Часть 1
17 июля 2016 г. в 13:21
Вдова была неправильной. Тёмной. Мрачной.
Грязной.
Ангела горела желанием взять в руки скальпель и вырезать опухоль у неё из груди. Она хотела исправить всё: вылечить, продезинфицировать. Избавиться от заразы, претворившей тёплую мягкую кожу в гладкий холод. Стеревший взгляд в пустоту. Хотелось промокнуть марлю в спирте, так привычно, просто и надёжно, и вымыть её раны. Проблема была только в одном (и Ангела презирала собственное бессилие) — раной была она вся.
Хотелось облить спиртом её естество, целиком. И щёлкнуть заворожено спичкой.
Вдова выгибается. Томно, плавно, и скользит — изгибами вдоль изгибов, пробуя. Притираясь. Она прикрывает глаза, заводит голову и выдыхает. Ладонями ведёт на ощупь, оставляя на теле хладный склизкий след. Ангела хмурится, съёживаясь, хотя именно она нависает над Вдовой — но сети туго спутывают жесты. Яд разъедает принципы.
Ангела не хотела думать, скольких она оседлала. Кому и как Вдова отдаётся по вечерам — просто от скуки. Было ли это самым больным или нет — сложно сказать. Как может быть по-другому — с ней, — Ангела просто не знала.
Ангела взрослая, опытная женщина. Ангела не ребёнок, не девчонка. Она знает, как бывает, как случается по-разному. Как люди поступают по-своему. Почему же всё, что пекло клеймом под сердцем — упрямая обида?
Ангела закусывает губу, нахмуривает брови. И сжимает крепче ладони. Впивается, до чего способна дотянуться, а под пальцами не плоть — мрамор. Перед глазами — ухмылка. Ледяное спокойствие. Ангела зажмуривается, чтобы не видеть. Чтобы собственную слабость не выдать. С охотниками нельзя по-другому (а Вдова оставалась таковой, она всегда теперь бывала только такой, каждую секунду, и в сознании, и во сне нужно было быть начеку), иначе ужалит в самое хрупкое.
Она хотела бы не думать о ней. Она хотела бы думать о ней хотя бы не так. Всё, что получалось…
Да ни черта у неё не получалось. И это не её вина, — наверно. Но она расскажет ей, что такое пощада.
Она заставит её молить.