Разговор

Когда Савамура предложил прогуляться, Миюки не думал, что он выберет такое место. Крупные волны набегали, разбиваясь о каменные волнорезы, и взрывались густой пеной. Сегодня штормило. И если бы только Миюки знал, ни за что бы не согласился отправиться к океану. Ветер задувал под тонкую куртку, и по рукам ползли мурашки. Савамура шел на несколько шагов впереди, заложив руки в карманы, и едва заметно подпрыгивал, напевая что-то себе под нос. — И зачем ты меня сюда притащил? — спросил Миюки, перекрикивая шум океана. Савамура задумчиво почесал затылок и улыбнулся, так ничего и не ответив. Брызги попадали на лицо и одежду, а волосы от влаги начали завиваться. Миюки пригладил их ладонью, снял очки и вытер о рукав рубашки. От двух джинов с тоником его слегка покачивало. Зря он все-таки согласился. Все Савамура со своим «Давно не виделись, Миюки Казуя! Выпей со мной, Миюки Казуя! Пойдем гулять, Миюки Казуя!» Они не виделись и правда давно. Почти два года с тех пор, как Миюки выпустился из Сейдо. Не считая матчей, когда их общение сводилось к официальному пожеланию друг другу победы и рукопожатию после поражения одного из них. А сегодня Тецу женился на Такако. И на это событие были приглашены почти все бывшие члены клуба. Потому что Тецу обещал, еще в школе, что пригласит их всех. А Тецу определенно был из тех, кто держит свои обещания. Савамура не дошел до края волнореза всего метр и развернулся. Посмотрел на Миюки, нахмурившись и скрестив руки на груди. — Так и знал, что ты привел меня сюда, чтобы утопить без свидетелей, — вздохнул Миюки. Собственный голос терялся где-то за рокотом волн. — Нет, — покачал головой Савамура. — Тогда какого черта, Савамура? Почему нельзя было просто пойти по домам? Савамура набрал в легкие побольше воздуха и выпалил: — Потому что ты мог хоть иногда звонить мне, Миюки, видеться, отправлять открытки в праздники, на худой конец. Миюки остолбенел. В доносившемся с набережной свете фонарей щеки Савамуры горели румянцем. И это смущало. — Кто вообще разрешил тебе пить? Тебе же еще нет двадцати? — жалобно протянул он. Савамура ставил его в неловкое положение. А такие положения Миюки ненавидел больше всего в жизни. Савамура стушевался, растерянно заозирался по сторонам, а потом, словно что-то вспомнив, шагнул назад. И у Миюки сердце подскочило в груди. Он вскинул руку, цепляя пальцами ворот чужой рубашки, и Савамура дернулся ему навстречу. — Ну и что ты творишь? Савамура стоял в нескольких сантиметрах от него. Зрачки расширены, волосы торчали во все стороны, одежда от влаги прилипла к телу. По-дурацки смущенный и чем-то недовольный. Он всегда был таким странным. Особенно в последний год учебы Миюки в Сейдо. Нет, во время игр все было превосходно. Савамура умел собираться и работать на результат. Но вот в повседневных делах все чаще терялся, раздражался по всяким мелочам, затевал разговоры, которые первым же и сворачивал. Миюки думал, что все дело в том, что Савамура заметил его симпатию. Такую неуверенную и иррациональную, в которой Миюки и сам себе признавался не всегда. И уж тем более никогда, ни при каких обстоятельствах не признался бы в ней Савамуре или кому-либо другому. Миюки довольствовался малым. Осторожными взглядами в раздевалке, перекидыванием мяча в буллпене, когда другие члены команды уже расходились и они были предоставлены самим себе. И одним-единственным разом, когда поздней зимой в общежитие выключили свет: в отсутствии обогревателей они с Савамурой задремали вдвоем на одной койке, чтобы не замерзнуть. Тогда Миюки натрогался его и надышался, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Савамура спал крепко, посапывая ему в шею, оплетая ногами и накрывая одеялом с головой. А на утро, чтобы не сдать себя с потрохами, первое, что сказал Миюки: «Савамура, ты во сне бормочешь всякие пошлости. Конечно, в то время, пока не храпишь». В этом не было ни грамма правды, но Савамура распалился так, что чуть не придушил Миюки подушкой. — Два года коту под хвост, — сказал Савамура, и его губы тронула улыбка. Миюки поежился. — Не знаю, о чем ты, но мог бы подготовить для душевных речей менее сырое и холодное место. — Да, ты прав, — согласился он. И Миюки удивился, правда, удивился. — Просто ноги принесли. Я сюда прихожу иногда, тут вид хороший в ясную погоду. — Ключевое слово — «в ясную». Пойдем, тут не только противно, но и опасно. Савамура отрицательно помотал головой. — Никуда не уйдем, пока я не скажу. — Что не скажешь? Ты уже сказал, что я плохой семпай, который совсем про тебя забыл. Попробую исправиться. Пришлю открытки, когда там у тебя день рождения? — Да не в открытках дело, — буркнул Савамура. И Миюки обнаружил, что тот подошел еще ближе. Так, что теперь они могли бы поцеловать друг друга, стоило Миюки наклониться. Боже, да о чем он вообще думал. — Савамура, — опять позвал он. — Не перебивай! Глаза Савамуры блеснули. Губы, слегка посиневшие от холода, изогнулись жесткой линией. — Что бы ты там ни думал, я не вспоминал о тебе каждый день из этих двух лет. Я даже кое с кем встречался. Дважды. Миюки сглотнул подкативший к горлу ком. Монолог Савамуры казался ему абсурдным, все лежало на поверхности, но он никак не мог принять это и уложить у себя в голове. — Просто сегодня все собрались. Ну, прямо как в школе. И ты, Миюки, — Савамура запнулся и выругался. — Да как об этом вообще можно говорить? — Давай я, — Миюки поправил очки на переносице и кивнул сам себе, собираясь. Савамура приоткрыл рот от удивления. — Я так понимаю, этому разговору нужно было состояться года два назад. — Да. — Но лучше поздно, чем никогда. Наверное, ты тоже нравился мне еще в школе, Савамура. — Наверное? Миюки закатил глаза. Вокруг них словно образовался вакуум, полный неловкости и стеснения. Уши закладывало от ветра, а горло уже начинало саднить. Не хватало еще завтра свалиться с простудой. — Без «наверное», — сдался Миюки. — Вообще-то, это было так давно. — Стой, Миюки Казуя, — Савамура выставил ладонь вперед, упираясь Миюки в грудь. — Если бы перед твоим выпуском я признался, ты бы ответил мне взаимностью? Миюки с беспокойством покосился на волны за спиной Савамуры, подскакивающие так высоко, что уже почти облизывали задники его ботинок. — Не знаю. Мог и не ответить. Я был не в восторге от своей увлеченности. Савамура злобно закусил губу. Пошатнулся, широко раскрывая глаза и взмахивая руками, и Миюки поймал его в последний момент, роняя на себя. Копчик ныл после удара, а дыхание сводило от тяжести чужого тела. Савамура почти не двигался, только сопел прямо в шею, как тогда, когда они единственный раз спали вдвоем. Одежда уже пропиталась влагой насквозь, замаралась наверняка. И как теперь до дома добираться? Миюки вздохнул, поднимая руку и кладя ее Савамуре на плечо. Тот крупно вздрогнул, поерзал. Пробурчал невнятно: — Ничего бы со мной не случилось. Ну искупался бы. — Идиот, — сказал Миюки почти дружелюбно. Савамура приподнялся на локтях. — Давай я поцелую тебя, — предложил он так спокойно, будто спрашивал, какой кофе он будет: черный или с молоком. Миюки только пожал плечами. В сущности, ему уже было все равно, на что соглашаться. Лишь бы скорее вызвать такси и уехать домой, обсохнуть и напиться порошков для профилактики простуды. Савамура облизал губы и аккуратно стянул с Миюки очки. Наклонился, щекоча нос теплым дыханием. Коснулся самого уголка губ — так целомудренно. У Миюки в животе разлилось тепло. А когда Савамура поцеловал его еще увереннее, проводя языком по нижней губе, заставляя приоткрыть рот, тепло превратилось в жар и пронеслось по всему телу, прогревая его изнутри. — Так нормально? — спросил Савамура, отстраняясь и заглядывая Миюки в глаза. А потом наклонился снова, углубляя поцелуй, буквально вжимаясь в Миюки всем телом, стискивая очки в руке так, что те начинали трещать, рискуя сломаться. Сознание Миюки плыло, он бездумно гладил Савамуре шею, затылок, притягивая его еще ближе. Определенно, если бы он знал, что целоваться с Савамурой так приятно, попробовал еще два года назад. Эмоции набегали издалека, словно волны, принося с собой то, что давно унесло временем прочь. Савамура был холодным и едва не трясся от холода, но продолжал целовать Миюки через короткие вдохи. А потом сбоку очередная волна взметнулась выше, выплескиваясь прямо им на головы. Савамура встряхнулся, как собачонка, и мокрые капли полетели Миюки на лицо. — Чтоб тебя, — сказал он злобно, отталкивая Савамуру в сторону и поднимаясь на ноги. Тот закатился смехом, откидываясь назад, задрал голову — ну что за дурак. Миюки протянул ему руку, помогая встать. — Меня в таком виде теперь даже в такси не пустят, знаешь ли. У него уже зуб на зуб не попадал. И перспектива добираться десять станций пешком его совсем не прельщала. Савамура пожал плечами. — Пойдем ко мне. Тут минут пятнадцать ходу. — Заманиваешь меня? — Вообще-то да. Миюки всплеснул руками и отобрал у Савамуры очки, водружая их на нос. — Ты ответил мне на поцелуй, Миюки. — Не ответил. — Еще как ответил, — Савамура оскалился. — В конце концов, что мы потеряем, если попробуем. Мы и так уже два года потеряли. А, Миюки? Он посмотрел на него так хитро, будто только что в финале отборочных хотел попробовать выученную за ночь новую подачу. Шторм все не успокаивался, но небо потихоньку светлело, сквозь облака просвечивал полумесяц. А океан по-прежнему взрывался пеной вокруг них. И Миюки отчего-то очень хотелось согласиться.