Наваждение

      Сенджу. Хаширама Сенджу. Человек, занимающий все мои мысли. Человек, ставший моим наваждением. Моим личным кошмаром и наслаждением. От одного имени мурашки бегут по коже, а сердце бьётся быстрее. Я одержим им. Я, гордый и необузданный, не терпящий над собой власти, готов подчиняться ему. Всецело принадлежать….       Я не помню, когда началось это наваждение, что затмило мой разум. Просто однажды я поймал себя на мысли, что хочу видеть его чаще и дольше.       Битву за битвой я ощущал непреодолимое желание быть ближе к нему. Я намеренно пропускал атаки, чтобы подпустить его к себе, почувствовать его запах, ненароком прикоснуться к нему, увидеть его глаза совсем близко. Я сходил с ума. Катился в пропасть отчаянно и безвозвратно.       В нашу последнюю битву я пошёл наперекор доводам брата и всё же заключил мир с кланом Сенджу. Я знал, что Изуна не простит мне этого, да и клан, собственно, тоже, но какая разница, что подумают другие, если я - глава клана и хочу идти на поводу своего эго? Кто остановит меня? Кто прекратит моё безумие? Никто….       В честь долгожданного мира Сенджу закатили пир во дворе дома главы клана. Алкоголь лился рекой, тут и там звучали песни, и даже Учихи, кажется, наконец-то перестали возмущаться по поводу заключенного мира. Хаширама сидел так близко, что можно было ощутить жар, исходящий от его тела. Алкоголь заметно разгорячил Сенджу. Его случайные касания вызывали дрожь в моём теле, концентрируясь внизу живота. Итак, нестерпимое желание усиливалось всё сильнее. Я искал предлог, чтобы увести его подальше отсюда, где мы могли бы, наконец, остаться вдвоём, когда он сам наклонился к моему уху и, опаляя его горячим дыханием, попросил зайти с ним в дом, обсудить какое-то срочное дело. То ли от выпитого алкоголя, то ли от задумчивости, но просьба совсем не показалась мне странной, и, не придав этому особое значение, я лишь кивнул, ухватился за протянутую руку и поднялся.       От выпитого меня пошатнуло, и я сильнее вцепился в руку Хаширамы. Он приобнял меня за талию и не спеша повёл в дом. Зайдя внутрь, он повёл меня, как позже выяснилось, в свой кабинет. Усадив моё пьяное тело на диван, Сенджу подошёл к столу, взял какой-то свиток и, вновь оказавшись рядом, присел слева от меня, проводя пальцем по свитку и рассказывая что-то про кланы, которые тоже решили объединиться с нами. Я смотрел на то, как двигаются его губы, и пытался представить, какие они на вкус. Какие поцелуи они могут дарить. Нежные? Грубые? Настойчивые?       Я закрыл глаза и помотал головой, отгоняя от себя эти мысли, и потому вздрогнул, когда его рука опустилась на моё плечо. Я открыл глаза и увидел, что Хаширама подсел ближе и смотрел в мои глаза с тревогой. От его близости мне захотелось завыть. Наваждение окутало меня, выбивая остатки здравого смысла из головы, поэтому, обхватив руками лицо Сенджу, я впился поцелуем в его губы. Сначала осторожно, пробуя их на вкус, смакуя, затем более настойчиво, раздвигая их языком, поглаживая его язык своим. Он не сопротивлялся, но и не отвечал. Меня это злило и оскорбляло одновременно. Неужели я не настолько хорош для тебя, Сенджу? Злость закипела во мне, словно лава. Не думая о последствиях, я грубо толкнул его в грудь, опрокидывая на диван, и уселся сверху, сверля его вмиг загоревшимся шаринганом. На лице Хаширамы была лишь растерянность, не более. Это возмутило меня ещё больше. Где же твоя страсть, как во время битвы, а, Сенджу? Я с остервенением принялся развязывать его юката, пытаясь пробудить в нём хоть какую-то реакцию. Впрочем, она не заставила себя долго ждать. Хаширама, наконец, совладал с собой и, грубо схватив меня за волосы на затылке, стащил с себя и заглянул мне в глаза. В них просто бурлила ярость. Но она совсем не напугала меня, наоборот, я почувствовал лишь прилив возбуждения. Сенджу заметил это и прошипел, сильнее сжав мои волосы: - Ты больной ублюдок, Учиха! Как будто я это и без него не знал. Ответив ему безумной улыбкой, я схлопотал... по этой самой улыбке. Слизав кровь с разбитой губы, я расхохотался, сразу же пожалев об этом, когда получил под дых. Дыхание сбилось, и в глазах заплясали тёмные круги, но улыбка не сползала с моего лица. Мне нравилось, что он испытывает ко мне хоть какие-то чувства, пусть и злость, главное, что это не холодное безразличие.       - Чего ты добиваешься, Учиха? — последовал ожидаемый вопрос. Неужели ты так и не понял этого? Я добиваюсь тебя. Я желаю, чтобы ты обладал мной. Не имея возможности ответить, я лишь тыкаю пальцем ему в грудь, не сомневаясь, что он поймёт меня. « - Ты точно больной, Учиха! — рычит Хаширама, кусая меня за разбитую губу. Я морщусь от ноющей боли, пытаясь отстраниться, но, получив по лицу, оставляю все попытки сопротивления. Всё ещё не отпуская мои волосы, свободной рукой Сенджу развязывает мою юката. Быстро, нетерпеливо. Видно, что он уже и сам на пределе. И кто из нас больной ублюдок? Покончив с моей и своей одеждой, Хаширама лишь на миг отпускает мои волосы, переворачивая меня спиной к себе, и, надавливая на плечи, заставляет опуститься на четвереньки, после чего снова хватает меня за волосы и накручивает их на кулак. Наклоняется к моему уху и, кусая его, шепчет: - Ты же любишь боль, — после чего, поплевав себе на член и размазав слюну по нему, резко входит, вжимая меня в диван. От резкой боли я вскрикиваю, но Сенджу зажимает мне рот рукой, заставляя замолчать. Он двигается во мне грубо, размашисто, не давая передышки ни мне, ни себе. Дёрнув мои волосы назад, он заставляет меня прогнуться в спине, после чего резко выходит и также резко входит вновь под другим углом, задевая чувствительную точку внутри меня. По телу проходят электрические разряды удовольствия, заставляя содрогаться и подаваться ему навстречу. Хаширама ускоряет темп, двигаясь так быстро, насколько это возможно, я чувствую, что моя разрядка уже близка, но он отпускает мои волосы и пережимает мой член у основания, не давая кончить. Я зло кусаю его руку, которой он всё ещё зажимает мне рот, и получаю очень болезненный тычок в рёбра и укус в плечо. - Сволочь, — шиплю я, не заботясь о том, услышит это Сенджу или нет. Услышал, разжал мне рот и сжал горло, делая последние резкие толчки и наполняя меня своим семенем. Впрочем, про меня он тоже не забыл: отпустил мой член и провёл по нему пару раз, позволяя мне, наконец, получить разрядку.       Когда Сенджу, наконец, вышел из меня и отпустил моё горло, я устало опустился на диван, растянувшись на нём и спиной чувствуя изучающий взгляд Хаширамы. Поворачиваться не было сил, да и желания тоже, поэтому я благополучно закрыл глаза, намереваясь уснуть, и вдруг почувствовал, что Сенджу лёг рядом, обнимая. - Мадара, скажи мне, почему ты не можешь по-нормальному? Почему тебе нужна вся эта жестокость? — голос Хаширамы снова был мягок.  — Потому что иначе скучно жить, — я всё-таки соизволил повернуться к нему и посмотреть ему в глаза. В них больше не бурлила ярость, которая мне так нравилась. Я провёл ладонью по груди Хаширамы, нащупал кулон, который заметил только сейчас, и резко рванул его, снимая. Покрутил в руке и надел себе на шею. Это будет мой трофей на память о нашем союзе, Хаширама Сенджу.