Самоубийственная парочка

Одинокое убийство... Не смогу совершить... Двойное самоубийство... Смогу совершить... Йеее... Иногда Куникиде хочется убить его. Осаму легко, слегка подпрыгивая, скользил по улицам города, засунув руки в карманы. Куникида так жесток - выгнал из офиса чуть ли не пинком. И Ацуши-куна нет, постоять за несчастного Дазая некому. Как они не понимают, что все, чего он желает - найти нежную, понимающую, добрую девушку, согласную совершить вместе с ним самоубийство влюбленных. Это ведь романтично и имеет почти сакральный смысл - когда двое уходят из этого мира в одно мгновение. Взгляд упал на другую сторону улицы, и Осаму замер, пораженный. Вот она! Точно не откажет, девушка помогает всем и каждому, ничего не прося взамен - опытный мафиози считал все "данные" с тонкой фигурки за доли секунды. Она просто обязана согласиться помочь. Девушка замерла у витрины магазина, словно вглядываясь во что-то внутри. Легкая юбка белого сарафана разлеталась волнами, растрепанные каштановые волосы трогал легкий ветерок. Невесомая, теплая улыбка и отсутствующий взгляд говорили, что девушка на самом деле далеко от бренного мира. Дазай чуть ли не потер радостно руки. Мечтательная, романтичная - то, что нужно. - Добрый день, - он вежливо поклонился, подхватил тонкую ручку, дыханием касаясь косточки на запястье. - Вы напоминаете солнечный зайчик - такой же легкий и теплый. Не окажете ли мне честь совершить со мной самоубийство влюбленных? Девушка вздрогнула, качнулись ресницы, взгляд сфокусировался на присевшей на колени фигуре Дазая. Мужчина видел, как удивление сменяется шоком, а затем... весельем? Девушка моргнула и отмерла. - Разумеется, - голос текучий, сладкий, как лесной мед. И такой же естественный, без притворства. Поначалу Дазай не поверил своим ушам, раньше никто не соглашался. Но девушка продолжала улыбаться и не отнимала руки. Определенно, сегодня его счастливый день! А, значит, надо найти подходящее место для последнего шага. Дазай выбрал высотку в самом центре города, провел девушку на крышу, помог перебраться через ограждение. Вместе они замерли на краю парапета, порывистый ветер, гулявший в вышине, чуть ли не уносил их. Девушка с интересом поглядывала на своего "кавалера" и с восхищением - вниз, где под их ногами простирался весь город. Дазай мог бы показать крышу родного агентства. Ацуши-кун наверняка волнуется. Мысль заставила слегка поморщиться. Не хотелось причинять беспокойство и боль тигренку, но ведь смысл жизни Дазая в том, чтобы этой самой жизни лишиться. Но неужели девушка согласна? Вот так легко пошла с незнакомым человеком в городе, где процветает мафия и работорговля. Неожиданно девушка повернулась, в зрачках ее шальными бесенятами отплясывали лукавство и веселье. - Думаю, сегодня не самый лучший день для самоубийства, - Дазай даже не успел испытать разочарование от очередного отказа, когда девушка продолжила: - Зато идеальный вот для этого... Целоваться на вершине мира, прижимаясь к тонкому, неустойчивому заграждению, балансируя на краю оказалось... просто потрясающе! Никогда еще у Дазая не перехватывало дух. Словно кто-то сунул ему внутрь живота факел и поджег его. Пламя охватывало все тело, пульсировало в висках, нежностью отцветало в глазах. Руки сами прижали к себе стройное тело, чтобы ощутить тепло, здесь, под порывами холодного ветра. Краем разума, пока губы благоговейно изучали нежный, женский рот, Осаму отметил пряный запах имбиря, совсем как у глинтвейна, что варил по праздникам Куникида. Ну, если удавалось уговорить его. Девушка отстранилась, дыхание ее сбивалось, а губы восхитительно припухли и покраснели, влажным блеском привлекали к себе внимание. Дазай настолько увлекся их разглядыванием, что не сразу услышал слова: - Как-нибудь в другой раз. Она самостоятельно перелезла обратно на крышу, помахала рукой и сбежала вниз по лестнице. Осаму повернулся к городу, вплетая пальцы в ячейки ограждения. Ему бы сейчас прыгнуть вниз, ощутить вкус свободы и полета, но, похоже, впервые за последние несколько лет, у него появились дела поважнее. Например, найти незнакомку. Что он будет делать дальше, Осаму не знал. Но что-нибудь придумает, обязательно. - У тебя сегодня отличное настроение, милая, - Нана ласково улыбнулась напевающей у плиты дочери. Тсунаеши повернулась к матери, облизнула ложку. - Замечательное, мам. Я встретила интересного человека. Он... яркий. Это еще слабо сказано. Тсунаеши вновь посмотрела на кексы в духовке, проверила суп и продолжила выскребать остатки сладкого теста из миски. Любимое занятие с раннего детства. - Приводи его к нам, познакомиться, - подмигнула понимающая Нана. - Обязательно, мам, обязательно. Дазай Осаму, как и она сама, бывший мафиозный босс, эспер с уникальной способностью, гениален. Как и все гении, со странностями. Перед тем, как отправить ее сюда, Занзас предупредительно собрал досье на всех более-менее значимых в городе персон, которых Тсуне следует избегать. Малая плата за добровольно отданное кресло босса Вонголы. Возвращаться в Намимори было нельзя, тем более, там уже не было охраны Хибари-сана, переселившегося в Италию. Тсуна ткнула пальцем наугад и выбрала Йокогаму. Нана присоединилась к дочери в добровольном изгнании. Правда, для нее это так и осталось всего лишь переездом. А Тсуна наслаждалась свободой от титула, от обязанностей, учебой в институте - последний курс, йу-ху-у! - прогулками с друзьями, которые, перестав быть Хранителями, ничуть не изменились в своей беззаботности. И каким-то образом - гиперинтуция, спасибо! - умудрялась избегать, как приспешников мафии, так и членов вооруженного детективного агентства. Что дернуло ее пойти за Осаму сегодня, а не послать его куда подальше, девушка не знала. Внутри сворачивалось и урчало довольным лесным котом странное удовлетворение. Ее жизнь вновь приобретала краски. - Дазай, ты работать сегодня будешь или нет? - у Куникиды рука не поднималась отвесить подзатыльник этому лоботрясу - больно уж довольным и счастливым выглядел тот, валяясь на диване с дебильной улыбкой. В принципе, это его обычное положение, но в последнюю неделю что-то изменилось. Куникида зафиксировал уменьшение количества попыток неудачного самоубийства. Вернее, не было ни одной. Дазай парил где-то в облаках, намурлыкивая себе под нос приставучий мотивчик и внешнему миру был доступен частично. Вот и сейчас он проигнорировал товарища, обратившись напрямую к подопечному: - Ацуши-кун, ты можешь найти человека по запаху? - с интересом спросил мужчина, даже приподнялся, что говорило о важности вопроса. Тигренок озадачился, светлые бровки сдвинулись к переносице, в глазах отразилось сомнение пополам с неуверенностью. - Не знаю, Дазай-сан, я все же не служебная собака. - А ты попытайся, - наставительно произнес Осаму, вновь падая на диван. - В следующий раз принесу тебе ее запах. На вопросы Есано и Рампо, кто такая "ее" и зачем она нужна бывшему мафиози, Дазай не отвечал, полностью погрузившись в какие-то свои фантазии. - Приве-ет, - пропел довольный до чертиков голос. Тсуна подпрыгнула и уронила в корзинку пакет замороженного горошка. Перед ней стоял Дазай Осаму собственной неповторимой персоной, в привычном плаще, с бинтами на руках. И сияющими глазами. - Здравствуйте, - как вежливая девочка, кивнула Тсуна. А самой хотелось захихикать, припомнив манеру приветствовать людей босса Варии. Хотя нет, сейчас уже босса Вонголы. - А мы так и не познакомились в прошлый раз. Дазай Осаму, - протянул руку. - Савада Тсунаеши, - как наследница засветиться девушка не успела, кроме некоторых семей итальянской мафии никто не знал имени будущего Десятого. Даже насчет Конфликта колец Альянс не был в курсе, поэтому ей позволили оставить фамилию. Сильные, шершавые, чуть мозолистые пальцы поглаживали нежную кожу, заставляя мурашки стадами маршировать от косточки на запястье к спине. На этот раз первой потянулась не она. Целоваться посреди магазина, между полками с замороженными полуфабрикатами оказалось не менее упоительно, чем на крыше высотного здания. Тсунаеши вцепилась в лацканы плаща, чувствуя, как впивается в бок висящая на сгибе локтя металлическая корзинка. Но опустить ее не удавалось, мысли вылетели из головы и возвращаться явно не собирались. Глухой стон коснулся слуха, Тсуна ответила ему своим, мелодичным, не менее страстным. Они разошлись в противоположные стороны. Только дома она обнаружила пропажу одной из лент, украшавших сарафан. - Ацуши-кун, как и обещал, я принес для тебя подарок. Мне надо, чтобы ты нашел эту девушку! Тигр вздохнул обреченно, отодвинул стул, поднялся и поднес зеленую ленточку к носу, вдыхая еле уловимый аромат. Как показала практика, Дазаю-сану лучше дать то, чего он желает. Спорить все равно бесполезно. Тсунаеши ойкнула, когда кто-то схватил ее за рукав двумя пальцами. Рядом стоял краснеющий, как вареная креветка, молодой человек, чуть помладше ее самой. Белые волосы только оттеняли всю степень его смущения, выглядел он несчастным. - Простите, пожалуйста, - потупился он. - Меня тот человек попросил вас найти. Тсунаеши перевела взгляд туда, куда показывала рука в черной перчатке без пальцев. У киоска с мороженым весело махал рукой Осаму Дазай. Девушка хмыкнула и вернула внимание пареньку. - Хочешь чай с домашним печеньем? - склонила голову набок. Тот выглядел ошеломленным, потрясенным, как будто раньше никто не предлагал ему подобного. Сердце защемило, когда Тсуна поняла, что так оно и было. Парень просто не верит в собственные силы и себя. Надо исправлять, немедленно, особенно, если это друг Дазая. Интуиция мурлыкала, уже не намекая - открытым текстом говоря, почему так важен для Тсунаеши Дазай. Впервые в жизни девушка была согласна с нею на все сто процентов. - Я-я... не хочу... мешать... - Не помешаешь! - отрезала мягко девушка, сжимая ладошку парня. - Так что, идем? Тот снова залился краской, но кивнул. - Если можно... я бы хотел... отядзуке... - промямлил он. Тсунаеши умилилась, сдержала порыв прижать паренька к груди. Успеет еще. - Для тебя найдется даже не одна тарелка, - пообещала она. - Но как же Дазай-сан? - спохватился паренек, переводя взгляд на чем-то недовольного наставника. - А "Дазай-сан" обойдется, - фыркнула Тсуна, показала язык Осаму и утащила нового товарища к себе домой. Кажется, у нее просыпается унаследованная от матери страсть накормить все тощее, что шевелится в пределах видимости. Черное облако нависло над диваном в конторе, атмосфера давила на всех сотрудников без исключения. Кто мог, тот уже давно сбежал по делам - реальным и выдуманным. Осаму Дазай злился. В такие дни даже Рампо старался пить коктейли как можно тише. Есано и та выглядела слегка нервной. Он использовал удивительный нюх Ацуши-куна, чтобы вычислить, где проживает его наваждение, а в результате Ацуши-кун почти поселился у Тсуны дома. В общежитие приходил только за сменной одеждой, а так, у него даже зубная щетка в ванной Савады своя имелась. Это должен быть он, а не Ацуши-кун. Самое обидное, что злиться на тигра не получалось. Тот умильно смотрел в ответ, хлопал глазенками и невинно заявлял о восхитительном мисо-супе, который ему готовит Тсуна. Тсуна. Он уже зовет ее Тсуной! Дазай не злился, нет, что вы, Осаму Дазай выше раздражения и поселившегося в груди комка ярости. Просто каким-то образом участились встречи Акутагавы и Ацуши-куна. Совершенно случайно, разумеется. Нет, с этим определенно надо что-то делать. Дазай сам не заметил, как схватил плащ и убрался из агентства. Облегченный коллективный выдох за спиной он пропустил мимо ушей. Настроение было отвратительным, его не красил даже солнечный, милый день. Пока... - Мог бы уже и зайти сам, - в ногу с ним пошла рядом Тсунаеши. Бросила короткий взгляд из-под ресниц. - Ацуши-кун - умилительный ребенок, но целоваться с ним мне совершенно не хочется. Темный комок в груди засиял ослепительным белым, взорвался брызгами солнца, тепла и росы. Дазай притянул к себе Тсуну, прижал крепко. Целоваться на улице, под одобрительный свист молодежи с другой стороны, встречая улыбки старшего поколения - упоительно. Дазай Осаму, бывший мафиози, сам не заметил, как влюбился. Тсуна взвизгнула, когда ее подхватили черные тенета и подняли в воздух вместе с сумками. Бандиты, что так неосторожно напали на бывшую Дечимо, лежали вырубленные в мусорных баках. Рядом стоял болезненного вида молодой человек, чем-то напоминавший графа Дракулу. То ли общей бледностью, то ли черными одеждами и пафосной белой рубашкой с изысканным воротником. - Дазай-сан попросил, - коротко и по существу. Тсунаеши закатила глаза. Дазай, ты неисправим. С другой стороны, это позволит ей еще немного побыть милой, доброй и пушистой. Молодой человек, не выпуская ее, понес куда-то вперед, к людной улице. Уйти ему Тсунаеши не дала. В конце концов, она приготовила слишком много отядзуке. - Что мы здесь делаем? - Тсунаеши поболтала ногами. - Все еще хочешь совершить самоубийство? Дазай хмыкнул. Они вернулись на крышу, с которой все началось. Только теперь сидели на парапете, а не стояли. И держали в руках коробки с китайской едой на вынос. Как объяснить, что при встрече с Тсуной внутри загорается целый шар теплых, приятных эмоций. Он то обжигает, то ласкается пушистым котенком. Но однозначно пьянит. Их встречи нередки и всегда, всегда заканчиваются поцелуем. Целовать Тсуну все равно, что целовать пламя. Дикое, одомашненное, необузданное, теплое. Слияние противоположностей, гармония - так можно охарактеризовать девушку. Ее рука в его руке, а под ногами - целый город, полный жизни, света и тьмы, добра и зла. Сейчас это так далеко, что не хочется вспоминать. Дазай прикусил губу. Ему двадцать три, а он волнуется, как мальчишка, перед тем, как спросить понравившуюся девочку, будет ли она с ним встречаться. Конечно, он мог бы провернуть какую-нибудь интригу, снова подвергнуть опасности Йокогаму, отправить на больничную койку Рюуноскэ - в последнее время он тоже что-то зачастил в сторону дома Тсуны - и заставить Ацуши-куна присматривать за врагом-другом-напарником. Но инстинкт самосохранения подсказывал, что Тсунаеши этого не одобрит. - Ты будешь со мной встречаться? - он невозмутим, он скала. Он не скрещивает пальцы на удачу в кармане пальто. - Хии! Разве мы уже это не делаем? - глаза девушки стали размером с блюдце. Осаму весело рассмеялся, искренне, впервые за долгое время. Тсунаеши, ты замечательная. Вздохи с хрипом вырывались наружу, разрывая на части грудную клетку. Тсунаеши, сгорбившись, стояла по колено в воде. Неподалеку плавали тела мафиозных наемников. Не все семьи смирились с уходом мягкой, кажущейся идеальной добычей неопытной Десятой. И уж тем более им не понравился тот, кто пришел на замену. У Занзаса не забалуешь, своего он умеет добиваться любой ценой. Сначала они присылали парламентеров, переговорщиков, но Тсуна твердила одно: "Нет". Нет мафии, нет бандитскому миру. Нет жестокости и крови, чей соленый привкус ощущала она сейчас на губах. Она думала, что ушла от этой стороны жизни, что сумеет начать все заново, с Дазаем. И тот никогда не узнает, какой может быть Савада Тсунаеши, если подвергнуть опасности то, что ей дорого. Как загораются ее глаза оранжевым светом, как вспыхивает послушное твердой воле пламя, а легкие врагов наполняются ледяными осколками, и противники корчатся с криками, погибая. Она надеялась никогда больше не порвать платье, не измазать его кровью. Сил не осталось. На этот раз за ней послали более опытных, более сильных боевиков. Как только те поняли, что Савада не собирается сдаваться живой, перешли на поражение цели. Тсуна не хотела умирать, не теперь, когда у нее есть Дазай. В какой момент она влюбилась в невыносимого Осаму? Почему не испугалась, узнав, что тот скрывает под бинтами? И каким может быть. В отличие от своего парня, Тсунаеши знала его личность, читала его досье. Пусть это выглядело нечестным, но она же девочка, она не может быть убийцей, это противоестественно. Внутри все сжималось, когда Ацуши рассказывал о Кеке, о том, что ее заставляли делать. В его голосе звучало столько отвращения к мафии, что... Тсуна боялась реакции на себя-такую. Юбка порвана, бретелька сползает с плеча, на левый глаз струится кровь, но пламя вновь послушно вспыхивает, стоит только одному пошевелиться. Гармония уничтожает, милосердные Небеса не всегда милосердны. Тсунаеши готова сражаться, готова сжечь их... Когда тела незадачливых мафиози вжимает в берег и просто растирает о землю, как будто великан прошелся по ним всем своим весом. Тсунаеши медленно разворачивается, боясь до дрожи в разбитых коленях, потому что знает, кто обладает такой силой в Йокогаме. На дороге стоит рыжеволосый парень в шляпе, а за ним... Вооруженное детективное агентство в полном составе. Тсунаеши не сводит взгляда с бледного лица Осаму. Ей стыдно, ей больно, ей страшно. Поэтому она практически не замечает, как соскальзывает в воду. В последний момент ее ловят тонкие, крепкие руки, щека ложится на подтяжку коротких штанов. Тсунаеши теряет сознание. Дазай хотел бы развидеть то, что видел на берегу реки. Окровавленную, избитую Тсунаеши с пламенем на руках. А вокруг - тела, тела, тела. Директор добыл информацию о пламени, о том, кто являлся наследником на пост босса главной мафиозной семьи Италии. И о том, как та не пожелала становиться донной, выбыла из игры по собственной воле. Как и он в свое время. Дазай ласково провел пальцем по нежной щеке, отвел лохматую прядку. Наконец-то он снова чувствовал себя уверенным, Тсунаеши больше не выбивала почву у него из-под ног. Потому как сейчас, в данную секунду, он знал, почему не поднимаются дрожащие пушистые ресницы, почему девушка не открывает глаза. Чего боится. Идиотка. Но любимая. Своя. Родная. - Я люблю тебя, - нужно уметь отпускать прошлое и идти дальше. Испытания закаляют характер, делают нас теми, кто мы есть. Глаза распахиваются, и Дазай погружается в потемневшие от волнения янтарные глубины. Тсунаеши целует его. И это их первый поцелуй без всяких тайн. Дазай накрывает ее своим телом, вжимает в матрас, старается стать еще ближе, как только возможно. Передать свою уверенность. - Ты больше не хочешь совершить самоубийство? - через некоторое - весьма продолжительное - время спросила Тсуна. Краски вернулись на лицо, вместе с ними - уверенность в себе и Дазае. Дазай сделал вид, что задумался, охнул от удара острым локоточком под ребра. Хорошо, что не сильного, у него ведь нет регенерации Ацуши-куна. - Нет, потому что тогда я не смогу целовать тебя, - просиял он, вновь наклоняясь к девушке. Та засмеялась, потянулась навстречу. Ацуши переглянулся с кислым Акутагавой. Зря, ой, зря захотели они проверить состояние Тсунаеши. - Там еще осталось отядзуке, - тихо проговорил он, отводя взгляд от парочки в комнате. Но вкусные причмокивания, тихие стоны не оставляли места для воображения. - Зеленый чай. - Хорошо, - послушно кивнул тигр. - Я приготовлю его тебе. Акутагава величественно кивнул и первым начал спускаться по лестнице. Ацуши притворил за собой дверь, не удержался, улыбнулся. Как там говорит Рампо? Все в порядке, когда все в порядке. Теперь ему предстояла важная миссия. Заварить чай и не быть убитым Расемоном.