Мальчишник

«Объявляю вас мужем, и женой! Можете скрепить ваш союз поцелуем!» - вот те слова, которых я жду сегодня, после которых уже ничего не будет, как раньше. После которых я незаметно уйду, чтобы не возвращаться никогда. Мне вообще не надо было приходить. Можно было соврать, что заболел, сломал ногу, умер… Но я этого не сделал. Я могу, конечно, сейчас начать самому себе врать, что просто не имею права не явиться на свадьбу сестры, но какой смысл в этом? Я ведь не из-за Светки пришел, а чтобы еще хоть раз его увидеть. Увидеть не в качестве мужа моей сестры, а просто … Как кого? Не важно. А самое дерьмо, что он ведь все знает, знает, как я к нему отношусь. Он может сколько угодно делать вид, что меня не существует. Что кто-то посторонний, незнакомый вырядился сегодня, как дурак, в костюм, и стоит рядом с родителями его невесты с огромным букетом лилий. Но я есть. Дмитрий Елисеев, брат-близнец его обожаемой Светки. Я Алексея увидел впервые, когда Светка привела его домой, знакомить с семьей, вот тогда я пропал. Нам с сестрой на тот момент было двадцать один год, и она уже почему-то считала, что «засиделась». На мой счет родители надежд не питали, поскольку в возрасте четырнадцати лет я открыто сообщил им, что являюсь геем. За что был бит шнуром от удлинителя. Но «дурь» отцу выбить из меня не удалось, и к моему совершеннолетию семья смирилась, возложив надежды по поводу внуков на Светика. Как в тот день хлопотала мама, как раздувался от гордости отец, доставая из бара припасенный для особых случаев элитный коньяк. А я сидел в углу, будто пришибленный, и боялся дышать, слушая бархатный голос Светкиного жениха как сквозь вату. Алексей был ее старше на десять лет, вполне состоявшийся и состоятельный мужчина. Высокий, чуть смуглый, с орлиным носом и пронзительными зелеными, с кошачьей желтизной глазами. Мама у него была наполовину грузинка, и благородство сквозило в каждом жесте и фразе, произнесенной сексуальным до умопомрачения ртом. Он со всеми был вежлив, но сдержан. В меру шутил, от коньяка не отказался, смотрел влюбленными глазами на Светку и просто очаровал моих предков. И конечно же меня. Рядом с ним я почувствовал себя еще большим распиздяем, который до сих пор не может устроиться на нормальную работу, носит тоннели в ушах и свободное время проводит, рисуя никому не нужную и неинтересную хрень. К слову, мы с сестрой поразительно похожи, оба светловолосые, невысокие, голубоглазые, только мои черты лица более резкие. Но не смотря на такое сходство, близки мы с ней были не особенно сильно. Хотя я за Светку даже, наверное, мог бы и человека убить. Сестра у нас вообще девушка бестактная, зачем-то за столом начала шутить на мой счет, что пора бы и мне жениха в дом вести, на что Леша поперхнулся и внимательно на меня посмотрел. От этого взгляда меня окатило волной жара. В другой раз я бы съязвил что-нибудь, но тогда просто не нашел что ответить, язык будто присох к нёбу. - Митя, не обращай внимания, - мама строго глянула на Светку, и сестра тут же примолкла, но дело было сделано. Алексей стал меня сторониться. Мне, конечно, к такой реакции не привыкать. Но в этот раз меня такой игнор больно ранил. Я же не прокаженный. Нахуя вести так себя?! Я что, подкатываю к нему? От того, что он пожмет мне руку, она у него отсохнет? Я давил в себе чувства к Алексею, как мог. Но нихрена не получалось. Он был везде - в моих мыслях, снах, рисунках, мечтах. Это все, что мне оставалось, мы и не виделись почти, сестра пропадала у него, я тоже готовился съехать. Наконец-то нашел работу дизайнера в захудалом рекламном агентстве, и теперь вполне мог позволить себе снять комнату в коммуналке. Плевать, пусть это будет умотанная хата, но там я смогу делать, что хочу и жить, как хочу. Уж пора бы в двадцать один год. В тот злосчастный день, который я до сих пор вспоминаю с краской стыда на лице, Леша заехал за Светкой. Кроме меня дома никого не было, родители ушли к друзьям на юбилей, а Светка еще не вернулась с примерки платья. Я как раз раскладывал по коробкам нехитрые свои пожитки. Алексей прошел в мою комнату, впервые, наверное, за все время. С легкой улыбкой рассматривал стены, увешанные рисунками и фотографиями. - Света говорила, что ты рисуешь. У тебя классно получается, - он вглядывается куда-то в стену, и я вдруг понимаю, что он смотрит не на рисунок, а на нашу с сестрой фотографию. – А ты раньше совсем другим был, - тычет пальцем в фотку десятилетней давности. О да! Там я еще типа «натурал», с обычной стрижкой, а не выбритыми висками, как сейчас, без туннелей, татух и вообще, пай-мальчик в брюках со стрелками и рубашке. А потом, помолчав, Леша еще зачем-то добавляет, - У тебя очень красивая сестра. Будто я сам этого не знаю. Мужики на улицах ей вслед шеи сворачивают. А потом происходит какая-то херня. Я глупо оступаюсь, наступив на оловянного солдатика времен своего детства, хватаюсь за край стола, на пол летит папка с моими рисунками, которые я еще не успел упаковать в коробку. А там везде он. Блядство! В профиль, в фас, одетый, обнаженный, в разных вариациях. Мы оба замираем, я не знаю, на сколько. В голове у меня пульсирует. Рисунки лежат на полу, я понимаю, что надо собрать, как-то объяснить… Но не могу сдвинуться с места. Первым заговорил Алексей. - Я пойду, дверь открою, это, наверное, Света. До меня только дошло, что уже какое-то продолжительное время звонят в дверь. Леша вышел из комнаты. Я кинулся собирать рисунки, сминая их, заталкивая, как попало, в коробку. Щеки, шея, уши – все пылает огнем, сердце тяжелым молотом бьет в груди. Господи, как же я облажался! Мы не виделись месяц, от сестры и родителей я слышал, что приготовления к свадьбе идут полным ходом. А мне оставалось только забиться в свою нору на окраине города, где меня никто не мог достать. Вечера были похожи один на другой. Ругань соседей за стенкой, рядом полная банка окурков, пальцы черные от угля, а глаза болят от тусклого света единственной лампочки. Все мои картины того периода были написаны углем, мрачные и даже пугающие. В один из таких вечеров на телефоне высветился номер Алексея. Сердце тут же подпрыгнуло к горлу, живот скрутило спазмом. Трясущимися пальцами я нажал кнопку вызова. - Алло, Митя? – его голос приглушенный, спокойный. Я пытаюсь дышать ровно, но не могу. - Да, - хриплю в трубку. - Ты заболел что ли? – голос на том конце стал чуть взволнованней. А может, мне просто показалось. - Нет, все в порядке. - А, ну ладно. В субботу у меня мальчишник. Ты придешь? Я замираю. В голове тысяча мыслей. Первая – конечно же приду! Но ее сменяют другие. В качестве кого? Что я там буду делать, я не знаю никого там, кроме него. Тем более, это не просто пьянка, это мальчишник по случаю его женитьбы на моей сестре. - Мить… Ты тут? – видимо, пауза слишком уж затянулась. - Да, извини, отвлекся. - Так ты свободен в субботу? - Я… Я не знаю пока. - Ну смотри… Голос его становится равнодушным и бесцветным, и я пугаюсь, что он больше не позовет меня, и я увижу его потом только на свадьбе, и я выпаливаю, как дурак, зная, что сильно об этом пожалею, - Я приду, Леш. - Тогда в четыре в сауне, адрес я скину тебе смс. Сауна? Кто-то над кем-то явно издевается. На мальчишник я слегка опоздал, и когда пришел в сауну, которая оказалась скорее огромным банным комплексом с отдельно стоящими двухэтажными шикарными банями с комнатами отдыха, бильярдом, массажными креслами, большим бассейном и прочими радостями жизни, вечеринка уже началась. Народу было человек пятнадцать, включая меня и Алексея. Это были его друзья и коллеги по работе. Имена я не запомнил, да и не старался. Леша был еще не пьян, но уже слегка навеселе, а я вообще алкоголь плохо переношу, но в этот день мне захотелось напиться. Я быстро скинул с себя свои единственные приличные джинсы, футболку и трусы, замотался в простыню. Стол ломился от дорогих закусок и спиртного. Выбрал я себе текилу. Быстро выпил без соли и лимона и рванул в парилку. Тут пока никого не было, все сидели за столом, громко смеясь и обсуждая женские прелести. В общем, мне там делать нечего. Алкоголь слегка жег пустой желудок, в ногах и руках появилась приятная тяжесть. Я прикрыл глаза. Хлопнула дверь. Алексей. Он сел рядом, скинув простыню и вытянув ноги. Его колено слегка задело мое. Я вздрогнул, и это, наверное, было заметно. - Чего сбежал? – Леша повернулся ко мне, сверля внимательным, пробирающим до самого нутра взглядом. Потом криво усмехнулся. – Баб не нравится обсуждать, да? - Зачем ты меня позвал? – мне очень хотелось выяснить этот вопрос. Особенно после того позорного случая с рисунками. Я сидел, глядя на его лицо, прямой нос, губы, сердце билось рвано и гулко. Пот тек по виску. Страшно смотреть куда-то, кроме лица, но Боже, как хочется окинуть жадным взглядом все его великолепное, стройное тело. - Митя, не смотри на меня, как побитая собака, я этого не переношу, - он поморщился, отвернувшись. – Позвал, потому что ты Светкин брат. Или тебе еще какая-то причина нужна? – теперь он был явно раздражен. Резко встал и вышел. А я и не знал, что у меня, оказывается, взгляд побитой собаки. Внутри что-то оборвалось и стало пусто. Будто все внутренности вместе с сердцем куда-то выкинули за ненадобностью. Но эта пустота все равно ныла и болела. Если бы я мог заплакать, возможно, стало бы легче. Но я не могу. Не умею. Даже когда отец порол меня жестким проводом и обзывал вонючим пидором, я не ревел. А потом была текила. Много текилы. Затем мы пели в караоке какие-то стремные песни, потом танцевали. Если бы я был не так пьян, возможно, я бы заметил, что кое-кто из нашей компании кидает на меня странные взгляды, а потом, наклонившись к своему соседу, говорит, кивая на меня: «А Леха говорил, что шлюх не будет». Но я ничего этого не замечал. На Алексея старался не смотреть, дабы не оскорблять его своим щенячьим взглядом. Просто пил, пытаясь заглушить ноющую боль, которая никак не хотела отпускать. Как я очутился в комнате отдыха с тем мужиком, не помню. Силой он меня увел, или я сам пошел? Да не важно уже... Только помню, как в какой-то момент понял, что не могу, не хочу, чтобы меня сейчас трахнул, как пьяную шлюху, какой-то незнакомый волосатый мужик. Стало противно до тошноты. Я сопротивлялся, пинал его, видимо, один раз хорошо двинул, за что получил кулаком в челюсть, прикусил язык и взвыл от боли. Рот наполнился кровью, которую я пытался сплюнуть. А этот гад снова врезал мне, на этот раз в солнечное сплетение. Я понимал только одно – мне нельзя вырубаться. Если вырублюсь – все, меня поимеют. И об этом будет знать Алексей. Он и так меня не выносит, а после всего вообще уважать перестанет. А я хотел, чтобы он меня хотя бы уважал. Кто-то начал стучать в дверь, потом ее выбили. Я видел над собой кучу лиц, лицо Алексея, кто-то поднял меня с пола, и я случайно взглянул в зеркало. Зрелище оказалось потрясающим. Я был весь в крови, голый, в синяках и ссадинах. Мой насильник что-то возбужденно орал, наверное, что такие пидоры, как я, обязаны давать всем и каждому, кто попросит и еще говорить спасибо. Я слышал, как орал на него Алексей. Видел, как он тряс его, как грушу. - Какого хуя ты делал с ним?! Как ты посмел его бить?! А потом я отключился. Очнулся от того, что кто-то осторожно трясет меня за плечо. - Мить, проснись, нам выходить надо, - это голос Алексея. Я пытаюсь разлепить глаза. - Где мы, - язык во рту распух и еле шевелится, каждое слово – боль. - В такси. В травму приехали. Надо посмотреть, нет ли переломов и сотрясения. - Переломов точно нет, не надо в травму. Отвези лучше домой. - К родителям? - Нет, ко мне. Я снова прикрыл глаза. Не знаю, во сне, или на самом деле, но мне казалось, что Леша положил мне ладонь на щеку и легко погладил большим пальцем губы. Наверное, это бред, он не мог этого сделать. Мы приехали ко мне. Он отвел меня в ванную, я смывал кровь с лица, а Алексей стоял за спиной. Не трогал, но и не уходил. А потом мне в затылок прилетел его вопрос, заданный уставшим, надломленным голосом: - Было у вас с Борисом? - С кем? – я не сразу врубился, в голове все еще было мутно. - С тем, кто тебя бил сегодня. - Нет. Потому и бил. - Митя, может, все же поедем в больницу? Что у тебя болит? - Язык распух, остальное хуйня, и не такое было, - я сплюнул кровь в ржавую ванную. – Извини, что испортил мальчишник. - Не ты его испортил. Я развернулся к Алексею лицом, присев на край ванной. Он возвышался надо мной, как гора. Да, за таким, как за каменной стеной. Повезло Светке. - Леш, ты езжай домой. Я уже как-нибудь сам, - не могу, когда он так близко. Когда он так смотрит. Когда я на него так смотрю. Вижу, что он хочет что-то сказать. Хочет, но не может решиться. - Те рисунки… - Не надо об этом, - обрываю его. Мне нечего сказать. В любви признаваться не буду. – Уходи. Тебя Света ждет. Он ушел. Я не спал до утра с мыслями о том, что надо было попросить Алексея остаться, мы могли бы болтать до утра, пить кофе, я бы его поцеловал, единственный раз в жизни, рискуя снова получить в челюсть. Я жалел о несделанном, но так было правильно. «Объявляю вас мужем, и женой! Можете скрепить ваш союз поцелуем!» Вот и прозвучали слова, которые определили мое будущее. Неважно, каким оно будет, но оно точно будет подальше отсюда. Я целую сестру, вкладываю ей в руки букет больших белых лилий. - Митька, я так тебя люблю! Я такая счастливая! - Будь такой всегда, малышка. Меня уже торопят, пришла очередь других гостей и поздравлений. Я прохожу мимо Алексея, цепляю мимоходом его взгляд. Он сверлит мне спину. Я сажусь в такси. - На вокзал. Билет уже в кармане. Автомобиль плавно трогается, но кто-то ударяет по крыше, и мы снова встаем. Открывается дверь, в салон быстро садится Алексей. Я нихрена не понимаю. Он притягивает меня к себе и целует. Жадно, до боли, наши языки переплетаются, у меня едет крыша от захлестнувших эмоций, Леша гладит горячей ладонью затылок, щеки, спускается губами к шее. Затем прижимается лбом к моему лбу, тихо шепчет в саднящие губы: «Я знаю, что ты не вернешься. Прости меня, Митя. Я не мог тебя просто отпустить. Будь счастлив». Он выходит так же быстро. Мы отъезжаем. Я вижу охреневшее лицо таксиста, оно слегка расплывается перед моими глазами. Ну да, не часто увидишь, как жених уходит со свадебной церемонии, чтобы страстно поцеловать другого парня. Плевать, что он думает. Я снова повторяю: «На вокзал».