Розовый переворот

Мексиканская пословица гласит: «Дом держится не на земле, а на женщине». Возможно, в Мексике оно действительно так, и прекрасные представительницы населения приводят дом в место, куда хочется возвращаться, где тепло и уютно, в каждой комнате убрано, одежда постирана и теперь сушится под палящим мексиканским солнцем, а в самом доме пахнет только что приготовленной едой. Но в нашем доме роль этой «чудо-женщины» почему-то досталась мне, а потому кряхтеть над всем этим тоже приходится мне. Я доделывал салат, когда обитательницы этого дома потихоньку вылезали из своих берлог и садились за стол. Послышался тупой удар, дальше последовал крик и после, как завершающее звено, громкий мат и проклятья в чей-то адрес. Ну что опять? Я развернулся, дабы посмотреть на причину шумихи. Ею оказалась еще не до конца отошедшая от сна Соня, палец ноги которой радостно поздоровался с углом прохода. Прихрамывая, она доковыляла до стула и села. Девушка схватилась за ногу и начала отчаянно дуть на неё. — Сонечка, что ж ты так невнимательно-то? — Маша покачала головой, обеспокоено смотря на Сонин палец. — Ноги выше поднимать надо, — цокнул я и протянул лёд сестре. — Не надо, — Соня отрицательно помотала головой. Я лишь пожал плечами, но лёд всё-таки оставил. Сегодняшний день оказался очень жарким. Наверное, это такой последний был, ведь девушка по телевизору убедительно всех предупреждала о похолодании. Я открыл все окна, в ожидании, что вечерняя прохлада хоть немного улучшит ситуацию, но душно было по-прежнему. Аня лужицей растеклась на стуле, махая веером, рядом, облокотившись на её плечо, сидела Нина. Саши же до сих пор не было видно. — Ну и жарища, — прокомментировала Аня. — Мне, кажется, летом и то так жарко не было. — А ведь говорили, что холодно будет, — впервые отозвалась Нина, я аж от удивления обернулся. — Вы побольше слушайте их! Они сами бедные ничегошеньки не знают, зато народ дурить любят. Ай-ай-ай! — Соня продолжала дальше тихо сетовать на свой бедный палец. — Кстати, как там твоя постановка? — девушка посмотрела на Машу. — Репетиция помогла? Ну, Соня, ну, сволочь! Что б ты еще раз этот же палец да об тот косяк! Я резко покраснел, Маша, наверное, тоже. — Очень даже! — легко произнесла Машка. Я прифигевший опять повернулся, девушка накручивала блондинистый локон на палец, мило улыбаясь. — Я была на высоте! Даже наш постановщик меня хвалил. — Не удивительно, — подала голос Аня. — Наш Мишка ведь так старался! — девушки засмеялись. — Хорош прикалываться! — я грозно поставил салатницу на стол. — Где Саня? Но только кто-то хотел ответить, как послышался топот ног, и в кухню влетела перепуганная Сашка. Она была бледна и смотрела на нас ошалевшими глазами. Аня перестала махать веером, а Сонька забыла за свой палец. — Саш, что случилось? — спросил я, вытирая руки об фартук, и попытался усадить девушку на стул. — Т…т…там, — она показывала пальцем на лестницу, — что-то есть. — Где там, Сань? — В моей комнате. — Дайте, ей воды, — скомандовала Маша и Нина быстренько, налив воды в стакан, протянула его второй. Девушка сделала глоток. — Я сидела за столом и проверяла бумаги, когда послышался какой-то шум на балконе. Я встала — он стих. Подумала, что показалось. Через несколько минут опять что-то начало шуметь. Я вышла на балкон, но было темно и ничего не видно. И тут опять раздался шум. Я испугалась и убежала. — Что это может быть? — Машка посмотрела на нас. — Может, это какой-то маньяк? — предположила Нина. — Я вас умоляю! Если бы это был маньяк, она с комнаты не выбралась бы, — я забрал у сестры стакан. — Надо проверить! — скомандовала Соня, подняв палец вверх, но со стула не встала. — Я туда не пойду! — бедная Саша до сих пор не отошла. — Пускай идёт тот, кто это предложил. — У меня палец, — и в доказательство Соня приподняла ногу. — Тогда кто пойдет? Пять лиц как по команде уставились на меня. Ну, нет! Только не я! Да что ж это такое! Меня как единственного представителя мужского пола в этой квартиры выставили вперед. Раз я мужчина, значит храбрый. Ага. Храбрый. А как же. Мне, блин, тоже ссыкотно. Даже очень. Вооружившись наспех принесенной Машей скалкой, я вошел в темноту комнаты. Пять трусишек наблюдало за мной, спрятавшись за дверью. — Миш, ну что там? — послышался Сонькин голос. — Не знаю. Я ничего не вижу, — отвечаю, а у самого пульс нешуточно подпрыгнул, да и напряжение с каждым шагом растет. — Ай, блин! — Мамочки! — послышался Машин писк. — Сашка, уберись ты наконец-то! — шикнул я, зафутболил что-то непонятное в угол комнаты. — Вроде всё чисто. Может, послышалось? — Да нет. Я точно что-то слышала, — ответила мне Саня. Я вышел на балкон. Окно открыто, всё на месте, но чье-то присутствие чувствовалось. Я посмотрел по сторонам, полазил по всевозможным углах, но ничего не нашел. Вдруг что-то пушистое прошлось по моей щиколотке. Мой дикий вопль прервал тишину и разбудил всех дворняжек во дворе. Где-то сработала сигнализация. В ответ мне кроме лая собак пришел ор пятерых недоразумений. В общем, кричали мы обоюдно. Вот только причина была разная. Как только хор Пятницкого притих, я вышел из балкона, прыснув от смеха. Девушки одна за другой с недоумением повысовывались, Саша включила свет. — Миша, дурак! — набросились на меня девчонки. — Совсем головой поехал! — Я так испугалась! — Маша присела на кровать, положив ладонь на грудь. — Какой миленький, — тихо прошептала Нина, рассматривая в моих руках маленький теплый комочек с большущими глазами, видать тоже не хило перепугался. — Вот твой монстр, Сань! — я протянул котейку. — Очень страшный и опасный, — послышался смех, Сашка смутилась, но сразу же начала смеяться. И только один чёрный, как уголь, котенок не понимал в чем дело и куда он вообще попал. Если бы он меня понимал, я посоветовал бы ему бежать изо всех ног отсюда. — Как назовем? — спросила Машка, забирая зверя у меня из рук. — А ты его оставить хочешь? — мы удивленно посмотрели на девушку. — А почему бы и нет? — Может, Монстрик? — в шутку предложил я. — А если это девочка? — предположила Саша. — Надо посмотреть, — Машка выставила котенка вперед. — Кто посмотрит? — Иди в задницу! Сама смотри! Так мы и остановились на Монстрике. Позже Монстрик оказался девочкой, в чем я даже не сомневался, познакомившись лучше с её характером, но имя решили не менять. В итоге, 1:6 в пользу женщин, что находились в этой квартире. Всем известно, что в воскресенье все нормальные и адекватные люди отсыпаются. Но только не в этом доме, только не в моей семье. И вообще здесь всё и все аморальные. Как ещё назвать то, что в восемь утра ты сонный прешься в зоопарк вместе с двумя живодерами. Видите ли, им мир животных интересен. Вы в школу мою пойдите, и не такого увидите. Да и вообще, будто бы им зоопарка дома мало, одна Соня только чего стоит. Нуу на крайняк можно на Монстрика поглазеть и успокоиться. Но нет! Что вы! Нам надо пойти именно в Воскресенье в этот грёбанный зоопарк! Чем же еще можно заниматься в единственный выходной? Эх, а Монстрик так сладко спала на моей кровати, когда меня выпихали в свет. Боже, сделай меня в следующей жизни котом. Я тяжело вздохнул, въехав случайно в очередного прохожего. Вспомнил свою кровать, и как сладко спалось. Пока, как гром средь ясного неба, не явилась одна из исчадий ада и хорошенько прямо в лицо запустила в меня моими вещами. Я очнулся. Убрал свои труселя с глаз и в свете лучей увидел её, самую жестокую, самую непоколебимую, самую ужасную и самую непонятную из сестер или просто Аню, которая оповестила меня о скором отбывании в мир дикой природы. Аня с Ниной активно продвигались в сторону зоопарка, я же сонным хвостиком следовал за ними, изредка сталкиваясь с прохожими. Войдя в зоопарк, я увидел, что, оказывается, таких же больных на голову, как мои сестры, довольно-таки много. Аня достала фотоаппарат, и, схватив меня за ручку рюкзака, поставила рядом с Ниной, быстро щелкнула. Еще шарика с МакДональда не хватает, честно! Мы пошли дальше. Я ненавижу зоопарки. Во-первых, это аморально, хотя моим сестрам это не вдолбить, я скосил взгляд на Аню. Во-вторых, приходя в зоопарк, ты понимаешь одну вещь: люди походят намного больше на животных, нежели сами животные и от этого на душе остается какой-то неприятный осадок. Ну, и, в-третьих, наверное, самое главное, здесь море детей. Маленьких наглых тупых детей. Семилетний мальчишка стоял рядом со мной и корчил рожицы обезьяне. Животное громко орало и шипело на полоумного, бегая по клетке. Мальчуган посмотрел на меня, но не успокоился. — Мальчик, — обратился я, — зачем ты дразнишь животное? Это не культурно. Ты же сам больше похож на эту обезьяну. — Пошел нахуй! — очень кратко и лаконично ответили мне. Вот так поворот. А шпана быстро словарный запас расширяет. — И отъебись от меня, мерзкий педофил! А то я мамке своей расскажу. — А мамка твоя где? — А тебе то дело какое, урод?! — нагло в лицо спросили меня. Малый, ты либо бессмертный, либо идиот. Я посмотрел по сторонам. Аня пыталась сфотографировать наших потенциальных предков, Нинка ей что-то советовала и, в принципе, больше никого рядом. Обезьяна продолжала орать на пацаненка. Натянув на голову капюшон, я подошел к маленькому упырю и крепко схватил его за шею. — Слышь, ты, мелкий выродок, — малый схватился за мою руку, больно вцепившись ногтями, — базар свой фильтруй, а то нахрен язык оторву и отдам на память о тебе этой милой обезьянке. Хочешь? — Отвали придурок, а то от моей мамы получишь! — пищал тот. — А я скажу твоей мамке, что ты свой член обезьяне тыкал и приведу ооочень убедительные доказательства. А теперь вали отсюда, пока не оказался с ней, — я кивнул в сторону обезьяны, — в одной клетке, — для убедительности, я хорошенько подтолкнул мальца к клеткам. Тот разревелся. Я отпустил. — Урод! Я маме расскажу, — ударив меня в ногу, он убежал. Та самая обезьяна громко крикнула мне на ухо. Ненавижу обезьян. Я еще пару минут постоял и посмотрел, как Аня пыталась сфотографировать животных, но те либо как ненормальные метались по клеткам, либо делали очень неприличные дела. В общем, психанув, Аня пошла дальше. Короче говоря, лучше всех позируют верблюды и страусы. Да! Это прирожденные модели без каких-либо комплексов. А вот лама — это сверх пафосное зверье. Аня очень хотела её сфотографировать, но та гордо отворачивалась. Моя сестра целых пол часа пробегала, как одержимая, пытаясь зафиксировать эту сволочь. Но хитрая тварь решила извести мою сестру до конца. В итоге, Анька припахала Нину: девушка должна была кормить ламу. Нина еще та трусиха. С горем пополам она смогла поднести кусочек морковки, заботливо купленной Аней в супермаркете, к забору, что разделял мою взбесившуюся сестру и предмет, на который сыпались все её проклятья. Но лама оказалась существом шустрым и смекалистым. Она быстро схватила еду и тот час же отвернулась. В итоге задница зверья смотрела на нас с экрана фотоаппарата. Бедная Аня чуть ли не взревела. Запас моркови начинал кончаться, как и выносливость моей сестры. Еще через пол часа Аня всё-таки умудрилась сфотографировать морду этой твари. Это единственное фото ламы привело к расшатанной нервной системе и большой нелюбви к виду этого животного. В общем, ламы — пафосные. Ламы — зло. Еще мы ходили к медведям. Но те, как какие-то больные, ходили по кругу. У меня закралась мысль: не проводят ли эти сатанисты какой-то обряд. Немного постояв, мы пошли к енотам, но у них личная жизнь оказалась намного насыщенней нашей, если вы понимаете, о чем я. Поэтому мы решили их не отвлекать. Дальше по списку шли павлины. Большой белый хвост и мелкая задница. Это единственное, что мы увидели. Этот гад вовсю отказывался поворачиваться к нам клювом. Наверное, с ламой, сволочь, договорился. Нам надоело смотреть на павлинью жопу и уговаривать эту курицу повернуться, и мы пошли дальше — к львам. Но на полпути Нина выдохлась, и нам пришлось сделать небольшой перекур. Мы присели на лавочку, что располагалась напротив загона с мулами. Один из них топтался сзади самки, показывая своё уверенное намерение, доказать кто здесь истинный самец. Завидев это намерение, Аня решила поменять дислокацию, закрыв Нине глаза. Но девушка начала хныкать о том, что ужасно устала и она даже под пушечным выстрелом не сдвинется с места ни на миллиметр. Выход из ситуации старшая нашла быстро. На мою спину водрузили 50 килограмм. Через некоторое время Аня, и вовсе забыв обо всем, быстро продвигалась по зоопарку, даже не намереваясь хоть где-то найти пристанище. Я же пыхтя под Нининой тушкой, пытался не отставать. И вроде бы, что там тех 50 кило. Но, мать вашу, пройдя хорошую часть пути, понимаешь, что это что-то. — Миш, может, сядем там, а то ведь ты наверняка устал, — тихо, будто боясь напугать, предложила Нина. — Да, нет, что ты! Я совсем не устал, — придав голосу бодрости, ответил я, тем временем думая о том, что бы быстрей всё это закончилось, ибо устал нечеловечески. Но ведь моя гордая мальчишеская натура не даст признаться, что я скоро распластаюсь тут звездочкой и что скорее всего девушкам придется тащить уже меня на обратном пути. Через какое-то время Нина попросила опустить её на землю и мы, найдя лавочку, сели. Ну, она села, я же упал, откинувшись на спинку. Посмотрел на телефон — прошло два с половиной часа. Живот предательски заурчал, я ведь даже не поел нормально. Нина посмотрела виновным взглядом на меня. Мы просидели еще пол часа, прежде чем перед нами появилась, чуть ли не светящаяся от радости Аня. — Ну, что народ пошли?! — бодро спросила она. У этой женщины хоть когда-то запас энергии кончается? — Куда еще?! — не выдержал я. — Пойдем в парк. Там рядом кафешки, можно что-то поесть, — поесть — единственное, что я уловил из сказанного Аней. А еда — мощный фактор чтобы сдвинуть меня сейчас с места. Я довольный сидел за столом, допивая свой сок. Аня с Ниной смотрели фотографии, комментируя их. Спокойно, никакой суеты. Немного прохладно, но это терпимо. Какая-то бабулька, сидя на лавочке, кормила голубей. Рядом прошли молодые родители с коляской. Мужчина с интеллигентным видом читал газету. Молодая девчонка рисовала карандашами в блокноте. Я улыбнулся и поудобней умостился в кресле. Внезапный громкий голос прервал идиллию и распугал всех голубей. — Подходим! Не стесняемся! — Аня с Ниной с нескрываемым интересом резко подняли головы и уставились на мужчину. Я же резко открыл глаза, учуяв беду. Ох, не хорошо это! — Мишка, пошли сфотографируемся, — это был не вопрос, а утверждение. И меня, будто тряпочную куклу, потащили в сторону той сволочи, что испортила мне настроение, идиллию и вообще всё. Пока Аня договаривалась о цене, я скептически осматривал, то, что сидело на плече мужчины. Обезьяна. Опять. — Ну, ставай, давай! — Анька хлопнула меня по плечу. — Ты это сейчас серьёзно? — но мой вопрос проигнорировали. — Держи крепко, — мне всучили обезьянку. Я ошарашено посмотрел на животное, оно с таким же удивлением посмотрело на меня. Наши взгляды встретились — искра, буря, дикий вопль зверья. Эта бешеная начинает прыгать по моей спине, рюкзаку и голове. Срывает мой капюшон и неистово барабанит по моей голове. Кричу, матерюсь, обещаю, что утоплю нахрен эту сволочь, если она с меня не слезет. Перепуганный до этого мужик еще больше перепугался и начал бегать за мной, пытаясь убрать это исчадие ада. Аня, походу, опять упала в астрал, ибо даже не обратила внимания на мой отчаянный вой. Тут к нам подбежала Нина с большущим, мать его, рожком мороженного. Завидев его, хвостатая вырвала у офигевшей Нины мороженое, резко с размаху всадив его мне промеж глаз. Зверье, громко прокричав на меня, прыгнуло в руки хозяина, я же по инерции сдал назад. Ноги зацепились за что-то, а потом я почувствовал, что земля подозрительно начала уходить из-под ног. Послышался всплеск воды. В местном фонтане плавала моя тушка. Я меланхолично смотрел на небо сквозь воду, обдумывая, что же я не так сделал. Чья-то сильная рука вытащила меня с фонтана, так и не дав мне узнать ответа. Откашлявшись и протерев глаза, я, увидев рядом молодого паренька, того остолопа, бережно держащего свою мегеру, перепуганную Нинку и бабульку с лавочки, что проходя мимо меня, перекрестилась. — Живой? — спросил парень, я лишь кивнул. — Ну, что готов?! — на горизонте появилась Аня с фотоаппаратом. — К чему? — жалостливо спросил я. Что еще это создание уготовило мне? — К фотосессии, — спокойно, но уверенно произнесла она. Они сидели в гостиной и смотрели на фотографии Ани. Я, укутанный в теплое одеяло, шмыгал носом и пил малиновый чай. Рядом возле меня лежала Монстрик. Она вообще позволяла гладить себя только мне, да и всегда находилась только рядом со мной, при этом не подпуская ко мне других. Девушки поочередно охали и ахали, хвалили Аньку за проделанную работу. Зато Миша как всегда находится за кадром. — А это кто? — спросила Маша. — Это не Миша? — у меня всё похолодело внутри. — Это Мишка с обезьяной фоткался. Ща покажу! — довольно ответила Аня, клацнув мышкой по фотографии. Значит, зафиксировать меня тогда она успела. Я пил чай, слушая дикий ржач сестер, и понимал, что моя жизнь катится коту под этот… как его… за то, что дети радостно хватают и потом устраивают небольшой забег по квартире под всеобщий крик бедного кота и родителей. Ненавижу обезьян.