Спасение принимающий

Степан не понимал, как его гениальный план мог провалиться. Не того он ожидал. Хотелось превратить всё в шутку (с возможной неловкостью, которая спровоцирует на признания), но всё вышло до предела серьёзно. Они работали только над музыкой и играли её, ни разу не обсудив их положение. Всё само решилось: обоим стоять - не очень гармонично выглядит, тогда - стул, сели по очереди и, учитывая ростовое соотношение, поняли, как именно будет удобнее. И всё, и просто стали играть. Без единой усмешки. Степан чувствовал себя некомфортно... Отдавшись во власть музыки, Лука позволял ей вести себя, и только в одиночестве долго анализировал каждое своё действие. Не слишком ли близко? Не слишком ли двусмысленно? Не слишком ли? Идея с одним инструментом ему так и не пришлась по душе, но получалось у них на удивление слаженно и терять эту стабильность не хотелось. Однако мыслей стало чересчур много, и за день до генеральной репетиции с последующими съёмками Лука рискнул на ещё одну попытку исповедаться. И он смог. Он выложил всё целиком, без утаивания и был готов к самому страшному вердикту. Но священник сильно удивил его. - Сын мой... - произнёс он, вздохнул и на несколько секунд замолчал. После чего тяжело выдохнул и продолжил: - Молодость дана человеку для свершений. И если детство - это фундамент нашей жизни, то молодость - это стены, и чем крепче они будут, тем спокойнее будет вся наша жизнь. И чего бы сердце ни возжелало, если помыслы его чисты и искренни, нужно следовать его гласу. Будь честен с собой, открой свою душу и загляни в неё. Ты найдёшь все ответы и поступишь правильно. К такому он не был готов. Промолчав несколько минут, осознавая услышанное, он доверительно наклонился вперёд и, стараясь вложить в голос всё своё почтение, зашептал: - Я, может, забыл самое главное сказать. Мой друг - он...он мужчина...как и я. А это - большой грех. - Нет, сын мой, ты всё это сказал. - Тогда?.. Это же... - Будь честен и искренен, и пусть твои помыслы будут чисты. Благослови тебя Господь. Лука сам не знал, чего хотел добиться. В грехах он признался, благословение вот получил. Перестав припираться, он вышел, ещё больше растерянный, чем прежде. Понимание жизни усложнилось стократ. *** До начала съёмки у них было около трёх часов. Они поиграли пару раз чисто на автомате. Лука всё думал о словах священника, а Степан так не вовремя задумался о том, не забыл ли он в утренних попыхах запереть входную дверь. От подобной безалаберности следовало избавляться: Степан уговорил себя довериться удаче, а Лука объявил себе перерыв и ушёл в уборную. Склонившись над раковиной, он в очередной раз вспомнил речь священника, озвучивая некоторые места шёпотом. Затем устремил взор в потолок и негромко вслух заговорил: - Что он имел в виду? Может, я дурак, но я так запутался. Боже. Мне так хочется... Хотя бы рассказать всё. Это наверняка может всё испортить. Так имею ли я право открывать рот? Если я решусь... Обрати на меня свой гнев за этот грех, я приму его. Вздохнув, Лука склонился обратно к раковине и открыл воду, чтобы умыть лицо. И стоило ему только повернуть кран, струя ледяной воды изверглась ему в лицо. Запоздало осознав, что голыми руками бороться с давлением труб бесполезно, он еле заставил себя отойти в сторону и додумался позвать сантехника. Мокрый и беспокойный он нашёл мужчину в подсобке и сообщил ему о катастрофе в туалете. В потоке брани мужчины проскользнули слова, обращённые его помощнику, чтобы тот летел в подвал и перекрыл всю воду, и только потом он отправился в туалет, не прекращая браниться. - Сколько можно было говорить? Понаставили картонную хрень, а мне чини. А бесполезно, они с конвейера сошли бесполезным хламом. Там чинить нечего, только плюнуть и приклеить! Лука плёлся чуть позади и принимал к сведению всю эту мудрость до самой уборной. Он был готов оказать любую помощь, но этого не понадобилось. Вода уже не хлестала, а вытекала жалким ручейком из развороченного шланга, на котором еле держался смеситель. Лука осознал, что всё это время держал в руке сорванный вентиль. Сантехник даже думать не стал, махнул рукой и ушёл, приговаривая: - Если сейчас не поставят нормальные краны, уволюсь к чертям. Оставив вентиль покоиться на раковине, Лука ушёл тоже. Степан откровенно заскучал из-за ожидания и по возвращении Луки собирался высказать все свои недовольства. Но встретил он его громогласным смехом. Лука не возражал и даже сам посмеялся, ожидая, когда Степан выдохнется. - Как?! - наконец, вымолвил он. - Я сломал кран, - обыденным тоном признался Лука, - и сантехник сказал, что наконец-то их все заменят на годные. Степан понимающе развёл руками, мол, обычное дело. Лука абсолютно согласился с ним и стряхнул с лица щекотные капли воды. - Тебе переодеться надо, - покровительственно заметил Степан. - Время есть, можешь доехать домой. - Вполне, - согласился Лука и как-то бездумно (всё-таки водоприкладство пережил) спросил: - Поедешь со мной или останешься поиграть? Степан серьёзно обдумал перспективы, взвесил те пятнадцать минут бездельничества и предпочёл принять предложение прокатиться просто так. В фойе их встретило беспокойное оживление, спровоцированное затопом санузлов - оказалось, в женской комнате сорвало аж два крана. Лука сердечно поклялся заподозрившему Степану, что не имеет к ним никакого отношения. Однако так просто их не отпустили. Заведующая оценила мокрый вид Луки несколько враждебно и потребовала объяснений. Луке не было неловко, ему было слишком забавно, и он серьёзным тоном ответил: - У смесителя оказались ко мне некоторые серьёзные претензии. Мы разобрались с этим по-мужски - армрестлингом.* Я выиграл. - Мне не до шуток! - отрезала заведующая, однако просветлев лицом. - Ладно, серьёзно: я только повернул вентиль, чтобы умыться, а меня окатило полностью. Удовлетворившись чистосердечием Луки, женщина отпустила его переодеваться. Когда они уже проехали в тишине сотню метров, Степан вдруг с усмешкой спросил: - Армрестлинг? Лука улыбнулся и, не отвлекаясь от дороги, ответил: - Ага, прикольная штука. О, и только не надо меня на слабо провоцировать, у тебя массовое преимущество. Степан примирительно поднял руки: - Я и не спорю. *** Пока Лука переодевался и сушился, Степан удобно залёг на его диван с журнальчиком, которые то и дело мать Шулича забывала после своих визитов. Лука резину старался не тянуть. Скинул одежду в кучу, обтёр волосы полотенцем, оделся и ещё раз протёр волосы другим-сухим полотенцем. Он надеялся справиться максимально быстро, но когда вышел из комнаты, не удивился увиденному лежбищу. Степан давно в шутку грозился переехать жить на его диван. - Я готов. А тебе удобно, я смотрю. Степан лениво поднял на него взгляд и улыбнулся: - Ну, красове́ц. Только зря ты прихорашивался, - Степан демонстративно положил перед собой телефон, - из-за отсутствия воды они всех по домам разогнали и договорились о переносе съёмок. - Отлично, - безрадостно прокомментировал Лука, поняв, что все старания были зря, и без энтузиазма спросил: - Будешь чай или типа того? - С удовольствием, - воодушевлённо согласился Степан и продолжил читать статью. Лука поставил чайник и, вернувшись, остался стоять в дверном проёме. Раньше его раздражала та гармоничность, с которой Степан занимал его диван и на которую он всегда засматривался. Теперь же она лишь настораживала, и он с усмешкой осознал, что не против безвозмездно сдать в аренду так полюбившийся тому лежанчик. Заметив его присутствие, Степан с выражением зачитал: - Иоганнес Брамс так и не сделал Кларе Шуман предложение. На её шутливый вопрос о планах на личную жизнь он написал: "Я мыслю только музыкой и, если так пойдёт дальше, превращусь в аккорд и исчезну в Небесах". Лука не нашёл, что на это сказать, но принял услышанное с задумчивостью. Степан отложил журнал и прищурено посмотрел на него. - Так ты расскажешь, что тебя так угнетает в последнее время? Лука немного съёжился. - Я волнуюсь, - продолжил Степан, - потому что, если у тебя какие-то проблемы, которые ты никак не решишь, это... Отстойно, в общем. - Ты даже не представляешь. Медленно Лука подошёл и сел подле его ног. Устало замял лицо руками, потом сцепил их в замок и поставил на них подбородок. - Ладно, я попробую сказать. Он основательно задумался, подбирая слова. Степан просто ждал. - Я вчера был в церкви. Рассказал священнику всё, что меня беспокоит. И он сказал совсем не то, что я ожидал услышать. Степан спустил ноги на пол, приняв сидячее положение, и доверительно спросил: - А чего ты ждал? - Он благословил меня на то, в чём я исповедался. То есть я так долго считал, что в шаге от непоправимого, корил себя. А он сказал... - Лука нервно затёр глаза пальцами. - Он сказал про искренность и честность, и чтобы я следовал сердцу. - По-моему, дельные советы. Лука резко обернулся, посмотрел в упор и горячо, с укором возразил: - Но меня не так учили. С кухни донёсся призывный щелчок и успокаивающееся бурление кипятка. - Это не важно. Я серьёзно, - Степан уверенно положи руку ему на плечо. - Никто не научит нас жить лучше нас самих. Лука скептично нахмурился, но всё же согласился, чтобы закончить разговор и уйти на кухню. Организовав две кружки и выставив варенье, он вернулся, потому что Степан на кухню так и не пришёл. - Неужели тебе настолько нравится этот диван? Не отвлекаясь от чтения, Степан закинул руку на спинку и ответил: - Ага. Я бы женился на нём. - А чай остывает. - Ну, сейчас, дочитаю статью, интересно очень. Любопытно поёжившись, Лука снова сел на диван. - О чём она? - О газонокосилках. Щас... "Сегодня косилка стала ещё одним из многих технических устройств, говорящих о статусе владельца, причём, возможно, даже больше, чем автомобиль или смартфон. Ведь для того, чтобы выйти на участок с газонокосилкой, нужно как минимум иметь участок и газон". Лука задумчиво отвернулся и кивнул: - Ну, правильно. Степан пристально посмотрел на его профиль и, дождавшись ответного взгляда, с хитрецой спросил: - Твоя проблема как-то связана со мной? Лука растерянно засуетился: - Что? Нет! С чего ты взял? - Просто подумал. - Странные какие-то мысли. - Да уж. Но ты сам сказал про честность и всё такое. Я просто спросил. Так что, я не причём? Или всё-таки?.. Лука отвернулся и задушенно произнёс: - Д-да. Откровенно Степан оказался не готов к положительному ответу, но тем проще ему показалось - уж с собой разобраться он помочь сможет. - И в чём эта проблема? Царапая штанину на колене, Лука торопливо прошептал: - Я не могу...не знаю, как сказать. С лёгким волнением Степан осознал, вот оно. - А что, если я скажу свои предположения, а ты опровергнешь или подтвердишь их? Лука неопределённо передёрнул плечами, что Степан предпочёл принять за согласие. Завозившись, он встал на колени, положил руку Луке на плечо и наклонился совсем близко. - Возможно, ты... Напрягшись всем телом, Лука даже дышать перестал. - Прости, я тоже не могу сказать, - усмехнулся он и до того, как Лука смог вздохнуть, поцеловал его в шею. - О, Боже! - вскрикнул Лука, сильно сжав пальцами колено. Первое прикосновение отозвалось в нём маленьким взрывом. Степан методично и медленно целовал всю предоставленную ему сторону шеи сверху вниз. Потом поднялся к уху, так и не смог ничего сказать и, выпрямившись, отклонил голову Луки. Глаза того были закрыты. Придерживая затылок, Степан провёл рукой по его щеке, отчего Лука вцепился в его запястье, но не отнял руки. Дышал он тяжело, сквозь стиснутые зубы, и его ощутимо потряхивало от нервов. - Эй, всё хорошо, - доверительно заверил Степан. - Вообще-то нет, - упрямо возразил Лука. - Ты думаешь, что Бог тебя накажет? - Я думаю, уже наказывает. Тем, что абсолютно нем. - Знаешь, у меня с Ним никогда не выходило серьёзных разговоров, но я уверен, что нет. - Ты не можешь знать Его волю. Оперев локти на колени, Лука положил лицо на руки. Степан сел, а руку переместил на плечо и устроился на ней подбородком. Задумчиво поиграв пальцами, он тихо заговорил: - Честно, я не часто это делаю, но последние дни я молился за тебя. Просил Его услышать тебя и помочь со всем разобраться. Я не знаю и никогда не узнаю Его волю. Я просто хочу, чтобы ты перестал... Смотреть на то, как ты в ужасе бормочешь, - это слишком. Осознание, что я не могу тебе помочь, убивает меня. И если Господь действительно собирается наказать тебя просто за то, что ты чувствуешь что-то, то я не хочу иметь с Ним никаких дел. Лука не нашёлся комментарием, напряжённо всматриваясь в узоры линолеума. Степан задумчиво потрогал его почти высохшие волосы и отстранился. Сказал: - Нас там чай ждёт. Встать он не успел: Лука резко обернулся и навалился на него, прижав плечами к спинке дивана. Он не отдавал отчёт своим действиям, намереваясь выместить все скопившиеся эмоции. Но когда долго подавляешь их, а они разом прорываются, ты не можешь вообще ничего сделать. Поэтому вместо поцелуя они оба лишь бодались лбами. Степан коснулся его лица и успокаивающе погладил. Затем отстранил немного и обнял. Лука сначала расслабился, почти стёк по его телу, но затем подобрался, обнял плечи Степана и устроился щекой на его плече. Степан скользнул рукой под пиджак, расчерчивая короткими ногтями полосы на спине. Луке было приятно, но вдруг стало нестерпимо смешно, по-доброму и неконтролируемо, из-за чего он отстранился и сел на диван, закрыв лицо руками. Степан отреагировал на это понимающе, продолжая поглаживать его спину через пиджак. Отсмеявшись, Лука тяжело вздохнул, боле менее успокоившись, и облокотился спиной о диван. Степан повторил его положение, не сводя глаз с его профиля. Пару раз Лука глянул в его сторону, и на второй они улыбнулись друг другу. Лука оценил своё эмоциональное состояние на "стабильно" и решил рискнуть. Он немного сместил положение головы в сторону Степана и тот повторил движение. Медленно они встретились и поцеловались совсем коротко. Лука почти сразу же отстранился и посмотрел перед собой. Легко посмеиваясь, Степан скатился на его плечо, подобрав ноги на диван. - Вау, а потолок-то на нас ещё не упал. - Смеёшься надо мной? - недовольно пробурчал Лука. - Нет! Нет... Пошли на кухню? Степан поднялся с дивана и потянул Луку за собой, но тот задержался в комнате, чтобы снять пиджак. Когда он пришёл на кухню, Степан уже сидел на стуле с ногами и с блаженным видом поедал хлебцы с вишнёвым вареньем. - Ты снова не закрыл упаковку как следует, и хлебцы не хрустят, - укоризненно проворчал Степан. - А ты снова обкапался, - парировал Лука и сел напротив, подперев голову кулаком. Степан чертыхнулся и, закусив хлебец, стёр каплю варенья с футболки. Они сидели молча. Попивая со своей кружки, Лука забавлялся, как и всегда, но в этот раз откровенно пялился, не боясь быть замеченным, а Степан методично вылавливал ягоды хлебцами. Заметив пристальное внимание к себе, он замер с хлебцем полным варенья, чтобы задорно подмигнуть. Но при этом он неловко двинул всем корпусом, отчего прозорливая ягодка сорвалась и смачно шлёпнулась на пол, прокатившись по штанам. - Ты поросёнок, - досадно улыбнулся Лука. - Если бы ты перекрыл доступ воздуха в упаковку, они бы не размякли! - обвинительно ответил Степан и поднялся к раковине, чтобы замыть вишнёвые пятна. ____________________________________ *Армрестлинг - спортивная борьба, в которой сидящие друг против друга противники, сцепившись ладонями и упираясь на локти рук, стремятся прижать к столу руку соперника.(с)