***
Только на последнем уроке память Котаро осознала, что ей пора бы навестить своего хозяина. Странный разговор состоялся сегодня утром, хотя не такой уж и странный, учитывая все, о чем разговаривали обычно Бокуто и Куроо. Но все же память вернулась, а значит пришло время воспользоваться такими важными, но редко используемыми, вещами, как мозг и логика. Совень и вправду решил подумать. А эти самые размышления и думы привели его к непростой задаче, которую Котаро был просто не в силах не взвалить на себя. А если цель поставлена, значит ее нужно, во что бы то ни стало, достигнуть. Вот вам небольшой ликбез о рассуждениях Котаро: Куроо идиот — Акааши иногда говорит, что я идиот — Но ведь я не пытался рассмешить Кенму — А Куроо пытался — Но зачем он это делал? — Чтобы поднять настроение своему связующему — Кенма связующий Куроо — Акааши мой связующий — И Акааши любит изображать унылое говно — Он похож на Кенму — Черт— Куроо смешил Кенму — Значит, я должен рассмешить Акааши — (Голос матери) повторять за другими нехорошо! — И что же делать?! — Куроо смешит Кенму, а я… я… я удивляю Акааши — Это ведь сможет поднять ему настроение? — Не факт, но возможно! — Ура! — Я гений! — Так стоп, а как это сделать?***
Сегодня у всех членов волейбольного клуба Академии Фукуродани после уроков была назначена тренировка. Там они играли шесть на шесть. Скоро у них должен был состояться тренировочный матч с Некомой и, судя по всему, Фукуродани не собирались проигрывать. Все старались выложиться на полную. Все кроме одного. Во время игры Бокуто размышлял лишь том, как же ему удивить Кейджи. Пытался выполнять невероятные подачи, забивать мячи самыми неожиданными местами и в самых неожиданных позах. Но снова-таки ключевое слова «пытался». Единственное, чем в данный момент Котаро мог удивить Акааши, так это своими промахами. — Аут! — крик, подобный грому, в очередной раз эхом разнесся по всему помещению спортивного зала. Команда Бокуто едва смогла заполучить не столь важную, но все же до жути сладостную победу, со счетом 2:1 — На сегодня это все. Свободны, — оповестил тренер, и первый же направился к выходу. Не знаю, как в других волейбольных клубах, но в этом капитан команды был в ответе за то, чтобы после тренировки зал был приведен в порядок. Но, конечно, это не значило, что он должен убираться один. Вся команда принялась за дело. Но происходило это в особенно тихой обстановке, лишь иногда слышались перешептывания и пару раз Котаро ловил на себе немного удивленные взгляды. Никто ничего не ожидал. Но разве можно быть такими наивными и беспечными, если вы в одно команде с Бокуто? (Вопрос риторический, отвечать не стоит, но если уж невмоготу, то попробуйте). Котаро в очередной раз за день осенило. Это уже начинало пугать, если честно. Но все же, нельзя отрицать тот факт, что в его голове зародилась идея, которая была столь же навязчивая, как и та, что посетила его в школе, а если выражаться точнее, это была одна и та же идея. — Хей, хей, хей! — завопил Бокуто, хотя кричать и не требовалось, так как в зале каждый шорох, отражаясь от стен, становился громче. Что уж говорить о голосе Котаро. Он поднял одну руку вверх, толи чтобы привлечь еще больше внимания, хотя повторюсь, в этом не было нужды, толи, подсказывая своим сокомандникам, кто именно их окликнул, хотя в этом так же никто не нуждался, его голос был знаком каждому. Все взоры вновь обратились к капитану. — Слушайте, я… — Совень замолчал, пытаясь быстренько придумать причину, по которой он собирался выпроводить из спортивного зала всю команду. Почти всю. — Вы сегодня славно поработали, так что я думаю, что закончу уборку сам. Можете идти. Все переглянулись, второй раз за день поражаясь поведению своего капитана. А потом медленно, все так же перешептываясь, направились в сторону раздевалок. — Акааши, — окликнул Бокуто. «Вот как знал, не может все быть так гладко» — промелькнуло в голове у Кейджи, но, конечно же, вместо своих мыслей Акааши произнес, пофигистическое, но все же немного взывающие к ответу «Бокуто-сан?», чем не мог не обрадовать своего семпая. Последний, улыбнувшись во все тридцать два, начал напевать у себя в голове немного странную песенку собственного сочинения, в которой было немного слов, но зато невероятно количество смысловых тем — «Кто молодец? Я молодец! Кто невероятно крутой властелин всего, что движется и не делает этого? Я невероятно крутой властелин всего, что движется и не делает этого!» Когда песня начала уже изрядно надоедать, а она начала изрядно надоедать. И после того, как Совень повторил ее еще раз пять, не меньше, Бокуто решил-таки обратить внимание на своего связующего, который, спешу заверить, не двигался с места и послушно дожидался ответа от капитана, даже не подозревая о концерте, проводившемся в голове Котаро. — Акааши, эм… — только слабаки продумывают все заранее, а Бокуто ни в коем разе не слабак. К чертям, конспирацию и маскировку, будем говорить так, как есть. — Мы можем поспорить? Наивный Котаро рассчитывал, что после этой фразы на лице связующего сразу появится удивление. Как бы ни так, лицо Кейджи продолжало прибывать в состоянии сонный-камень-который-хочет-убить-всех-и-каждого-но-не-делает-этого-потому-что-ему-просто-лень и, судя по всему, не собирался ничего менять, а уж тем более удивляться. А вот с лицом Бокуто произошли довольно-таки заметные изменения. Он снова решил подумать! Боже, храни королеву! Он нахмурил брови (вы просто представьте, как Котаро хмурит брови), поджал губы (это точно добило бы Кенму) и уставился невидящим взглядом куда-то в сторону (нет, совсем не на Кейджи). Бокуто нужна справка от психотерапевта, что-то вроде: «Запрещается думать о чем-то серьезном в присутствии людей (живых или мертвых — значения не имеет). Это может привести к неблагоприятному влиянию на окружающих: инфаркту, инсульту, болевому шоку, психологической травме, заиканию и убийству трупа, что попахивает „Сверхъестественным“, а туда лучше не лезть. Таблетки не выписываю, ибо это НЕ ЛЕЧИТСЯ!» Акааши же, поняв, что это ничем хорошим не кончится, уж для него — точно, произнес «Подождите, я сейчас вернусь» и вышел из зала. Бокуто так и остался стоять, думая о том, как же ему удивить связующего, даже не замечая его отсутствия. Последний же поначалу намеревался вовсе уйти домой, но, хорошенько все обдумав, взвесив все «за» (сон) и «против» (истерики своего капитана на следующий день), пришел к выводу, что просто заберет сумку с учебниками и сядет за уроки прямо в спортивном зале, ибо, судя по всему, то, что намеревался сделать его капитан — надолго. И уже меньше чем через минуту Кейджи был в зале, держа в одной руке сумку, а в другой бутылку с водой. Расположившись поудобнее и достав учебник английского, Акааши спросил: — Бокуто-сан, так в чем заключается спор? Этой реплики хватило, чтобы вывести Котаро из вышеупомянутого состояния. Как у Кейджи получалось так влиять на капитана, никто, включая их обоих, не знал. Но все же факт остается фактом. Связующий был одним из немногих, кто мог столь умело управлять Бокуто. — Мы… ну, то есть я, как бы… вот. В ответ на эту реплику Акааши лишь хмыкнул и принялся выполнять домашнее задание, совершенно не обращая внимания на своего капитана, который пытался высказать свои мысли, связав пару слов в одно целостное, хоть и не очень красочное предложение. Бокуто вообще считал невероятным искусством — умение красиво говорить — и в этом смысле очень завидовал Куроо (хотя тот тоже не отличался таковым навыком). — Я… вообще-то… давай поспорим… что я смогу тебя удивить. — в конце концов, выдавил из себя он. Чтобы вы не приняли Бокуто за полного идиота, скажу в его защиту, что такое происходит с ним довольно-таки редко. Обычно он очень быстро и много говорит, конечно, в этом есть свои минусы, например, не всегда возможно уловить смысл сказанного (хотя и не всегда нужно, но об этом Котаро лучше не знать). Но сейчас обыденность и простота его словарного запаса были налицо. Стоит ли говорить о том, что и на эту реплику Акааши не отреагировал? Хотя в его голове то и дело мелькали фразы вроде: «Боже, надо было попробовать поступить в Шираторизаву», «хотя не думаю, что меня бы приняли», «но там, по крайней мере, мне не пришлось бы по никому не понятной причине сидеть и пытаться удивиться», «надо было в драмкружок записаться», «где же мой кофе?» и так далее. С предпоследним трудно не согласиться. Актерского мастерства у Кейджи было чуть больше, чем у кусочка плинтуса. Хотя кусочек плинтуса намного больше сгодился бы на роль кусочка плинтуса, нежели связующий академии Фукуродани. Хотя Акааши хорошо выглядит в роли спящего дерева или в роли сонного-камня-который-хочет-убить-всех-и-каждого-но-не-делает-этого-потому-что-ему-просто-лень. — Хорошо, Бокуто-сан, а на что мы спорим? — кто придумал интонацию и зачем она вообще нужна? Котаро ненадолго задумался (на этот раз все было не настолько плохо) и уже секунды через три Бокуто выдал: — Давай потом, я выиграю и придумаю что-нибудь. — Хорошо, ну, а если выиграю я? — Ну… да я в любом случае выиграю! Поняв, что спорить со своим капитаном о том, как правильно спорить — бесполезно, Кейджи лишь тяжело вздохнул и, оторвавшись от выполнения домашнего задания, принялся рассматривать семпая, ожидая от него уже каких-нибудь действий. И началось. Бокуто был неумолим. Сначала он пытался удивить связующего интересными (ага, очень) фактами из интернета: «Представляешь, в казино Лас-Вегаса нет часов!», некоторые пытался придумать сам: «А ты знал, что вполне возможен тот факт, что предки Тсукишимы были динозаврами?», потом перешел на какие-то донельзя тупые танцы и песни (самым ужасным во всем этом было то, что Бокуто не умел петь, и у него вообще не было слуха). Потом, когда бедняга совсем вымотался, то грозился выброситься из окна раздевалки (и насмерть разбиться спрыгнув с первого этажа). Ну, а что же Кейджи? А Кейджи и вправду пытался удивиться, ну или хотя бы изобразить удивление (он даже брови пару раз поднимал! Вы понимаете?! Брови!), но Котаро ровным счетом ничего не замечал. — Ну, Акааши! Ну, удивись хоть чуть- чуть! — Да я поражен до глубины души! — Не видно чего-то! — Да, Вы просто до жути невнимательны! Давайте так, я удивился. Ну, вот честно. Можно мне теперь домой, а? — Нет, твоих слов мне мало! Я должен, прям, удивить тебя! — Ну и что это Вам даст? Хороший вопрос. Небольшая заминка, а после: — Просто надо и все тут! Акааши еще раз тяжело вздохнул и попытался вернуться к выполнению домашнего задания. Бокуто же принялся ходить по спортивному залу думая, что бы еще такого сделать, дабы увидеть выражение невероятного удивления на лице Кейджи. Не вижу надобности описывать лицо Котаро в этот момент (мы ведь уже говорили, что ему нельзя думать о чем-то серьезном, а сейчас он именно это и делает), оно явно было намного страшнее, чем лицо не спящей три дня нехозяйственной девицы, которая не ложилась в постель и все отведенные ей за три дня 72 часа готовила какую-то ересь для Ойкавы, от фотографии которого не отводила взгляд все это время (вероятно именно поэтому процесс так затянулся). И Боже, храни королеву второй раз, ибо то, что происходит, становится слишком опасным! Короче, это, конечно, кажется невероятным, но его снова осенило! Вашу ж мать, сколько можно?! (Автор начинает чувствовать себя идиотом на фоне Бокуто!) Как только капитан академии Фукуродани подробно продумал план действий (хотя, казалось бы, что там думать-то), он направился в сторону Кейджи, который пытался понять «что к чему?» и «кто это придумал?», в общем, делал домашнюю работу. Усевшись прямо напротив связующего, Бокуто принялся изображать больного ангиной, издавая странные звуки, отдаленно напоминающие кашель. Поняв, как сильно собеседник жаждет его внимания, Акааши отложил учебник и уставился на своего капитана. Кто сказал, что нужно менять выражение лица? Разве кому-то не нравится лицо сонного-камня-который -хочет-убить-всех-и-каждого-но-не-делает-этого-потому-что-ему-просто-лень? «Ни тени удивления» — думает Бокуто, а после, немного улыбнувшись, добавляет — «Но ведь я невероятно крутой властелин всего, что движется и не делает этого, так что я смогу это исправить! Главное — чтобы прокатило!» Взгляд ярко-зеленых глаз встречается с взглядом темно-желтых. Бокуто колеблется одно мгновенье. А после целует Кейджи. Легкий и практически невесомый поцелуй. Но его хватает. Котаро победил в споре. Жутко довольный он смотрит на ничего не понимающего Кейджи, а после встает и выходит из спортивного зала. Котаро не знает, что своими действиями он зародил и в себе, и в Акааши странное чувство, немного отличающееся от других, которое очень скоро даст о себе знать. А Кейджи даже не догадывается, что единственное, чего сейчас так сильно желает Бокуто это иметь способность отматывать время хотя бы на пару минут назад. Вновь и вновь. Кстати, Бокуто совершенно не подумал о том, что Акааши (как только придет в себя, конечно) должен будет навести порядок не только у себя в голове, но и в спортивном зале. Умно, ничего не скажешь.