Мысли и действия

…Тени не видны в комнате без света, а вот звуки, наоборот, слышны в темноте очень хорошо. Хотя, конечно, вряд ли найдется тот, кто пожелает подслушать у дверей дома Хисаги Шухея. - Ещё! Движение, стон. - Да. Сильнее! Слышно тяжелое частое дыхание, звуки движений – и тихий, на выдохе, стон: - Бьякуя.… Если бы в комнате горел свет, тени могли бы показать, как один из лежащих медленно садится и склоняет голову, утыкаясь лбом в колени… - Да какого ж хрена!!! – кулак Абараи прошелся по двери. – Чем он занят?! Поздний вечер уже.… Уже пятый по счету вечер, который он проводит в одиночестве, привалившись плечом к двери дома Хисаги. И уходит ночью, словно побитый пес… Кулак Ренджи снова врезается в дверь дома. - Шухей! Открой, слышишь?! Дом молчит. За дверями издевательски, как кажется парню, звенит тишина. - Шухей! С-скотина! – и почти беззвучно, сползая по двери и утыкаясь лбом в косяк: «Да что же случилось?!». Вот уже четвертый день капитан шестого отряда время от времени поднимает взгляд от бумаг и внимательно смотрит на Ренджи. Глава дома Кучики испытывает странные чувства – смесь изумления, удовлетворения, любопытства и беспокойства одновременно, и все это из-за Абараи. Вот уже четвертый день лейтенант шестого отряда приходит на службу выспавшимся, в пристойном виде, чуть раньше положенного срока, и остается почти до ночи. Капитан Кучики знает, что нужно радоваться тому, что Ренджи, наконец, понял необходимость порядка – но угрюмый вид подчиненного наводит аристократа на мысли, что не всё так хорошо, как кажется. Даже если бы Бьякуя не умел читать оттенки мыслей по лицам как глава клана, даже и тогда лицо Ренджи было бы ему понятно. Лейтенант не умеет скрывать своих чувств или мыслей, и не раз капитан Кучики видел раздражение Абараи после выговора. Злым или угрюмым парень был редко, и даже эти эмоции уходили в течение часа. Поэтому четвертый день аристократ вглядывается в подчиненного, пытаясь угадать, что случилось. - Абараи–сан.… Договорить пришедший не успевает: его впечатывает в стену, и высокая тень громко шипит в лицо, встряхивая за ворот: - Какого ж хрена ты… - Что здесь происходит? – спокойный голос от раскрытой двери меняет ситуацию: Ренджи разжимает руку и отходит на шаг, молча косясь на вышедшего из кабинета капитана. Хисаги поправляет косоде и отвечает: - Прошу простить за беспокойство, капитан Кучики. Я хотел бы потренироваться с Абараи, если не возражаете. - Не возражаю, Хисаги–сан, если тренировочный бой будет проходить на территории моего отряда. Шухей молча склоняет голову в знак согласия и уходит, уводя с собой лейтенанта. А Кучики снова уходит в свой кабинет и встает к окну, разглядывая двоих на тренировочной площадке. Зрение у Бьякуи хорошее: иногда он видит даже движения губ… …- Какого Меноса? – Свист мечей. Разминка - Я хотел поговорить. – Звон. - Почему здесь? - Удары сыплются так быстро, что порой высекают искры. - Потому что мне сказали, что вечерами тебя видят возле моего дома. Меч Ренджи скрежещет по чужой стали, позволяя услышать, что удар нанесен неверно. - Так говори уже, чтоб тебя.… Некоторое время слышны только удары и тяжелое дыхание. Если бы не оружие в руках – можно было бы забыть, что сейчас не ночь. - Ты уже понял, что тебе больше не следует приходить по вечерам? – Хисаги носится по площадке, как бешеный, но Ренджи замечает это только тогда, когда меч противника отрезает рукав его косоде, и ткань опадает на площадку. - С ума сошел? Хочешь, чтоб я, как ты, ходил, без рукавов? - Ренджи злится, не понимая, в чем дело. Злость не улучшает его мастерства – меч летит куда угодно, только не в цель. – Что случилось? - Я больше не хочу слышать от тебя имя твоего капитана. - Что? Ренджи замирает – оглушенный, обескураженный, - и видит, как, кружась, опадает наземь отрезанный мечом Хисаги второй рукав косоде. - Я сказал, - повторяет лейтенант Девятого отряда, снова становясь в боевую стойку, - что меня достало слышать имя Кучики, когда ты со мной, и ради того, чтоб не слышать это имя, я не буду больше спать с тобой. Вопросы? - Нет вопросов. – Ренджи негнущимися пальцами опускает меч и кланяется противнику. – Благодарю за интересный бой, Хисаги – сан. - Абараи, - Шухей вкладывает меч в ножны, как-то очень быстро оказывается возле друга и кладет руку ему на плечо. – Мы друзья. Просто мне действительно надоело… - Я понял, Хисаги–сан, - кивает его собеседник. – Спасибо. Кучики Бьякуя не умеет читать по губам, но язык боя он понимает. В этом языке есть монологи и диалоги, анекдоты и трагедии, стихи и проза. И вот сейчас капитан Шестого отряда думает над увиденным диалогом. Думает с того мгновения, как первый рукав его лейтенанта начал опадать на тренировочную площадку. Ренджи проиграл лейтенанту Хисаги, причем явно не из-за отсутствия мастерства: капитан Кучики видел пару раз, как бой этих двоих длился по нескольку часов. Он сам когда-то вел беседы мечей с наставником так же долго, и никто из них не поддавался, просто понять направление мысли со-беседника и подхватить удар, внося свое в интересный разговор-тренировку, было важнее, чем победить. У Бьякуи получались с лейтенантом очень короткие «беседы мечей»: Абараи не понимал направление мысли капитана, хоть и старался. Здесь же Хисаги явно хотел в чем-то убедить друга, ему не нужна была долгая беседа. «Скорее всего, и тренировку он выбрал просто как повод остаться с Ренджи наедине». Глядя, как лейтенант Девятого отряда, не оглядываясь, уходит с территории Шестого, Бьякуя потирает виски, осознавая свои открытия. «Значит, Хисаги Шухей хотел поговорить с Ренджи наедине, а я им помешал, и он решил поговорить на этой псевдо-тренировке, и сначала Ренджи злился на друга.… Злился – на что? Может, Хисаги–сан виноват в том, что Абараи был хмур четыре дня подряд? Допустим…». Капитан Кучики отвлекается от своих размышлений, глядя, как Ренджи кулаком бьет по стене. А потом прижимается к ней затылком – и хохочет взахлеб, глядя в небо. Бьякуя отходит от окна и опирается на стол. Бой лейтенантов все еще мелькает перед мысленным взором, заставляя думать о случившемся. «Абараи злился, и почти не слушал, но потом слова Шухея не только были услышаны, но и заставили требовать объяснений. Хисаги то ли дал объяснения, то ли… - вспоминается Абараи, безвольно опускающий меч. – То ли просто сказал свое решение. С которым Ренджи смирился… - падающий на площадку второй рукав косоде, – …потому что оно было неожиданным». Кучики Бьякуя садится за стол, перебирает бумаги и слегка встряхивает головой, пытаясь вытряхнуть мысли из головы. Мысли о Ренджи. - Чертов Хисаги, - бурчит парень, шаря по полкам в общей комнате. Разбитые костяшки болят. – Можно было и так сказать, блин! Рукава-то резать зачем?! - Ренджи-сан? Что вы ищете? – Рикичи растерянно смотрит на него, стоя в дверях. - Я, так этот мир и растак, ищу иголку с ниткой, - почти рычит лейтенант, свирепо глядя на младшего офицера, и Рикичи вздрагивает: ему кажется, что злость Абараи направлена на него. Тем не менее, парнишка на ватных ногах проходит к шкафу и быстро находит все, что нужно. - Вот, возьмите! - Спасибо, - Лицо лейтенанта слегка разглаживается. – Ты, парень, не обращай внимания! Просто я слегка не в духе. Ренджи садится у стены, снимает косоде, кладет на колени одежду и рукава и вставляет нитку в иголку. Он увлечен процессом настолько, что не глядит, как Рикичи открывает рот, но потом мотает головой и уходит. Не слышит чужих тихих шагов. И вздрагивает, когда слышит: - Почему ты сдался, Ренджи? - Капитан… - растерянно поднимает глаза парень и замирает, разглядывая Кучики, словно в первый раз, – правильные тонкие черты лица, белая кожа, темно-серые глаза, глядящие так отстраненно, словно им нет дела до лейтенанта… Правильно сказал тогда капитан: луна, до которой ему никогда не добраться. - Я задал вопрос, Ренджи, - холодный голос Бьякуи режет не уши – душу, которая еще не оклемалась после слов Хисаги. Поэтому лейтенант снова опускает глаза и продолжает пришивать рукава. - Потому что он оказался прав, капитан Кучики. - В чем? - Простите, но я не скажу. Пауза. Очень долгая пауза, после которой лейтенант осмеливается, наконец, поднять голову, готовый умереть под этим равнодушным взглядом… … и застывает с иголкой в руке, не увидев никого. Капитан просто ушел. «Простите, но я не скажу». Никогда раньше Кучики Бьякуя не слышал этих слов от своего лейтенанта, - возможно, потому что спрашивал почти всегда о делах отряда, которые он имел право знать как капитан. Но ведь и сейчас он имел право спрашивать, почему его лейтенант просто сдался, не захотел продолжать битву. Как капитан, как тот, кто несравнимо выше. Что же было для Ренджи настолько личным? Ведь о многом из своей жизни его лейтенант говорил охотно, хоть и сомневаясь, хочет ли капитан это слышать – это Кучики читал по его неуверенному взгляду и интонации голоса… «Простите, но я не скажу». Кучики еще раз прошел из угла в угол, прежде чем понял, что он повторяет мысленно эту фразу Ренджи третий раз. И не просто так, а изумляясь тихой уверенности, звучащей в голосе лейтенанта. Уверенности и… безнадежности? Бьякуя неслышно выдыхает, садится за отчеты и окунает кисть в тушечницу, выводя иероглифы и вполуха прислушиваясь к происходящему за дверью. Какое-то время он заполняет бланки, выводя иероглифы четко и красиво, потом откладывает очередной готовый отчет, берет чистый лист и начинает рисовать на нем. Через некоторое время Кучики Бьякуя откладывает кисть и задумчиво разглядывает изображение тела с татуировками. Потом складывает лист пополам, снова пополам, и так до размеров кончика кисти. Несчастный рисунок летит в мусорку, а аристократ снова берется за отчеты, прислушиваясь к шагам за дверью. Ренджи на минуту застывает, теребя только что пришитые рукава, но он – лейтенант Шестого отряда, он обязан входить в кабинет без сомнений.… И Абараи решительно открывает дверь, не гадая, что будет дальше. Капитан Кучики на секунду поднимает ничего не выражающий взгляд, спрашивает: - Ты закончил с шитьем? – и после кивка лейтенанта, - Принеси чай. Парень разворачивается и уходит, не видя, как вместо того, чтобы вернуться к бумагам, Бьякуя пытливо смотрит ему вслед. В маленьком помещении, отведенном Шестым отрядом под кухню, Ренджи быстро разыскивает чай, тот, что капитан Кучики пьет по будням днем - ни в коем случае не путать с теми, которые завариваются утром, вечером или в воскресенье – и ставит чайник. Он старается не думать о словах друга, памятуя о наставлении Кучики: «Во время каждого дела необходимо думать только об этом деле. При заварке чая думай о чае, иначе ты не достигнешь цели». Пока Абараи заваривает чай, он думает о нем. И об этом наставлении. - Ваш чай, капитан Кучики, - парень аккуратно ставит горячую чашку на стол начальства и садится за бумаги. Отчеты – не самое приятное дело для Абараи, а сейчас они и вовсе не идут в голову. Ренджи периодически взглядывает на аристократа. В какой-то момент он смотрит так долго, что Бьякуя спокойно кладет кисточку, поднимает взгляд на лейтенанта и прохладно спрашивает: - В чем дело, Ренджи? - Капитан, помните, вы мне говорили, что если хочешь достигнуть цели, необходимо думать только о ней? - Помню. – Взгляд Бьякуи становится внимательным. – И что? - Это… относится к любой цели? - Да, Ренджи. – Кучики смотрит на него куда пристальнее, чем за все предыдущие годы. – Но не только это. Важны не только мысли, но и действия, направленные на достижение цели. - Спасибо, капитан, - кивает Ренджи, и возвращается к документам. Кучики Бьякуя пишет отчеты аккуратно, не позволяя себе отвлекаться, но когда он, наконец, выходит из офиса вечером, всё, о чем он не позволял себе думать днем, врывается в его мысли одновременно. Диалог – поединок лейтенантов, полуодетый Ренджи, пришивающий рукава, горячий чай, заваренный вкуснее обычного, вопрос о цели.…В этот вечер Кучики Бьякуя неожиданно задумывается над своей жизнью. Он знает, что многое из того, о чем мечтается окружающим, у него уже есть. Бьякуя из древнего знатного рода, молод, его духовное тело здорово, не испытывает недостатка в еде, книгах. Да, материальные потребности удовлетворены. А вот духовные... Бьякуя знает, что Хисану не возвратить. Его жена умерла, и никогда не вернется – потому что при перерождении души все забывают. Рукия иногда напоминает Хисану – когда, маленькая и тихая, делит с ним трапезу – но только пока не открывает рот. Бьякуя знает, что сестра уважает его и гордится, может, даже привязана – но вряд ли Рукия его любит. Слуги – не в счет, хотя к некоторым из них Кучики привязан с детства. Ренджи… Бьякуя вглядывается в луну, но мысли его не здесь. Он не понимает, почему задумался о своем лейтенанте, грубом парне, чьи шутки так часто вызывают неприятие… …неплохом воине, верном своим друзьям… …вышедшем из бедноты Руконгая… …преданном перспективном лейтенанте… …не имеющем понятия об утонченности и вкусе… …друге Рукии, симпатичном парне... Осознав, какое направление приняли его мысли, Кучики Бьякуя поднимается с веранды и заходит в дом. Там уже стоит пиала с вечерним чаем, успокаивающим мысли и навевающим приятные сны. Он выпивает чай с удовольствием, тепло в ладонях действительно успокаивает, расслабляет. Он ложится спать, еще не зная, что сны в эту ночь не будут спокойными. «Бьякуя-а-а…». Ренджи вскакивает посреди ночи от собственных стонов и идет в ванную - смывать холодными струями возбуждение и напряжение. Морщась от странной горечи в чувствах, он снова и снова лупит в стенку кулаком. А еще парню очень хочется взвыть на луну по-волчьи. Он слизывает кровь с заново разбитых костяшек, разжимает кулак, ощущая на языке металлически-солоноватый вкус. А потом идет перестилать постель. Разглаживает измятые простыни, кутается в одеяло, стараясь согреться в тепле. Но сон не приходит, а когда Ренджи зажмуривается, мысленно он снова видит глаза цвета грозовых туч. «Да что ж со мной происходит? Чертов Хисаги! Словно заколдовал. Ведь не думал же я раньше о капитане Кучики!». «Не обманывайся, - шепчет из глубины души кто-то, - думал. И каждый раз, как понимал, чего хочешь, ты шел к Шухею». И Ренджи стискивает виски, глядя в потолок, потому что это правда – как солгать самому себе? Солгать невозможно. Но способы заставить себя думать или не думать о чем-то Абараи знает. - Ваш чай, капитан, – парень ставит чашку на стол начальника и уже готовится развернуться и идти на свое место, когда твердые теплые пальцы ухватывают его за запястье. - Замри. И капитан Кучики чувствует, что Ренджи действительно замирает, словно по струнке незримо вытягивается, глядя в сторону, пока бесконечные полминуты мужчина смотрит на разбитые костяшки. Затем Бьякуя разжимает руку. - Сегодня за документы не садишься. Два дня тренировки подчиненных. - Есть, - встряхивает головой лейтенант, и уже готовится идти, когда слышит: - Ты нарочно это сделал? Чтобы не писать отчеты? - Чего? – ошарашенно спрашивает Абараи, поворачивая голову. - Я видел вчера, как ты бил стенку после тренировки с Хисаги. Ты нарочно? - Нет, капитан. - А зачем? - Простите, но я не скажу, - Ренджи идет к двери, готовый к вопросам, угрозам, наказанию за неподчинение.… Ко всему, кроме тихого: « Тогда я узнаю сам!». Наружу Абараи выходит только по инерции. Кучики Бьякуя не любит неопределенности. И уж тем более, не любит, когда не получает ответы на вопросы. Раньше, когда на вопросы юного Бьякуи не отвечал никто, наследник клана шел в библиотеку и там находил все ответы. Но душа каждого – ненаписанная книга, и невозможно прочитать всё. Что может скрывать от него Абараи? Кучики думает над этим, пока пишет отчеты или глядит в окно на тренировку, рассеянно отмечая гибкость и ловкость смуглого тела, размышляет о Ренджи, пока идет домой. Он понимает, что чересчур отвлекся, когда видит удивленные глаза сестры во время вечерней трапезы. - Прошу прощения, я задумался, - произносит он официально, и вопросительно смотрит на Рукию. - Прошу прощения, что прервала ваши размышления, уважаемый брат, - отзывается та не менее официально, и продолжает. – Я говорила, что завтра к вечеру я иду на дежурство, поэтому не появлюсь дома. Не хочу, чтоб вы беспокоились. Бьякуя прикрывает веки и роняет бесцветным голосом: - Хорошо. С одной стороны, его раздражает, что Рукия просит не беспокоиться о ней, с другой стороны – Бьякуя действительно иногда тревожится за сестру, и не только потому, что обещал Хисане ее оберегать. Иногда Кучики – старший тревожится и за Ренджи, который не так силен, как показывает. Впрочем, до недавнего времени капитан Шестого отряда не слишком задумывался над личными тайнами лейтенанта. После окончания трапезы Бьякуя выходит в сад и снова думает, думает… Уже который вечер Ренджи проводит в размышлениях и разговорах с Забимару. «Важны не только мысли, но и действия, направленные на достижение цели.… Много ли я сделал, чтобы превзойти его?». «Немало, - отзывается Забимару, - ты иногда очень упорен в достижении своих желаний». - Только иногда? – несмешливо интересуется Ренджи, но меч подкалывать бесполезно: почему-то Забимару всегда серьезнее Кучики. «Ну, ты ведь сейчас не собираешься воплощать в жизнь мечты!». Темнота успешно скрывает лицо Ренджи цвета помидора. «Ну, я ведь… ни о чем таком не мечтал…» - парень тоже переходит на мысли. «Ну?» - непонятно, как духовный меч умудряется одним словом выразить сомнение и насмешку. «Много ли я сделал, чтобы заслужить его любовь?». «В любви никогда не бывает много или мало сделано. Задай себе вопрос: сделал ли ты всё возможное?». Уже который вечер Бьякуя проводит в размышлениях и догадках. «Что такого может скрывать мой лейтенант? Про детство он мне рассказывал, про академию тоже. Про жизнь в Пятом и Одиннадцатом, - аристократа передернуло при воспоминании, - тоже.… Даже про желание превзойти меня Ренджи говорил». Снова вспомнился тот бой. И неистовые карие глаза. «А про его жизнь в Шестом отряде я и так всё знаю. Ну, почти всё». Важны не только мысли, но и действия, направленные на достижение цели.… Кучики Бьякуя вынимает меч из ножен. «Цвети, Сенбонзакура!». Мысли уже были сегодня. Действия будут потом. А в перерыве между ними не стоит забывать о тренировках. - Ренджи. Негромкий глубокий голос, спокойный, но не холодный. Если вслушаться… - Ренджи! Вставай. Упс! В голосе уже легкое раздражение. Необходимо реагировать… Лейтенант поднимает тяжелую голову с ладони и недоуменно смотрит на капитана. - Вызов с сорок седьмого сектора. Рядовые и один из офицеров просят помощи. Иди! - Так точно, капитан! – парень моргает еще сонными глазами, но навыки не проспишь. Абараи вылетает из здания, переходит в шунпо и на бегу соображает, где, что и как. Уже на месте Ренджи оглядывается по сторонам, считывая рейацу: двое ранены тяжело, офицер – легко, но держится. Худая фигурка с мечом стоит, перекрывая один из проходов. - Рикичи, в сторону! Медиков вызови! – и красноволосый парень недобро скалится навстречу врагу. Пустой оказывается не таким уж слабым: мелкий, юркий, он способен улавливать мысли за какие-то доли секунды до действий. Несколько минут Ренджи пытается поймать тварь хоть краем Забимару, даже шикай высвобождает. А потом его осеняет решение. Лейтенант бы решил, что оно странное, если бы имел время думать. А так он крепче сжимает рукоять меча, представляет своего капитана с его «лепестками» – неожиданно ярко, в деталях, рядом с Пустым. Пока тварь оборачивается, Абараи атакует. - Ренджи. Неторопливая констатация факта. - Да, капитан! - Ты задержался. - Да, капитан. Мы с Рикичи переносили раненых в госпиталь. На время двое рядовых выведены из строя. Я ушел, как только они пришли в сознание. - Хорошо. Не забудь написать отчет. - Так точно. – Абараи уже привык писать отчеты каждый раз после битвы с Пустыми. Если подумать, это куда легче, чем через месяц, как Мацумото, например, со скрипом вспоминать, какого числа какие были события. Впрочем, в последнее время он все охотнее садится за отчеты, погружаясь в сведения, цифры, статистику отряда. Не думая ни о чем другом… - Ренджи. - Да, капитан? – с трудом парень отрывается от работы. - Принеси чай. Вечерний! – со значением произносит капитан Кучики. И Абараи идет на кухню, готовит чай, приносит его Кучики – и снова утыкается в бумаги. А Бьякуя размышляет о том, что лейтенант последнее время чересчур усидчив. - Ренджи. - Ну? – недовольно отзывается лейтенант. - Отвлекись от отчётов. - А? – изумленные глаза Абараи заставляют Кучики слегка прищурить глаза в усмешке. - Я говорю, отдохни пока. Десять минут. Иди. - Есть, - растерянно отзывается Ренджи и, потягиваясь, выходит из кабинета. Через пятнадцать минут капитан Шестого отряда выходит из кабинета, чтобы напомнить Ренджи о времени. Спускается в общую комнату – и застывает перед прикрытой дверью, услышав голос Абараи: - С чего ты взял, что я буду с тобой спать? - Но ведь я слышал, что говорил ваш друг тогда, на тренировочной площадке! Вам необходим кто-то, с кем вы не будете думать о…другом. Второй голос – юношеский, дрожащий… Кучики не помнит обладателя этого голоса. - Как ты мог слышать? Где ты был? - Я слышал! Так получилось. Я могу…я хочу быть с вами, правда!!! Бьякуя, кажется, начинает понимать этот странный диалог. Его пальцы касаются рукояти меча – вполне осознанно. «Удержи меня от необдуманных поступков, гордость!». - Ты – неплохой парень, Рикичи, - произнесенное имя тянет за собой образ юнца, с которым Ренджи часто общается, - и именно поэтому я не хочу тебя вот так использовать. - Но я… - Я знаю, Рикичи. – Голос Ренджи звучит неожиданно мягко. – Но я не хочу, чтобы и ты слышал от меня имя капитана Кучики, когда будешь рядом. Я хочу знать тебя другом. И произносить твое имя по-дружески. - Простите, Ренджи-сан, - после минутной паузы негромко говорит мальчишка, и Бьякуя представляет, как тот стоит, опустив голову – так же, как обычно при выговоре. - Да забей! – смеется Ренджи. – Фиг с ним, а, Рикичи? Бьякуя вовремя успевает отойти подальше: дверь распахивается так, словно ее хотят выломать. Юноша пробегает несколько шагов, замирает. - Капитан? - Идите, - холода в голосе Бьякуи вполне достаточно, чтобы Рикичи понял, что задерживаться не стоит. Из общей комнаты доносится тихий смех, негромкое: «М-мать!» и стук. Когда Кучики заходит туда, он видит Абараи, с сосредоточенным видом слизывающего кровь с костяшек. - Ренджи, - произносит капитан ровно, и парень оглядывается, хмуро глядя на аристократа. – Десять минут прошло. - Щас буду, капитан. Он действительно появляется довольно быстро и собирается садиться за свой стол, когда Бьякуя бросает: - Подожди. И лейтенант замирает в ожидании, не оглядываясь и не возражая. Капитан подходит очень близко, обходит застывшую фигуру и берет подчиненного за запястье. А потом подносит другую ладонь к разбитым костяшкам. - Я уже понял, что ты не нарочно, - спокойно говорит Бьякуя, используя легкие исцеляющие заклинания. – Просто, видимо, ты в последнее время весьма популярен. Ренджи забавно краснеет, выдыхая изумленно – возмущенное: «Капитан!», но Кучики продолжает так же неторопливо: - Сегодня вечером идешь со мной. Поговорим. - Есть, - хмуро отзывается красноволосый парень, соображая, что вечер у него теперь занят разговором…о чем? Лучше не думать. До вечера еще несколько часов. Капитан Кучики встает, аккуратно складывает все документы в шкаф – оформленные в одну стопку, неоформленные в другую, куда меньшую, – и оглядывает офис. Всё на своих местах, лейтенант ожидает его. - Идем, Ренджи. - Да, капитан. Абараи, идущий в трех шагах позади, наблюдает, как неторопливо двигается капитан – словно танцует с жизнью медленный танец. Это очень красиво, и лейтенант не может оторвать взгляд от складок ткани, качающихся в такт шагам. И даже не сразу сперва осознает, что они остановились. И понимает причину, только подняв голову. Закат очень красив: словно расплавленное золото, запрятанное в сером сундуке, но обагренное кровью – сочетание золотого, серо-синего и алого цветов. - Красиво как… - выдыхает парень, и Кучики оборачивается, растерянно глядя на лейтенанта, словно забыв, что он не один. И медленно кивает. - Красиво. Часто ли ты смотришь на небо, Ренджи? - Редко. Я ночью иногда смотрю, когда луна там, звезды.… А на закат – почти никогда. - Понятно, - кивает мужчина, щуря глаза. И они снова идут…. - Капитан, а куда мы идем? - Ко мне в гости, - отзывается Кучики Бьякуя. – Чаю попьем, потом поговорим. - А в офисе мы не могли поговорить? – хмуро интересуется Ренджи. - Нет. И они замолкают снова – до тех пор, пока не подходят к воротам поместья. А потом проходят через комнаты и коридоры, и в какой-то момент парень просто не знает, где они: все перепуталось в этом странном лабиринте. - Присаживайся. Чай, который пробует Ренджи, совсем не похож на тот, что готовится в офисе – более мягкий и душистый, и Абараи на некоторое время теряет дар речи, собирая в кучку слова, чтобы задать вопрос. - Ренджи, - Кучики в домашнем кимоно и с пиалой в руках кажется почти нормальным человеком, и лейтенант снова поражается – как смена обстановки влияет на его капитана! – Ты давно дружишь с лейтенантом Хисаги? - С Академии, капитан. Тот случай с Пустыми, когда Айзен и Гин пришли на помощь студентам… - Да, помню этот случай. Вы ведь неплохо взаимодействуете, даже на тренировке обычно ваши силы равны. Вы друзья? - Э-э-э.… Да, капитан. - Или нечто большее? – Кучики слегка опускает ресницы, наблюдая за реакцией лейтенанта. Парень давится чаем, кашляет, глядя на капитана абсолютно вытаращенными от изумления глазами. - Какого фига, – рявкает он, продышавшись, – вас это интересует? - Сбавь тон, Ренджи, - собеседник поднимает на него спокойный взгляд. – Сегодня я слышал твой разговор с Рикичи. - Ка…кой разговор?! - Тот, после которого ты снова бил стену. Помнишь? Или пересказать? - Вы подслушивали?! – вскакивает парень. Кучики Бьякуя впервые видел, как его лейтенант краснеет почти мгновенно. Так же, как впервые слышал такой сплав эмоций – злость, смущение, удивление и еще много чего, не разобрать. - Всякий, кто проходил бы мимо, мог услышать вас. - Не всякий бы остановился, чтобы подслушать дальше! – огрызнулся Ренджи, стискивая кулаки до белизны. - Ты не хочешь мне объяснить, почему мог назвать офицера Рикичи или лейтенанта Хисаги моим именем? – в голосе Кучики нет ни холода, ни гнева, и это изумляет Абараи настолько, что его собственная злость исчезает мгновенно. - А что тут объяснять? Я люблю вас, - Ренджи устало садится. Эмоции ушли, а в голове вертится только «интересно, убьет или нет?». – Но вы же – мой капитан. Я шел к Шухею, когда хотел вас… тебя. – «Одним нарушением субординации больше, одним меньше…». - До жути. А потом он сказал, что не хочет больше слышать от меня твое имя. И чтоб я не приходил больше. - Почему ты смеялся? И после того боя с Хисаги, и после сегодняшнего разговора с этим мальчишкой? – тихо спросил Кучики. - А что мне было, плакать? – усмехается парень, поднимая взгляд. – Не дождетесь. - Ренджи, - Бьякуя подходит ближе, и Ренджи смотрит на него с надеждой, видимо, ожидая каких-то слов.… А слов у него нет, поэтому теплая ладонь просто проходит по татуировкам на лбу, заставляя парня закрыть глаза. – Молчи. Глаза тут же распахиваются, кажется, лейтенант хочет что-то возразить, но замолкает, увидев непривычное выражение лица капитана – отрешенно – мечтательное. - Бьякуя, - шепотом говорит он, и тут же вздрагивает. – Простите, я… - Не прощу, - на редкость безмятежно отзывается Кучики. Днем ничего не меняется – тренировки, отчеты, собрания капитанов, собрания лейтенантов, чай… Чай у Ренджи получается всё вкуснее и вкуснее. Да и вообще, лейтенант становится все понятливее. Иногда Бьякуя вспоминает легенду о созидающей силе любви и думает, что в этом есть смысл. А ночью Кучики не вспоминает уже ни о ком, кроме Ренджи…