Солнечные блики на воде.

- Рассказывай. Я обернулся. Мадара смотрел на меня, выражая лишь спокойствие своим прямым взглядом. Но, увидев его невысокую фигуру подле меня, я все равно растерялся. Он неторопливо подошел ко мне, переведя взгляд на небольшую речушку. Было раннее утро или же поздняя ночь, еще блеклое солнце не выступало из-за высоких крон деревьев, поэтому небо имело темно-голубой оттенок. Я пришел сюда еще давно, совсем ночью, и не отрывал взгляда от робкой поверхности воды. Меня редко можно было встретить в таком состоянии, а, возможно, и никогда. Но этот темноволосый мальчишка всегда находил способ удивить меня, обнаруживая своего новоиспеченного знакомого в разных щекотливых ситуациях. - Иной раз тебя не заткнешь, а сейчас и слово боишься сказать. Мадара хоть и не показывал признаков неудовольствия на своем лице или в своих движениях, но все же я почувствовал его негодование в голосе. - Нет! Кто тебе сказал, что я что-то могу бояться! - Я улыбнулся во все свои два ряда зубов, и вышло это очень криво. - Мне противно. Он неожиданно преподнес свою ладонь к моему лицу, которое тот час потеряло радостное выражение и сменило очередную маску эмоций на неподдельное удивление. Мы молчали. Солнечные лучи уже освещали большую половину молодых листьев, некоторые из них пробивались дальше, сквозь зеленую преграду и падали на прозрачную гладь реки. Его кожа была слишком бледная и холодная, но сейчас она согревала меня как никогда. Он прямо смотрел в мои глаза и словно не дышал, словно его легкими служили редкие вздохи прохладного ветра, такого же непостоянного, как и он сам. - Мадара... Ты когда-нибудь целовался? Я почувствовал, как он вздрогнул. - Как ты смеешь... - Постой! Постой! - Я замахал руками, невольно отпрянув от ладони и всеми силами пытаясь как-то удержать Мадару, зная его пыл, хоть мы и были знакомы еще ничего. - Просто я, например, не умею. Дай совет. Я в порыве шутки склонил голову перед ним и протянул ладони, сложенные будто в молитве. С его стороны послышался сдавленный смешок, а я довольно и беззвучно ухмыльнулся, надеясь, что он не заметил. - Вот какие переживания тебя терзали, Хаширама. Ветер вздохнул с новой силой. Солнце уже давно взошло, а я уткнулся взглядом в землю, пытаясь сопоставить свои неожиданные слова и реакцию Мадары. Я поднял голову и безучастно посмотрел на речку, которая с новой силой побежала по небольшому скату вниз. Солнечные блики радостно танцевали на воде, а может и в ней. Яркие блестки, они бесшумно поднимались и снова падали каплями в воду - свой прекрасный дом - но, падая, они расставались со своим прежним цветом и становились обыкновенной частью реки. Я почувствовал, что я стал той самой каплей воды в объятьях своего дорогого солнца. - Не просить же мне брата помочь в этом вопросе. Пусть думает, что брат еще жив. Пусть думает, что второй брат не пойдет по тропе войны нашего клана. Пусть думает, что меня волнует только поцелуй. Мадара вздохнул и нехотя присел рядом со мной. - Для начала ты должен убрать с лица такую мину, - Я послушно улыбнулся ему, уже давно глядя в его глаза, - а потом сказать что-то милое и... - Ты красивый. - Девушке, идиот! - Он смущенно прикрикнул на меня. - Уф, я просто хочу тебе помочь и не считаюсь за твоего "партнера". Поэтому можешь избавиться от прелюдий. Перейдем к практике. Он прикусил губу и ожидающе посмотрел. Я ждал хотя бы его устного соглашения на эту чересчур опасную операцию, но он ничего не говорил мне и даже не подавал знака. В конце концов я неуклюже тыкнулся в его рот своими губами и случайно выдохнул прямо ему в нос. Я ожидал удара. Сильного удара, такого, что может снести даже главу моего клана, а он был мужчина ого-го. Но его не последовало. Я приоткрыл глаза и увидел всего раскрасневшегося Мадару, который часто и чуть слышно дышал, боясь открыть глаза. Он наврал мне: чему может научить тот, кто полный ноль в предмете этого обучения? Видя его беззащитность, я стал более смелым в этой нелегкой науке о поцелуе. Сначала Мадара пребывал в легком забвении от моих действий, потом растерялся между двух желаний: треснуть этого наглеца по затылку или же продолжить кроткое удовольствие, но все же выбрал второй вариант и поддался мне, сам учась у своего талантливого ученика. Это была забава двух детей. Я и Мадара пытались быть взрослыми и делать все, как они, но мы оба понимали, что я вру и что мне совершенно не нужно знание о поцелуе, мы оба понимали, что когда-нибудь это прекратится, и что когда-нибудь солнечный блик расстанется с каплей воды, и наступит миг темной и холодной ночи, заключенный в целую вечность. Я был нежен. Я боялся, так боялся!, что разобью этого фарфорового мальчика, такого же бледного и холодно красивого. Мои загорелые и грубые руки касались сначала его худощавого торса, а после мягких рук. Я забыл об осторожности и сжал его ладони, не собираясь больше отпускать. Наградой за эту наглость послужил его приглушенный стон. Мы долго сидели на берегу реки и забывали с каждым прикосновением, кто мы есть по отдельности и пытаясь быть все ближе и ближе к друг другу. Солнечный зайчик бодро прыгал по маленьким волнам, обещая нам вечную ласку, а я чувствовал, что скоро стану частью темной и немой реки.