изгибы

В последнее время мне кажется, что я на нём помешан. Вляпываться во что-нибудь у него дело всей жизни. Как кот, у которого девять жизней, он не боится ничего. Разбить губу своему начальнику — с удовольствием. Проиграть кучу денег на игровых автоматах — легко. Для него словно не существует правил жизни. Как тот идиот, в поговорке, он любит всё испытывать на своём опыте, не стремясь учиться на ошибках других. Наверное, это и привлекает меня в нём. Сгребая воспоминания, удивляюсь тому, что он не ощутил пугающих изменений. Страсть, подобная той, что сейчас во мне, не только разрушает искренние чувства, она доводит их до абсурда. Сброшенные с пьедестала чувства — это всё, что у меня осталось? Не только. Я уверен, что в какой-то мере он сам этого хочет. Иначе зачем ему надо было приходить ко мне каждый вечер и пытаться быть заботливым, когда ты в стельку пьян? Удивляюсь тому, насколько он может быть милым даже с тем, кого ненавидит. И кого подсознательно любит? Возможно… Я усаживаюсь в изголовье кровати со своей стороны и смотрю на него. Спит. Будь я художником, рисовал бы его круглыми сутками. Эти изгибы: шея, руки, скулы, нос, губы. Я непрестанно бы точил карандаш и стирал его о белую бумагу. Перенося каждый штрих, смотрел на него снова и снова, а он — в ответ. Я бы рисовал его, чтобы он никогда не умер. Но я не художник. Встав с кровати, я ощущаю лёгкую боль в боку и потому иду на кухню. Наши вчерашние приключения закончились печально только для меня. Наверное, ушиб, если чего не похуже. Достав банку пива, я прикладываю её к больному месту. Холод. Наверное, мне не хватает такой же банки ещё и для своего сердца. Чем это закончиться для него я знаю — он найдёт себе другого. Такого, который сможет его защитить и при надобности уложить в постель после ночи гуляний. Он — кот, гуляющий сам по себе, но при этом забредающий ко мне за помощью. Только я уже не уверен, кому из нас нужна помощь. Я уже совсем запутался и кажется, что он только этого и хотел…