Женя-Женя-Женечка

Ну, и что – что она девушка? Имя-то у неё мужское. Женя. Женя-Женя-Женя, Женечка, милая, родная, красивая. Женя – это почти как «жена», только мягче и нежнее. Женя-Женя-Женечка, руки бы тебе целовать, вечерами зябкими в плед укутывать, танцевать бы с тобой отчаянный вальс по мокрой свежей траве, да тонуть в возбужденно блестящих расширенных зрачках, хватаясь, как за соломинку, за твои тонкие плечи… Женя смеётся звонко, заливисто, откинув назад кудрявую голову, и кудри у неё – пышные, светло-рыжие, как будто солнцем пропитанные. Ромашки бы в них вплетать, травяным венком украшать, да целовать точёную нежную девичью шею, а потом она под этими волосами скрывать будет горячие алые ожоги. У Жени точёные руки, горячие-горячие, пахнущие ночным костром. Она обнимает за талию, и на своей щеке Галя чувствует её тёплое прерывистое дыхание, и губы дрожащие в сантиметрах от гладкой кожи. И дрожат у бойца Четвертак угловатые тонкие плечи, и хочется… И неизвестно, чего хочется: то ли спрятаться от пронзительных зелёных глаз, от пухлых розовых губ, то ли быть к ней как можно ближе, как можно теснее. Ведьма Женя. Точно – ведьма. Русалка, или что-то вроде того – как она, Галя, мечтала. Волшебница, которая сможет подарить ей сказку. Волшебница, ради которой она, до этого игл, как огня, боящаяся, сошьёт белое платье, и будет Женя танцевать для неё на поляне с ветками цветущей яблони в руках. - Заворожила… - хрипло шепчет Галя, отчаянно грызя ногти, и в носу у неё щиплет, в горле сухо и шершаво, а в груди колотится-бьётся-мечется глупое сердце – быстроглазая птаха. – Как есть – заворожила. А Женя перебирает пальцами гитарные струны и не знает, не ведает, что смотрят на неё тёмные влюблённые девичьи глаза. Да и зачем ей знать это? Всё равно ведь не посмотрит, а если посмотрит – то с презрительной гадливостью, кривя чудесные влажные губы. А улыбка у неё такая, какой можно растопить даже сердце Чёрного Рыцаря. Галя не хочет её терять. Ведьма Женька, точно ведьма. И бегает куда-то ночью – должно, цветок папоротника искать?.. И вовсе Галка не ревнует, вовсе нет, это она так, просто… Грустно ей, по батьке с мамкою скучает, которых у неё всё равно не было никогда, – вот и ревёт в подушку, лишь бы никто не услышал. Просто грустно, и ничего больше. Женька в часть возвращается под утро, свежая, счастливо – усталая. Торопливо застёгивает форменную рубаху, скрывая тонкие ключицы и неровно вздымающуюся грудь, затягивает ремень и юркает под одеяло, и последнее, что Галка слышит – это счастливый откровенный выдох… И ведьма обращается в бойца Комелькову. Но Галка её всё равно любит.