Ангел не навестила его. Он прикрыл глаза и все так же, продолжая прижимать к себе уже раскрасневшуюся Асоку, сжал вторую руку в кулак. Тано показалась ему такой маленькой и хрупкой, словно это не она крушила пол часа назад все вокруг себя, а кто-то другой. Словно если он сейчас отпустит её, то она сломается, упадёт, погибнет. Он медленно прикоснулся губами к виску Асоки и остановился. После чего дотронулся до уголка губы и замер. Сердце уже не стучало так сильно, не выпрыгивало из груди. «Что ты творишь?!» Придя в себя, он отпрянул от Асоки, хватаясь за голову. - Асока.. Доведи меня обратно, хорошо? - он заикался, растерянно отвернувшись. Тогрута вообще не понимала, что сейчас случилось и почему он... резко отскочил. Девушка помогла ему встать, переняла тяжесть на себя и повела к выходу из зала. Всю дорогу к лазарету они молчали. Она думала о том, что произошло и винила себя за то, что не была постоянно рядом с ним. Энакин же, оперевшись на эту маленькую и худенькую девочку, молил Силу, чтобы она не почувствовала этого странного, но такого долгого поцелуя. Он переступил эту грань. Вот только поняла ли она, что случилось... «Что я натворил...»