sky'n'sky

day 3, 04:30 If nobody understands you, we do! Flash FM — music for the mean generation! Держась на чёрной эластичной верёвке, тонкий золотой крест болтался, свисая с крепления зеркала заднего вида, ритмично покачиваясь по ходу движения автомобиля и дразняще бросаясь отблесками в первых рассветных лучах. Устаревшая магнитола, мигая аквамариновыми полосами беспокойного аквалайзера, честно выполняла свою функцию, транслируя что-то расслабленно ритмичное и весьма ласкающее слух. Кажется, со словами, но их было не разобрать — вслушиваться в аудио детально было бы сейчас неуважением к атмосфере. Небольшие прозрачные капли местами расположились на оплётке руля, навевая ассоциации со стразами. Прохладные влажные руки с длинными пальцами, под каждым из ногтей которых виднелась тонкая коричнево-багровая прослойка, спокойно лежали на руле. Ступня не давила на педаль, а просто расслабленно лежала на ней. Прохладные капли лениво падали вниз, срываясь с изгибов одежды и кончиков русых прядей. Альфред искренне любил солнце, но при этом по необъяснимой причине ненавидел рассветы. Наверное, потому, что сильнее солнца он любил только синенебесную ночь с её мягким галогеново-неоновым светом вывесок, фонарями и звёздами. Но сейчас он и не думал выражать недовольства. Парень словно взял и забыл о своей неприязни к восходу светила. Верная Shelby мягко мчала вперёд, не имея никакого маршрута. Момент был слишком хорошим, чтобы отвлекаться на раздражители. day 1, 02:48 Сбавив скорость, Альфред посмотрел в окно пассажирской стороны и спокойно нажал на кнопку разблокировки дверей. Глухой щелчок стал саундтреком к падению защитной системы. Ему бояться нечего. Открывшись, спустя пару секунд дверь пассажира вновь закрылась, изо всех сил хлопнув. — Вперёд. — на выдохе скомандовал неизвестный голос и американец с непоколебимой ухмылкой послушался, трогаясь с места и продолжая ранее прерванное движение по трассе. — Как зовут? — Кеттиль. — Фред. Откуда сбежал? Напрочь сбитое дыхание и паническая готовность прыгнуть в первое попавшееся на пустой дороге авто в потрохами выдавали в нём взвинченного беглеца с серьёзно обострившейся манией преследования. — Реабилитационный центр. — Героин? — Кокаин. — Сколько? — Полгода. — Дилетант. — Знаю. — Нервы? — Жизнь. — Будешь? В салоне на какое-то время повисла тишина. Он явно совершал воспалённым мозгом процесс раздумываний. — Где? — В бардачке. — Карта? — Там же. — Доллар? — Там же. . . . — Хорошо? — Очень. day 1, 04:30 — Ты всегда молчишь? — Не вижу смысла. — Хотел бы быть немым? — Да. Но не глухим. — Музыка? — Голоса. У тебя красивый. — Мне сложно молчать. — К лучшему. Мне понравилась история. — Которая? — Светлые кудри на заднем дворе. Ты знал его? — Да. Его звали Мэттью. — Сколько? — Очень давно. — Помоги мне. — Как? — На закрытом пляже. В семь. Забери меня. — Хорошо. day 1, 05:02 — Ты пахнешь лекарствами. — Ты тоже. — Это кодеин. У тебя? — Астма. — Бронхи? — Нет. — Нервы? — Нет. — А что? — Жизнь. day 2, 03:10 — Рад тебя видеть, грёбаный ублюдок. Проходи. Широкий и толстый мулат, радушно улыбнувшись, похлопал встрёпанного Альфреда по плечу, пропуская того в очередную из омерзительно сверкающих серебристыми блёстками дверей клуба. Здесь этот ненормальный был своим, но, как и всегда, своим в доску. — Завали своё ебало, Kuba Libre, пока с Команданте не встретился. — издав неясный смешок, порядочно убраный янки пошатнулся и выронил из рук пистолет, который пытался многозначительно достать из кармана, чтобы шутки ради приставить его к нижней челюсти держателя притона и вновь хохотнуть. — Э, брат, ты не в себе, такими вещами разбрасываться! Ступай и не теряй больше! Со всё той же беззаботно-пофигистичной улыбкой уроженец Острова Свободы принял из ручек послушно поднявшей его с пола "зайки" с грудью пятого размера и пронзительно зелёными линзами идеальный в своих острых линиях Desert Eagle и вложил его в карман джинсов едва стоящего на ногах Джонса, тем самым окончательно позволяя тому преодолеть последнее расстояние до конечной точки назначения. day 2, 03:14 — 'Цесс, ты здесь? — А ты опять забил на линзы? — кокетливым и слегка хрипловатым голосом донеслось в ответ из полутьмы, а следом за фразой появилась и её автор — хрупкая блондинка в обтягивающем розовом платье. "'Цесс" — сокращение от "Princess". Эта белокурая шлюшка почему-то упорно ассоциировалась в незаурядном сознании янки с типичным образом королевы выпускного. Внешне падшая пташка действительно больше напоминала юную принцессу. Так он и называл это красивое создание, уделяя ей положенное по статусу властительницы праздника внимание и восхищение. Просто однажды возжелал положить под себя абсолютную подростковую мечту, которой сам никогда не имел, не говоря уже об исполнении. — У меня особое зрение, ты же знаешь. Подмигнув 'Цесс глазом с -5 и попутно отпустив мимолётный сарказм о своих "полётах во сне и наяву", Джонс практически сгрёб подошедшую ближе девушку в охапку, обеспечив очередные синяки на талии. Поцелуй продлился недолго, но был таким, что, если бы не наркотическая анастезия, то оба бы в полной мере ощутили, как свело болью их челюсти. — Как поживает моя Prom Queen? Пропахшие сигаретным дымом и кодеином пальцы необычно плавно проскользили по талии вниз, медленно и собственнически оглаживая маленькую, но упругую задницу. Дойдя до конца округлой задницы и короткого броского платья, ладони взялись крепче и в том же темпе двинулись обратно, задирая тонкую ткань и оголяя ягодицы. Довольно улыбаясь и изо всех сил пытаясь не выдавать внутренней дрожи то ли от блаженства, то ли от ужаса, 'Цесс запустила тонкие пальцы в пахнущие гелем русые волосы на затылке и направила свой преисполненный авантюризма оливковый взгляд на неживые очи Джонса. Затуманенный взгляд с белками розоватого оттенка и широкими, не реагирующими на свет зрачками, не мог принадлежать адекватному человеку, который был бы в состоянии отдавать отчёт своим действиям. Но это всё равно были самые чарующие глаза в жизни молодого ледибоя. Джонс прекрасно знал, что имеет дело не с женщиной, и эта перчинка лишь сильнее распаляла желание владеть горячим смелым телом. — Хорошо. Сделай ещё лучше. day 2, 06:16 Синтетическое платье оттенка "hot pink" благодаря жару и поту прилипло к телу, словно вторая кожа, добавляя ощущения сумасшествия и тотальной бесконтрольности происходящего. Резко и честно вскрикнув ещё несколько раз, светловолосое создание дёрнулось в крупной судороге и рухнуло на матрас, уже не ощущая конечностей, внутри которых воцарился вакуум вместе с пузырьками газировки. В ушах приглушённо ныл белый шум, и только это держало в реальности. Шумное дыхание в небольшой комнате слышалось песнью отчаяния на два голоса, но только оно и давало возможность жить. Оргазм — это что-то космическое, это длящийся несколько секунд взрыв галактики с расщеплением на атомы и молекулы. Особенно сейчас. Обессилевшая рука каким-то чудом смогла перевернуть пассива на спину, открывая к обзору задранное до рёбер платье, отпечаток кровящего укуса у левой стороны челюсти, интенсивно розовые щёки, испарину на лбу, спутанные волосы и трепетно подрагивающие накладные ресницы. Взмокшие корни влажных волос приятно холодило, и Джонс, с наслаждением оглядывая свою работу, прекрасно понимал, что и сам выглядит не лучше, но такой вид говорил за результат. Слабо приоткрыв глаза, 'Цесс снова, но уже легче, выдохнула из приоткрытых губ, что давно впитали помаду, пересохли и даже потрескались от частых и жадных вздохов, медленно слизнула с нижней губы упавшую сверху каплю горячей солёной крови, что в каком-то смысле возрождала яркость сошедшей на нет помады, и, вновь закрыв глаза, повернула голову в сторону, открывая шею и вновь отдавая её в полноправное владение клиента. Прикрыв глаза, Альфред на мгновение прислушался к себе и, наконец ощутив, как взмокла его кожа, как ноет воспалённый мозг с отдачей в висках и как сложно стало дышать, опустил голову и устало уткнулся в неё кровоточащим от зашкалившего давления носом. Алые струи лениво потекли по мастерски загримированной под бледность шее, плавно очерчивая изгибы. Эстетика жестокой красоты. day 2, 19:23 Кеттиль стоял на берегу давно закрытого для посетителей пляжа, наблюдая великолепие нежного кораллового заката и блики оставляющего бессонный город солнца на беззаботно плескающихся волнах океана. Жизнь — самое длинное мгновение. Неповторимое, бесподобное. Единственный в своём роде момент. Провожая золотое светило неотрывным взглядом внимательных, пусть и болящих глаз, он едва ощутимо улыбнулся. Горло медленно каменело, с каждой секундой всё сильнее и сильнее перекрывая возможность сделать вздох. А зачем? Внутреннее умиротворение не была способна разрушить даже подавленная паника теряющего силы организма. Сердце в усиленном темпе перекачивало кровь, отдаваясь в ушах, но могущество тихого шелеста волн перекрывало все лишние звуки. Сила человека всегда была ничем в сравнении с силой природы. Вода тонкими пластами залезала на не успевающий высохнуть песок берега, дразня чуждую стихию суши. Наблюдая за этим милым ребячеством действительно живой природы, невыносимо хотелось спать. В реабилитационном центре через пару часов его бы ждала относительно удобная кровать и мягкий свет торшера на столике. Но это не играет никакой роли с тем, что ждёт его сейчас. Сейчас его ждёт Вселенная. А если тебя уже ожидают, то, согласно этикету, следует поторопиться. day 2, 19:45 Жёлтая Shelbу стояла на асфалтьте ярким монолитом, исполнив обязательство по быстрому перемещению и покорно ожидая возвращения своего хозяина. Недостаточно быстрому. Он опоздал. Двадцать минут решили исход истории едва знакомого парня. Вернее, сорок. Сорок пять. Сорок пять минут. Могущество времени состоит именно в его непреклонности. Закату осталось недолго до того момента, как он, словно играя в прятки, скроется за горизонтом, передавая свои права звёздам и луне. Переступая мокрыми джинсовыми кедами по вновь девственному, как и после каждой новой волны, прибрежному песку, и глядя на едва уловимую цепочку вмятин-следов до берега, что принадлежали не ему самому, Альфред горько улыбнулся. До чего же иронично. Убегая, он явно хотел, чтобы его не нашли, хотел спрятаться. Что же.. Океан крайне редко посвящал кого-либо в свои тайны. И лишь изящная золотая заколка осталась блестеть, утопая в песке и оставаясь единственным намёком. Дверь автомобиля мягко хлопнула, закрываясь. Опоздавший позволил себе забрать печальную пасхалку на память. day _, хх:хх Неловкая, но до последней милесекунды оправданная тишина, повисла вокруг, особой аутентичностью подчёркивая проявляющиеся на лицах блики красного и синего от привычно, но сейчас, кажется, истерически мигающей полицейской сирены. Чернокожий коп бесцельно поправил фуражку нервным движением, скользя пальцами по открытой крышке багажника, а его напарник ощутил всю тяжесть карманного фонарика, с усилием сглотнув подступившую к горлу рвотную волну. Пончики, само собой, штука вкусная, но при такой картине дольше остальной еды задерживаться не будут. — Матерь Божья.. Ёбаный.. Ёбаный в рот.. Набожный темнокожий полицейский даже не оскорбился такому богохульственному построению предложения. Если бы он мог отмереть, он бы сейчас же кивнул в знак абсолютной солидарности. Иначе здесь сказать просто невозможно. Вдалеке от автомобиля валялось ничком безжизненное тело молодого парня. Судя по багряному от крови лицу и неестественно вывернутым конечностям, обстоятельства его не пожалели. Наверное, он выбежал из темноты наперекор несущейся машине. А та, в свою очередь, пала жертвой изо всех сил вывернутого руля, не удержавшись на колёсах и несколько раз перевернувшись, а после твёрдо встав на трассу, будто бы ничего и не было, если не считать отлетевшие составляющие кузова, вмятины и царапины. Мёртвый водитель со сломанной шеей и пробитой осколками головой, что на самом деле скончался секунд на сорок раньше столкновения от передозировки наркотических веществ, удобно лежал на бесполезной тряпочке сдувшейся после выброса подушки безопасности, словно решив ненадолго прикорнуть, чтобы вскоре продолжить свой путь и повезти дальше сидящего, вернее, лежащего в багажнике пассажира. Вернее, пассажирку. Вернее, щедро сдобренный успевшей свернуться кровью из перерезанного горла труп светловолосого андрогина в обтягивающем платье. Хоть и не победителями, но все трое пришли к финишу. Сохраняя вечное и благоразумное, особенно сейчас, молчание неодушевлённого предмета, позолоченный крестик, незыблемый символ священного распятия, издевательски блестел где-то в ногах водителя, соревнуясь с осколками. — 256 миля. Авария. Есть жертвы. А если по надлежащей форме, то "18, 10-45d, 10-1000". Подходящие полицеские радиокоды почему-то не вспомнились сразу. day 1, 04:30 — Как ты вообще связался с коксом? — Реальность оттолкнула. — Несуществующее оттолкнуть не может. Ощутив на себе глубокий и пристальный взгляд попутчика поневоле, Альфред самодовольно ухмыльнулся. Да, он тоже знает тайную истину Вселенной. Реальность нереальна. Возможно всё.