На счет ноль с осенью

Осень всегда приходит неожиданно. Как-то утром, просыпаясь, чувствуешь, что то светлое чувство лета и солнца ушло, а тебя по каплям заполняет что-то вязкое, тягучее. Оно пахнет теплом любимой кружки с кофе и свитером, подаренным в прошлом году – это осень. Небо, даже если оно ярко-голубое и пронзительное, уже не вдохновляет на подвиги и безрассудства, наоборот, подсказывает изменения, необходимость сохранять энергию и пропитываться теплом не на солнце, а дома. Желтый свет от лампочки постепенно становится родным и приятным, естественный – серым и режущим, депрессивным. Стены квартиры уже не кажутся клеткой, о которую нужно биться и разбить, они охраняют и оберегают, родные и надежные. Чунмен не любит осень точно так же, как она не любит его. Коварное время года каждый раз застает его врасплох, после чего он ходит неделями в депрессии, отмахиваясь от шуток друзей об «осенних обострениях». Ненавистные вязаные вещи вновь заполняют его гардероб, вырвавшись из пакетов на антресолях. Он чувствует себя неповоротливым и грузным, когда надевает поверх рубашки что-то еще, ноги оттягивает тяжесть осенней обуви – нет, все-таки он ее ненавидит. Как только приходит осень – природная, не календарная – ходить на учебу становится невыносимо тоскливо. Чунмен практически не слушает лекций, отчаянно стараясь не смотреть в окно, где серые тучи сбрасывают тонны воды на город, делая его серым и грязным. Глаза бегают по аудитории, не в силах остановиться на чем-то одном, пока взгляд не падает на улицу, после чего Сухо со стоном утыкается лицом в конспект. - Совсем спятил, да? – шепот Чанеля давно перешел рамки театрального, поэтому вся группа с интересом поворачивается к ним. - Ыыыыы, - раздраженно тянет Чунмен, - отвали уже, идиот. Чанель счастливо смеется и поднимает руку, чтобы попросить у преподавателя разрешение «проводить студента Кима Чунмена в медпункт, потому что тому ну очень плохо». Дождавшись кивка, он тихонечко бурчит себе под нос, но так, чтобы все слышали: «У него очередное осеннее обострение, в психушку не хочет, а может и не берут, кому он нужен…». После чего подхватывает почти несопротивляющегося парня под руки. - Давай, мы отправим тебя в Африку? – опять спрашивает глупости. - Отвали уже, мне не до тебя, - Сухо не хочется спорить, он просто хочет свою постель и надежные стены, выкрученную на полную мощность лампочку над головой и спать. Спать долго, до первого снега, или даже до первой капели. Все, что угодно, лишь бы не эти свинцовые тучи над головой, еле теплое солнце и холодные ветра, мертвые листья под ногами. - Чувак, там нет осени, - Чанель призывно двигает бровями и странно улыбается. Чунмен приподнимает голову, а взгляд все же фокусируется на однокурснике. - Так я заказываю билеты? – парень невозможно тупо балагурит, но на душе становится чуточку легче. Ровно настолько, чтобы оставить голову поднятой. - А вообще, ты достал всех со своей осенней хандрой… Что за закосы под нежную душу и детские травмы? Хомячок любимый осенью умер, что ли? Вот у меня мой хорек скончался в понедельник – до сих пор ненавижу их, представляешь?.. - Бабушка, - рыжеволосый резко останавливается, пытаясь переварить услышанное, он не успевает ничего сказать, только сделать «упс»-фейс, прежде чем Чунмен продолжает, - осенью умерла бабушка, осенью умерла моя собака, я сломал ногу, мы переехали, меня бросила девушка, я чуть не утонул – осенью же. Я ее ненавижу, - все так же тихо продолжает он, говоря о времени года как о личном враге, подлежащем аннигиляции, не меньше. - Оу, - протягивает Чанель, - оу. Спустя неделю Чунмен смиряется с ежегодным кошмаром, и даже начинает задумываться об учебе, которую немного запустил из-за чертовой… Все проблемы в университете решались через Лухана – он всех знал, все знали его. Светлая голова всегда была забита специальностями и курсами других людей. Он точно знал, кто, когда и на что сдал определенный предмет, работает ли тот человек, может ли взять курсовую на заказ. Посредничеством между студентами деятельность не ограничивалась, даже преподаватели привечали смышленого парнишку и не истекали злобой и оскорбленной невинностью, когда именно он подходил к ним с просьбами о «у него сплошные проблемы в семье, пока решал их, немного забыл про учебу, ну, вы же понимаете, семья – это святое, даже я бы бросил все на свете, если бы узнал о беде у родных, да и вы тоже, ведь правда же, учитель?». Только вот найти эту светлую голову оказалось не так просто – Чунмен точно помнил, что последний раз тот учился на юридическом, как и он сам (Лухан как-то беспорядочно скакал по факультетам, вечно досдавая академические задолженности. Сухо долго не понимал, зачем парень каждый год переводится, в запарке сдавая предметы, которых не было на предыдущей специальности – чтобы на следующий год перевестись опять куда-то в третье место. Только потом он, наконец, понял, откуда у Лухана такие связи и круг знакомых, почему тот занимается не только гуманитарными, но и техническими предметами – первый курс у того был «Энергоснабжение»). Найдя парня уже на экономическом, Чунмен просит свести с несколькими людьми, которые могут сделать за него курсовые, процентовки по которым ненормально скоро для того, чтобы Чунмен мог сделать все самостоятельно. - Сухо, я тебе скоро буду сезонные скидки делать. Что с тобой, отличник? Каждый год ты приходишь ко мне в начале осени, хотя можешь сам делать проекты для других. Чунмен что-то мямлит, он не хочет признаваться, что карандаши выпадают из рук, стоит только начать заниматься, буквы в справочниках расплываются, а голову неудержимо клонит в сон. - Окей, не хочешь говорить – не надо. Тем более что у меня к тебе специальное предложение – три в одном. Как тебе? – Сухо неуверенно кивает. – Есть тут один парень, делает все, даже чего не знает, представляешь? Странноватый, правда, но берет немного, работает быстро и качественно. Пойдет? Чунмен чувствует себя работорговцем и скотиной, когда отдает деньги в обмен на клочок бумаги с нацарапанным номером и наставлением: «Скажешь, что от Лухана, он поймет». Спустя четыре часа он уже сидит в популярной у золотой молодежи кофейне, ожидая своего наемного работника. Голос в трубке оказался неожиданно приятным и низким. Сухо решил, что он бы ему понравился, не будь таким вязким и тягучим – это напоминает ему о том, что по капле заполняет его уже несколько недель, заставляя спать целыми днями напролет. Парень сам назначил встречу именно в таком богемном месте, отчего Чунмен удивленно моргнул, но согласился. Новый незнакомый опаздывает на пять минут, но Сухо уже нервничает. Для успокоения он заказывает тебе огромный кусок торта с нереальным количеством взбитых сливок, кофе-гляссе и «добавьте туда много-много сливок, пожалуйста». Внезапно рядом присаживается высокий парень в стильных очках. Чунмен подозрительно косится на окно, отмечая, что солнца как не было, так и нет, после чего старается ненавязчиво отодвинуться от нарушителя спокойствия. - Ты в синем, ты с красной головой и Чунмен, - кивает ему парень, двигаясь поближе. От неожиданности Сухо пачкает кончик носа в мороженом, неловко хватая салфетку, вытирается. - Эм… А ты, значит… Парень, который… - Да, я парень, который решит все твои проблемы, двоечник-растяпа, - очки кладутся на столик, и Чунмен невольно засматривается на красивое лицо. Секундой позже он уже разглядывает одежду парня, отмечая, что сегодня тот одет в целое состояние, способное год кормить какого-нибудь ребенка в Африке. - Я не двоечник, - как-то обиженно тянет Сухо, прежде чем задать естественный вопрос о цене. - Я сделаю тебе скидку как оптовому клиенту, если ты согласишься на мои условия, - ясно дело, что деньги такому человеку не нужны, поэтому Чунмен кивает, прежде чем спросить об условиях. - Условия просты: ты будешь сидеть со мной все то время, что я буду делать твои работы. Не то, чтобы Чунмену была важна эта скидка, но когда блондин озвучивает число, он понимает, что парень напротив будет работать практически «за еду». Поэтому, во избежание, Сухо уточняет: - Ты больной, да? – красивое лицо напротив кривится, прежде чем парень отвечает неохотно: - Просто мне становится жутко скучно осенью, вот и развлекаюсь, как могу, - такого ответа Чунмену более чем достаточно, поэтому он кивает головой в знак согласия. Нового знакомого зовут Крис, ему 23 года, и он красится в блондина уже несколько лет. На вторую встречу он приходит в дизайнерской куртке и ботинках, которые Чунмен видел в текущем каталоге известного итальянского дома моды. Встречу он назначает там же. Приглушенный свет создает ощущение обособленности, официанты скользят настолько бесшумно, что кажутся просто тенями, отблесками на стенах. Чунмен опять ждет опаздывающего Криса, но ничуть не злится, ему нравится тут – окна плотно зашторены и затонированы, со своего места он не видит, что происходит снаружи, поэтому жуткое чувство несчастья понемногу начинает отпускать, заставляя вспомнить о лете и весне. За кофе они договариваются заниматься в квартире Криса, потому что Чунмен ни за что не поведет незнакомого человека к себе. Расплачивается каждый сам за себя – Сухо замечает наличные в руках Криса, когда сам кладет в папку свою кредитку. - Ты все-таки больной, - Чунмен старается протиснуться обратно в подъезд, выскользнуть из темного коридора, - пусти меня. Крис ловит его в дверном проеме, неловко хватая за край рукава. - С чего ты взял? Не убегай, я не маньяк, - блондин нахмурился. - Только больной человек будет снимать квартиру, чтобы заниматься там чужими проектами, - Чунмен вырвал рукав и попятился к лифту. - …Это моя квартира. Я тут живу. Честное слово. Сухо думает, что или он дурак, или Крис – идиот. Третьего не надо, один точно ненормальный. И все-таки он склоняется ко второму варианту, потому что квартира кажется совершенно пустой и нежилой: на кухне нет даже холодильника, окна заклеены строительной пленкой, а жилая комната совершенно пуста. Только в гостиной стоит диван и открытая стойка с плечиками одежды на ней. - К черту твое честное слово, тут даже холодильника нет, - все же Чунмен успокаивается, проходит в гостиную, садится на диван. - Я никогда не готовлю тут, только ночую – да и то редко… Сухо вскидывает насмешливый взгляд, по-новому оценивая Криса. Под параметры альфонса тот подходит на 110%, Чунмен уже даже представил его рядом с богатой нуной средних лет, которая и приучила парня к дорогим местам и одежде. - Фигово быть тобой, - в конце концов заявляет Чунмен. Крис только тихонько хмыкает, садясь прямо на пол перед низким журнальным столиком, на котором стоит настолько древний ноутбук, что Сухо хочется сдать его в музей археологии. Пока тот загружается, проходит целая вечность, разбавленная диким шумом от работающего кулера. Интернета нет. - И все-таки ты больной. Как ты собираешься что-то делать, если у тебя нет сети? – Чунмен уже не делает попыток уйти, ему до жути интересно, что получится из этого эксперимента. - У меня тут целая библиотека по юриспруденции, так что обойдусь ей, - тычет мышкой в какой-то архив на рабочем столе. Чунмену хочется биться головой о пол, делать даблфейспалмы и кричать лолшто, когда он понимает, что «библиотека» - это всего лишь сканы книг, а программами распознавания Крис не то что бы не пользуется, он просто о них не знает. Однако, тот уже полчаса что-то бодро отстукивает на клавиатуре, ни разу за все это время не воспользовавшись копипастом. Заглянув за плечо, Чунмен с удивлением разглядывает готовое введение своей курсовой. - Ты тут не просто смотреть, а развлекать меня, пока я делаю, - подал первый раз за это время голос Крис, - расскажи что-нибудь, что ли, а то я начинаю скучать. Сухо с детства родители объясняли, что покупатель всегда прав, поэтому он выдает всего лишь: - Я плачу – ты делаешь, условием было просто сидеть тут. Крис опять хмурится, но все же терпеливо объясняет: - Мне скучно – я перестаю делать – ты ищешь нового человека, окей? Чунмен вздыхает и начинает рассказывать. Крис сидит так тихо, что слышны только щелчки мыши и клацанье клавиатуры – легко представить, что ты один. - …И что случилось, когда вы попали в этого полицейского? – Сухо вздрогнул от неожиданности. А Крис уже потягивался, разминая затекшие мышцы: - На сегодня все, первые две главы и введение, - Чунмен в шоке от такой скорости, - и дабы это отметить, предлагаю выдать мне аванс, - широкая ладонь требовательно раскрылась напротив его носа. Он - Ким Чунмен, и он не позволит водить себя за нос: - Зачем тебе деньги? – напрямую спросил он. Крис удивленно моргнул: - Потому что они мне нужны? - А ты не можешь попросить у своей «мамочки», или «папочки», не знаю… Вот тут парень начинает откровенно ржать. Он громко и отрывисто смеется, бьет себя по бедрам и утирает невидимые слезинки с глаз – Сухо замечает, что на лице у того тонкий слой тонального крема. - Слушай, я понять не могу – то ли ты идиот, то ли я дурак? – Крис отсмеялся, и теперь насмешливо смотрит. Чунмен вскидывается, мысленно переставляя местами «идиота» и «дурака» - немного обидно: - Ты дорого одет, привычно чувствуешь себя в недешевых местах… - но Крис его перебивает. - Давай остановимся на первом варианте, ладно? Том, где идиот - не я. Мне действительно нужны деньги – раз, я люблю хорошо одеваться и бывать в красивых местах – два. Собственно, из-за второго мне и необходимо первое. - Но… - Послушай, я нигде не учусь, нигде не работаю. Но я люблю ночную жизнь Сеула, дизайнерские шмотки и дорогие рестораны. Связь прослеживаешь? Поэтому и делаю работу за таких двоечников, как ты. - Я не… - А беру мало, потому что иначе никто не соглашается со мной сидеть… Мне быстро становится скучно, и я бросаю все. Объяснил? - На это, - он кивнул на стойку с одеждой, - так не заработаешь, если уж за три курсовые я заплачу тебе как за… поход в Макдональдс? Крис тяжело вздохнул: - Я должен Лухану, а он просил за тебя… Да и вообще-то основной заработок – переводы. Сухо всегда подозревал, что ушлый паренек собирает деньги не только со страждущих, но и с исполнителей. Впрочем, все это меркло перед фактом, что Крис знал английский – Чунмену он упорно не давался даже после многих лет изучения. - …переводчики с китайского у вас тут дюже востребованы… - очарование Криса тут же сдулось в глазах Сухо. Китайский… - …да и не всегда находятся люди, хорошо говорящие по-английски… - а ведь не такой уж он и идиот, если подумать… - …только вот с кантонским, это один из диалектов китайского, проблемы – не востребован, заррраза, - какие-то совершенно невероятные факты выскакивали из табакерки слишком быстро, так, что Чунмен совершенно ошарашен. - Хватит. - Что «хватит»? - Хвастаться хватит. Крис удивленно замолчал. Развел руки в стороны, окидывая пространство: - Ты говоришь про хвастовство человеку, который живет в пустой квартире, у которого нет холодильника, и который сейчас просит у тебя аванс, потому что очень хочет жрать. Чунмен терпеть не может, когда факты перевираются: - Ты заплатил за кофе чертовы двадцать пять евро. - Люблю хороший кофе. Когда Чунмен отдает несчастные несколько купюр аванса, на Криса жалко смотреть: на огромной ладони деньги кажутся совсем мелочью. Парень вздыхает и указательным пальцем левой руки ворошит заработок. - Хорошо тебе… - Чунмен напрягается, - вот ведь: съел пирожок какой, и на целый день хватает… Чунмен не то чтобы толстый, скорее наоборот, да и влезает в него действительно совсем мало. Но от фразы веет чем-то унизительным. - Можно подумать, - фыркает он. - Чтобы заставить вот это двигаться, - Крис проводит рукой вдоль тела, - нужно много тысяч килокалорий в день. Снова пересчитав задаток, он смотрит жалобно и голодно: - А может… заплатишь сразу все? Пойдем, поужинаем как белые люди, а? Чунмен отрицательно качает головой. Он примерный сын, когда дело касается финансов: утром деньги – вечером… Крис ерошит уложенные волосы, пытаясь вспомнить о своих заначках на черный день. Внезапно оказывается, что последние деньги он спустил как раз на кофе с Сухо. И внезапно же понимает, что остался без гроша, с тремя висящими курсовыми и надменным скучным пареньком – где-то его… обманули. И Крис даже знает – кто. Маленький хитрый китайский засранец еще поплатится. Чунмен с интересом наблюдает, как взгляд Криса мечется по стойке с одеждой, явно намечая будущий прикид, потом возвращается к деньгам, потухает, но опять устремляется к одежде. В голове рисуется, как тот стоит в очереди в КейЭфСи посреди толпы голодных студентов, переминается с ноги на ногу, пытаясь защитить от острых каблуков туфли, уворачивается от жирных пакетов с крылышками и ножками… Где-то на третьем пятне, посаженном прямо на груди, Чунмен громко и неприлично ржет. Так и не добившись от Чунмена ни единой дополнительной воны, Крис, скрепя сердце, заказывает «китайской» кухни. Когда заказ доставляют, забирая из рук все деньги без остатка, Сухо удивленно открывает рот: - Я не буду ужинать с тобой, зачем ты столько взял? Но китаец лишь пожимает плечами, мол, и не предлагаю, прежде чем достать из закромов вилку, откидывая палочки на пол. Через неделю, когда готовы две работы из трех, Чунмену надоедает видеть, как Крис со страдальческой миной на лице закидывает в себя заказную дрянь, и приглашает того в ресторан. Китаец долго мнется, но, в конце концов, согласно кивает и называет Чунмена «папиком», шутливо обещая отработать ночью. В принципе, Сухо даже чувствует себя лишним, когда Крис уверенной походкой проходит в главный зал, где столики надо заказывать за неделю минимум. Подбежавший администратор оценивающе проходится взглядом по высокому парню с небрежно уложенными волосами – того, что он видит достаточно для столика у окна и маленького подарочка от ресторана. На него все смотрят с завистью и сожалением, «вот ведь» - злится Сухо, понимая, что все всё поняли наоборот. Злится еще сильнее, когда Крис жрет, как не в себя, отпускает пошлые шуточки и вообще – поддерживает идеальную для ужина расслабленную атмосферу. Легонько кивает официантам, улыбается им, отчего их заказы приносят ну совсем невероятно быстро, орудует сумасшедшим количеством вилок и ножей, периодически пихает свою вилку с едой по направлению рта самого Чунмена, на что тот только сильнее сжимает губы, тоскливо ковыряя свой салат. Расплачивается Сухо украдкой, стараясь не светить и не показывать Крису цвет свой карты, но тот все равно замечает и удивленно присвистывает. Чунмен в душе грязно матерится. После этого Крис ни разу не позволяет кормить себя, тем более, что откуда-то у него появляются деньги. Сухо шутит, что при таких заработках надо бы предохраняться, но Ифань только огрызается в ответ, отстукивая последние строчки последней работы. Преподаватели с легкостью зачли всё (четыре-пять-пять), а Крис с Чунменом начинают вместе шататься по клубам, где, напившись в дурман, отправляют Лухану матерные и сексуально-извращенные смс-ки – просто потому что у обоих есть его телефон. Чунмен по-хорошему восхищается Ифанем, потому что тот настолько странный, что переходит все границы прокручивания пальцем у виска, проходя в какую-то совершенно иную качественную категорию. А еще Крис угощает. Поэтому как-то утром происходит именно то, чего боялся Сухо, просыпаясь после гуляний: тяжелая рука лежит поперек талии, а чужое дыхание изморосью оседает на шее. - А я надеялся быть у тебя первым, - голос глухо отзывается мурашками на коже от щекотливых выдохов. Чунмен громко хмыкает, прежде чем развернуться и с размаху двинуть кулаком в нос. Осень почти кончается, а ничего плохого не происходит. Сухо удивляется и ждет подстав от коварного времени года, машинально поглаживая маленькие багровые кругляши синяков, по пять на каждом бедре. С того утра все повторялось еще четыре раза – Чунмен считал. Тягучее и вязкое перестает капать в душу, отравляя, а мертвые листья уже давно убраны в мешки и сожжены. Сухо потихоньку учится правильно говорить на китайском, английском и кантонском диалекте, совершенно не понимая, зачем ему это нужно. Разве что Чанеля дразнить, потому что у лицо у того становится ну совсем забавным, когда говоришь что-то на незнакомом ему языке – читай «не корейском». Учеба мало-помалу приходит в норму: мысли вполне спокойно уживаются с погодой и серым небом, карандаши слушаются руки, чертят графики и зависимости, пишут отзывы на законопроекты. Сухо думает, что почти победил. - Сегодня не могу, завтра с утра самолет, опоздаю ведь, - оказывается, все вещи Криса помещаются в пару сумок, которые при хорошем воображении можно принять за ручную кладь. Сухо смаргивает, вдыхает и выдыхает, прежде чем спросить о пункте назначения и длительности поездки. Ифань деловито запихивает костюм в вакуумный пластиковый пакет, попутно рассказывая, что еще не был в Австралии. Чунмену хочется сказать, предложить – он может себе позволить содержать Криса, ни в чем ему не отказывая, чтобы тот жил так, как хочет, но. Но Ифань хочет сам и на другом континенте. - Поехали со мной? – Сухо качает головой. Он не такой. И это… хорошо. Потому что когда самолет Криса отрывается от земли, в Сеуле идет снег. Первый и мягкий, который пролежит много часов, прежде чем его засыплет слоем нового. В принципе, Чунмен действительно победил – снег пошел раньше, еще когда Ифань обнимал его, обещая вернуться следующей осенью, а если надоест – то еще раньше. Но это уже не важно, вздыхает Сухо. Осень закончилась.