Юбилейный

Сегодня у меня небольшой праздник. Я пишу свой сотый рассказ. И в связи с этим давайте пофантазируем и представим пятидесятилетний юбилей наших с Женькой отношений. Итак… Март. Ясное солнечное утро. Наша квартира. – Борька! Борька, шалопай ты эдакий! Где моя клюшка? Я тебе скока раз говорил, чтоб ее не трогал?! Борька! – я сижу на кровати и пытаюсь нащупать тапок здоровой ногой. – Женька, твою ж налево… Опять куды-то мой тапок зафиндилил! – ворчу я. – Чего разбубнился с утра, дед? Вон твоя клюшка на двери висит. Рядом с халатом. А на ней тапок, – в комнату заходит Санек. Ему далеко за полтинник, но этот возраст ему очень идет. Он достаточно крепкий мужчина с седыми волосами и черной бородкой «испанкой», – или у вас с дедом Женей вчера был бурный секс, или у тебя старческая амнезия. – Сам ты амнезия. Нет у меня никакого этого… как его… ну, не амнезии, а это… слово забыл. – Склеротик ты, дед Максимка, – смеется Санька, – у вас сегодня золотая свадьба, а ты встал с таким настроением... – Я встал в меру возбужденным. В моем возрасте надо радоваться, что вообще встал, – вздыхаю я. – Да ладно тебе, дед, – Санек хлопает меня по плечу, – вон твоя морковка еще жива, – и он смешно подмигивает мне правым глазом, а левым косится на мои оттопыренные семейные трусы. – Ах ты засранец мелкий! – смеюсь я. – Столько лет прошло, а ты помнишь про морковку! Рядом на кровати зашевелилось одеяло, и из-под него поднялась сонная голова Женьки с всклокоченными седыми волосами. – О! Проснулся, – говорю я, глядя, как Женька моргает своими азиатскими глазами, – моргаить он. С добрым утром, Жень! – День уже? – спрашивает меня он осипшим голосом. – День… Глухня старая. С добрым утром, говорю. Ты аппарат-то в ухо вставь? – Вставить? – сонно бормочет Женька. – Чего вставить-то? Вставляльщик! Аппарат слуховой, говорю, вставь, – я тыкаю себе в ухо пальцем для наглядности, – и очки надень. Мы тут не одни. – Кто ты, незнакомый мальчик, – улыбается мне Женька своей хитрой улыбкой, и я начинаю смеяться вместе с ним и чмокаю его в высокий лоб с залысинами. На кухне полным ходом идет готовка. У плиты толкутся дети Санька: Борька и Варька. Борьке лет двадцать пять, Варька, его сестра, младше года на два. Я сажусь за стол и специально с громким стуком ставлю палку в угол кухни. – Дед! Чего там за ор с утра стоял? Опять на деда Женю напал? – спрашивает меня Борька и ставит передо мной на стол чашку ароматного кофе. – И как дед Женя тебя столько лет терпит? – Не дерзи старшим, – говорю я и отхлюпываю глоток ароматного напитка. – Я в твои годы уже кукол лепил и мемуары писал. А ты вона… это самое… Вышки с красным дипломом и это… хотя… этого хватит. Сигарету мне дай. А то кофе в горло не лезет. – Дед! Никаких сигарет, – поворачивается ко мне Варька и гладит себя по пузику, – нам это не полезно. – Ой-й-й… солнышко ты мое красное, – я расплываюсь в старческой улыбке, – дай деду потрогать, как он ножкой бьется. Я забываю на какое-то время о сигарете и с умилением глажу Варькино пузико и «ловлю» ладонью пинки маленькой пяточки. – Дед! Кстати о куклах. Статью вчерашнюю в «Культуре» читал? Про всемирную выставку кукол в Стокгольме? – Не читал. Чо пишут? – А пишут, – на кухню заходит Женька и садится рядом, – что ты занял третье место и что твоя кукла взяла приз зрительских симпатий. – Эх… Обошла меня эта… как ее… молодая да ранняя. Ничего в подвижности не понимает, а туда же. Да я в свои двадцать пять танцовщика сделал раз в десять круче, чем ее кукла. Бездарность! – Ну все… разбушевался наш дед не на шутку! – смеется Борька. – Дед Жень, как ты его не прибил еще, за пятьдесят-то лет? – Было тяжело, – улыбается Женька и гладит меня рукой по лысой голове, – но куда ж я без него? Какой бы ни был, а все ж родной человечек. Потом он у нас личность творческая. Я с этим смирился. – Дед, а в чем разница между обычными людьми и творческими? – Борька тоже садится за стол. – Сейчас попробую объяснить. Вот помнишь, Варюша наша встречалась с Евгением. Так вроде его звали, Варюш? – Так, деда. Ох и скучный был, – вздыхает Варька. – Предсказуемый до тошноты и жутко неромантичный. Самый романтичный поступок с его стороны – катание на дорогой машине. – Во-о-от… С одной стороны, это, может, и хорошо и практично, но скучно. А вот Игорь, этот – совсем другой. Помнишь, как он тебе сделал предложение на твой день рождения? – Конечно, – улыбнулась Варька и села рядом с нами за стол. Она подперла ручкой щеку и мечтательно подняла глаза к потолку, – я проснулась, а вся комната в воздушных шарах. А он мне такой: «В одном из шариков твой подарок». А я такая и начала шарики лопать. А в одном шарике кольцо. И он мне: «Выходи за меня замуж!» Ах… – Вот… И Макс у меня такой же… Я все пятьдесят лет лопаю шарики и ищу свой подарок! – Ну и гад ты Женька! – говорю я, и все вокруг начинают смеяться. Странное дело… Прошло пятьдесят лет с того дня, как мы встретились. Точная дата канула в историю, но месяц я прекрасно помню. Это был март. На улице вот так же сияло солнце. С крыш капала капель. Асфальт был покрыт тонкой корочкой льда. Я бежал на работу, совсем не подозревая, что сегодня моя жизнь изменится. Наверно, мне не был дан дар предчувствия, и я до сих пор помню, что это был для меня просто один из многих рабочих дней. Помню большой зал и Женьку, вещающего о чем-то очень умном. Тогда он был для меня Жаргалом Бамровичем. Просто каким-то большим дядькой. Помню небольшое кафе и эту ослепительную хитрую улыбку. Помню нежные руки и первый поцелуй. Все было как вчера… – Ну, готовы, юбиляры? – спрашивает Санька, садясь за стол завтракать. – К чему? – удивленно поднимаю я брови. – М-да… старческая амнезия крепчает, – хмурится Санек. – У нас ведь сегодня юбилей! – хлопает себе по коленям Женька. – О! Еще один амнезист, – говорю я. – Вы сегодня вечером идете с дедом Максом в ресторан. У Саньки все схвачено. – Санька у тебя боец! – говорю я одобрительно. – Надо ж было себе пару найти с таким же именем! – Санька боец, это точно! – смеется наш Санек. – И настоящий мужик! Причем с большой буквы! Я иногда вот думаю, что муж в семье вроде совсем и не я. – Ты держись за нее. Я вот всегда двумя руками был за нее. Хорошая женщина с сильным характером – это тебе не хухры-мухры, – говорю я и тут неожиданно вспоминаю: – А сигарета моя утренняя где? И вот вечер. Мы в небольшом итальянском ресторане, и наш столик на двоих скромно стоит в углу за колонной. – Можно мне тост сказать? – спрашивает Женька и поднимает бокал красного вина. – А давай! – говорю я и в знак согласия машу ему рукой. – Макс… Малыш… Нет, не перебивай, – Женька поднимает руку, когда видит, что я хочу возмутиться, услышав свое старое прозвище. – Малыш… Прошло пятьдесят лет, но и как пятьдесят лет назад, я все еще хочу тебя узнать. Ты так и остался для меня загадкой. И знаешь… это очень хорошо, потому что ты мне все еще интересен. Так вот… я хочу выпить не за юбилей, не за нас с тобой, а за тебя. За твою детскую непосредственность, которая, правда, сейчас и походит на старческий маразм, – на этих словах я начинаю громко смеяться, – за твою непосредственность, – повторяет Женька, – за твой смех, за твою улыбку. За тебя, малыш! – Жень. А я хочу за тебя. И пусть ты уже не тот крутой дядька, которым всегда был. Ты всю жизнь тянул меня, заставляя быть лучше и сильнее. Теперь моя очередь подставить тебе свое плечо. И сколько бы нам ни осталось, я все еще хочу жить! Жить долго и счастливо и умереть в один день! С ЮБИЛЕЕМ!!!