Долой новое, даешь старое

      Она попросила Джейсона отвезти её домой.       Она правда не знала, что еще можно сделать. Столько всего случилось, так много людей стояли вокруг и пытались все это осмыслить, и все же, что делать дальше? Решат ли все — люди, ведьмы и вампиры — отправиться в бар и устроить совместную посттравматическую вечеринку? Снова и снова пересказывать вечернее безумие за пивом и «Настоящей кровью»? Может, прозвучит дурацкая шутка или две? «Эй, а как насчет той стены света? Вот ведь мразь!» или «Тоже мне проводник демонической силы! Чувак, мы должны тебе тело!»       Однако они все еще ошивались вокруг, не зная, куда приткнуться, не решаясь покидать группу. Продолжительная агрессия со стороны ведьмы превращает разумных людей в стадо баранов.       Сьюки не была уверена насчет всех остальных, но сейчас она едва ли могла смотреть им в глаза. Особенно в конкретные две пары глаз. Их обладатели поглядывали на неё украдкой, отделившись от основной группы, и тихо перешептывались в своей особой вампирской манере.       Дискомфорт, который она испытывала от этого, становился невыносимым. Хесус усадил Лафайета и Тару в свою машину, порывисто и мрачно прощаясь с остальными, и повез дорогих ему людей в берлогу Ла. Он был очень чувствительным, и его дружба с Марни… Первым делом Хесус позаботился об ожогах Тары и утешил Ла, чтобы позже винить себя в случившемся.       Холли отыскала Сьюки лишь для того, чтобы сжать её ладонь и убедиться, что та не была ранена.       — Её огонь серьезно обжёг тебя? — тихонечко спросила она, закрывая Сьюки от остальных своим телом.       Сьюки прилепила улыбку на свое лицо и покачала головой:       — Было больно всего секунду. Я в порядке. Честно.       К счастью, Холли была одной из тех, кто никогда не давил. Она посмотрела на Сьюки, принимая её ответ, осознавая, что если та соврала, то имела на это право, и кивнула, закрывая тему.       — Тогда увидимся на работе, полагаю. — И она исчезла, побрякивая ключами, спеша домой, собираясь покрепче обнять своих детей.       Потом подошел Джейсон и неуклюже обнял за плечи так, как это делает большинство парней, стараясь успокоить или утешить.       — Ты как, Сок?       Она снова кивнула. Снова улыбнулась.       — Ничего. Просто сильно устала. А ты?       Он тоже кивнул — слишком сильно, чтобы быть убедительным.       — Да, думаю, тоже. Твою ж мать! Да снаружи было убойное шоу! Горящие шары и базуки, и разнообразная хрень. Интересно, если бы вдруг я был помощником шерифа в этом городе, то неужели стоял бы там, как безоружный засранец, и позволил всему этому произойти?       Сьюки поморщилась. Она была слишком вымотана, чтобы думать об огненных шарах, базуках и красочных описаниях Джейсона.       Кожу на её затылке припекало. Два ярко-голубых глаза пристально смотрели на неё. Опять. Она не оборачиваясь чувствовала, как высокий вампир внимательно следит за ней. Или это был тот, что пониже? Господи, она начинала гадать, чей именно пронизывающий взгляд был прикован к ней. Может, они оба, разговаривая друг с другом, смотрят на одну девушку, которую каждый из них видел голой? Оба не моргнув глазом согласились убить себя в обмен на жалкое обещание освободить её.       Она потёрла лоб. Это совсем не то, о чём бы ей хотелось сейчас думать.       — Твоя тачка у входа? — спросила она.       — Да. Хочешь поехать домой?       — Да. Сейчас?       — Поехали.       Она пробурчала прощания и склонила голову, прячась под рукой брата, избегая взглядов окружающих. На улице она притормозила, шарахаясь от барьера, который исчез предположительно час назад. Выглядел он весьма болезненным.       Джейсон сжал её пальцы на своем локте и молча помог пройти несуществующую преграду. В машине они тоже молчали. Мягкие объятия на пороге её дома. Джейсон оставил её, пообещав позвонить днём. Вероятность, что это произойдёт, была не больше двадцати пяти процентов, и Сьюки это понимала.       Она зашла в тёмный дом, поднялась по лестнице. Боковым зрением заметила, что двери в гардеробную — вампирскую берлогу — распахнуты. Должно быть, Эрик забыл закрыть их, когда они уходили на переговоры с ведьмой, закончившиеся бойней на кладбище.       Эта маленькая, невинная оплошность тронула её сердце. Она прикусила нижнюю губу, не позволяя той задрожать. Милый Эрик… Если бы он вернулся с ней после битвы, она бы погрозила ему пальчиком, напоминая, что его секретное укрытие перестанет быть секретным, если он постоянно будет оставлять двери открытыми. Он бы улыбнулся в ответ и извинился. Таким был Милый Эрик. Любящим и почтительным.       Сьюки шагала через ступеньку. Она не хотела смотреть на незапертые двери. Это будоражило память. В голове всплыл его образ на коленях, с печальным взглядом, направленным на неё, в ожидании смертельного приговора от Билла. Ради неё.       Она скинула туфли и сняла джинсы и свитер, оставаясь в хлопковых трусиках и майке, щурясь в темноте. Позволив одежде валяться кучей около кровати, она залезла под одеяла и натянула их до самого носа. На улице было еще слишком тепло, чтобы кутаться так тщательно. Ей было плевать. Она чувствовала себя незащищенной и одинокой. Одеяла были её единственной защитой, тонкой, но какая была. Она зажмурила глаза, желая прогнать беспокойство и отключиться.       Повернувшись на бок, она свернулась в клубок, пытаясь уснуть.       К сожалению, сон — этот неуловимый ублюдок — оставил ее томиться.       Она лежала в кровати и переживала каждую мучительную секунду прошедших суток. Переживала из-за Эрика. Она потеряла лучшего кавалера, который когда-либо у неё был, и не могла ничего с этим поделать. Хуже того — он не просто пропал из её жизни, а вообще перестал существовать. Наивный, невинный человек, который любил её всего две ночи назад, исчез навсегда. Словно умер. Как будто никогда и не существовал.       Она тихонько вздохнула.       Сьюки чувствовала себя глупо, оплакивая его. Он не умер. Он сам сказал, что не изменился. Просто… его стало больше. Но Милый Эрик говорил, что с возвращением памяти всё изменится. И он был прав. Старый Эрик — Настоящий Эрик — едва успел сказать что-то милое, как сам все испортил, добавив холодную и саркастичную реплику.       «Ну, они поставили не на ту лошадь. Жаль».       Так он отмахнулся от жизней её друзей, отворачиваясь и избегая смотреть ей в глаза. Её сердце шептало, что он сказал это, потому что ему было больно; потому что её признание в том, что она любила Билла так же, как и его, ранило, но тем не менее… Возможно, сердце Эрика было немного разбито, но Сьюки знала, чёрт побери, что благополучие её друзей ничего не значило для него. Он бы спокойно позволил им умереть до того, как влюбился в неё, и сейчас, когда был зол на неё.       Она выдохнула. Воздух со свистом прошел через напряжённую грудь — походило на отчаянный скулеж. Может, не стоило быть с ним честной? Может, стоило опустить тот факт, что Билл до сих пор волнует её, и сконцентрироваться на сложной гамме чувств, которые она питала только к Эрику? Или, наконец, попытаться объяснить, что она любила Билла, но уже не была в него влюблена? Он был хорошим человеком. Её первой любовью. Он всегда будет занимать особое место в её сердце. Ей следовало сказать это все Эрику. Если бы она не была такой взвинченной тогда, возможно, сказала бы. Но «пробуждение» Эрика напугало её. Только сейчас она начала понимать, что это напугало и его. А вместо того чтобы пойти и успокоить его, сказав, что он всё ещё нужен ей, она выдала жестокую и неуместную правду.       Не удивительно, что он не побежал к ней в «Богиню Луны», когда упал барьер. Она повела себя с ним как настоящая сука.       Одеяла совсем не помогали успокоиться. В конце концов, они были всего лишь одеялами.       — Чёрт, — пробормотала она в подушку.       — Действительно.       Сьюки вздрогнула.       Некто прохладный проскользнул в её кровать и прижался к спине. Его руки обвились вокруг талии и плеч. Две длинные элегантные руки в черных рукавах обнимали её. Чужой подбородок слегка надавил на её макушку. Его тело идеально обволакивало её.       И, вот так запросто, Эрик Нортман снова был в её постели.       Одиночество Сьюки испарилось. Радость затмила все переживаемые эмоции. Она была настолько яркой и ощутимой, что чуть не вышибла из её груди весь воздух. Её руки автоматически накрыли его запястья, а пальцы пробежались по выступающим венам. Она вытянула ноги, его колени сомкнулись вокруг них, а обнаженные икры плотно прижались к его голеням. Он до сих пор был в брюках. Она лежала в тени его силуэта, а он возвышался над ней подобно горной гряде. Она ощущала себя маленькой и изящной сильнее, чем обычно, чувствуя, как тонкая ткань его одежды тёрлась о её тёплую кожу.       — Эрик, — недоверчиво прошептала она.       Его рука под её шеей напряглась, и он притянул Сьюки к своей груди. Ничего не сказал. Она могла поклясться, что чувствует его неуверенность, хоть и не могла знать наверняка. Возможно, дело было в их странной связи, которая возникла, когда они обменялись кровью. Он не был уверен, что ему были рады. Как бы то ни было, он старался не заморачиваться.       Сьюки вздохнула. Она не знала, что сказать. Этот человек не был её возлюбленным. Да, он был. Нет, не был. Она помнила каждый дюйм его тела, все неровности и шрамы, которые он получил ещё в своей человеческой жизни, хотя и не знала, как именно. Он тоже не знал. Но она знала, что он любил её. Только не знала больше, почему. Он мог всё бросить и сбежать с ней. Теперь он был готов умереть за неё. Еще недавно около неё лежал «чистый лист», теперь же рядом была древняя книга, наполненная мыслями и воспоминаниями толщиной в тысячу лет. Даже кровать словно ощущала это, продавливаясь сильнее.       Она решила позволить ему нарушить молчание. Ей самой было что терять…       Сначала он лежал тихо. Сьюки гадала, собирается ли он вообще говорить. Казалось, что он терзался теми же проблемами, не зная, с чего начать.       Наконец, он нежно прижал её к себе и начал с простого:       — Ты не ранена?       Он почувствовал, как её голова медленно качнулась под его подбородком.       — Нет.       — Тебе было больно?       — Она заключила меня в огненную ловушку. Было больно, но все прошло, когда заклинание разрушилось, — она закусила губу и скользнула языком по ней. — Так вот для чего ты тут? Чтобы оценить мои повреждения?       Он подумал.       — Я здесь потому, что должен.       Её независимость заговорила прежде, чем она смогла ее остановить:       — Нет, не должен. Я в порядке.       — Не ради твоих нужд. Ради моих. Я должен быть здесь.       — Почему?       Он напрягся.       — Потому что двадцати четырех часов вдали от тебя было достаточно. Я не хочу это повторять.       Сьюки натянуто улыбнулась, в глазах защипало от слёз. После их последнего разговора на диване Билла она сбежала, намереваясь спасти своих друзей. Но сердце щемило из-за того, что Эрик не пришёл на дневной сон в своё тайное убежище. Она гадала, где он спал. Был ли он снова закован в цепи? Было ли ему больно?       — Ты сегодня остался у Билла?       — Да.       — В серебре?       — Да.       Это было слишком. Сьюки тут же обмякла, откидываясь назад, — уютно, чисто по-женски. Она представляла его в крови, ослабленного, и не было никого, кто бы успокоил его; представляла, как он страдал в течение тринадцати часов, а рядом не было его девушки полуфеи, чтобы дать ему свою кровь, когда все закончилось. Она взяла его руку, покоящуюся на её плече, и поцеловала ладонь.       — Мне жаль. Теперь ты в порядке?       И без того напряжённый Эрик словно окаменел, когда почувствовал её губы на своей коже. Они не касались его с тех пор, как она разбила его проклятье. Интимность её порыва поразила обоих. Его большой палец погладил её по щеке.       — Да, я в порядке. — И добавил после паузы: — Без тебя больнее.       Она поняла, что он не винил её. Это был простой, но душераздирающий факт. Сьюки собралась и развернулась в его руках. Её решимость пошатнулась, когда она посмотрела в его глаза и увидела Старого Эрика. Древний, мудрый и непробиваемый. В выражении его лица не было ничего от человека, которого она полюбила. Для Милого Эрика она была всем. Что она значила для этого вампира?       Спросить она не могла. Вместо этого она сменила тему:       — Что будет с тобой и Биллом теперь? Вы убили двух людей сегодня. И двух шерифов.       Эрик моргнул.       — Мы зачаровали свидетелей. Мы будем иметь дело с АЛВ*, если и когда они решать действовать против нас.       Сьюки прикрыла глаза. Ей это не понравилось.       — Вы не должны были убивать их, — заговорила она. — Особенно прихвостня Марни. Один он был не опасен.       Руки Эрика сильнее обхватили её тело, затрудняя дыхание.       — Он заслужил того же, что и ведьма, если не больше.       — Ты вырвал его сердце. Что он сделал, не считая попыток защитить её?       — Он был тем, кто приказал Таре застрелить тебя, когда ты пришла за мной. И стал мертвецом с того момента. И он был причастен к твоим страданиям. Никто не может причинить тебе боль и уйти, Сьюки. Я убью каждого, даже если ты будешь настаивать на помиловании.       Когда она открыла свои глаза, они были настолько большими и светлыми, что Эрик мог поклясться: его должны покарать новым уничтожающим заклинанием за его слова. Она была такой мягкой и застенчивой в его руках; такой бессознательно-милой. Потребовались все его силы, чтобы он не забыл, что она установила дистанцию, упомянув имя другого вампира в священном месте, которое они создали вдвоем. Только это останавливало его от того, чтобы покрыть её манящую кожу поцелуями.       Она непроизвольно облизала губы, нанося серьезный удар по его силе воли этим эротичным движением. Она задала простой вопрос:       — Почему ты не пришёл ко мне?       — Я пришёл, — ответил он, посчитав, что она говорила про эту ночь.       Она покачала головой, её глаза излучали неуверенность.       — Нет, ты прошёл через дверь и остановился. Ты стоял настолько далеко от меня, насколько это было возможно, пока мы находились в одном помещении. — Она наклонила голову, упираясь в его грудь. Эрик молча проклинал себя за желания, которые вызывали её невинные действия: успокаивать её и ворковать, и унижаться еще больше, чем он уже успел.       — Сейчас я здесь.       — Я знаю, — она пожала плечами. — Но… Я хотела этого и тогда.       Он опять замолчал. Внутри затрепетала слабая надежда, но она исчезла так же быстро, как появилась.       — Билла ты тоже хочешь?       — О, Эрик!.. — расстроенно пробормотала она. Всё-таки ей не следовало ничего говорить в ту ночь.       Болезненное выражение мелькнуло на его лице прежде, чем он смог подавить его.       — Ну, что? Не так ли?       Не зная, как ещё его успокоить, Сьюки уткнулась лицом в его грудь, её рука чувственно прошлась по его ребрам.       — Пожалуйста, не сердись на меня за то, что я честна. Я бы не хотела скрывать от тебя правду.       — Скрывать, что ты влюблена в другого?       — Я не влюблена в другого! — она раздраженно закричала ему в грудь. — Чего ты хочешь от меня, Эрик? Я всегда буду любить Билла, ясно? Он был у меня первым! Но это не значит, что я снова хочу быть с ним! Ты думаешь, я бы позволила ему залезть в свою кровать и так меня обнимать?! Нет! — Её маленький кулак ударил его в грудь с какой-то детской злобой. — Ты всегда будешь любить Годрика? И Пэм? Вне зависимости от происходящего?       — Это совсем другое.       — Так ты ни с кем из них не спал?       — Мы вампиры, — мрачно оправдывался он. — Это в нашей природе — трахаться.       — Получается, что «да», — вскипела она. — Ты трахал людей, которых любил. И до сих пор любишь. Должна ли я прогнать тебя в порыве ревности? Или я должна принять твое прошлое и твои чувства?       Сьюки ругнулась, когда две предательские слезинки отделились и заскользили по её щеке. Она шмыгнула носом, изо всех сил стараясь не разреветься. Боже, она ненавидела слёзы. Второй раз за ночь она плакала из-за этого человека.       — Я так на тебя зла, — хныкала она. — Ты избегаешь меня и издеваешься надо мной, а потом что? Соглашаешься умереть прямо у меня на глазах только потому, что какая-то стерва говорит, что отпустит меня, если ты убьешь себя? Какого черта? Вы пытаетесь разорвать меня на части?       Горячие злые слёзы растеклись по её лицу, и она отвернулась, уткнувшись в матрас, стыдясь. Челюсти Эрика сжались. Он тоже был зол на неё, но его утешало то, что его страдания имели значение для неё. Правда заключалась в том, что он оставался в стороне, потому что чувствовал себя сосунком. Во-первых, от осознания того, что Сьюки была с ним, и снова, когда она призналась, что все еще любит Билла. Это был перебор. Свалившиеся на него века дезориентировали его. Ему нужно было пространство. Он просто не мог думать, когда она находилась рядом.       И всё же.       Всего после двух ночей в её постели разлука длиной в одиннадцать часов чуть не уничтожила его. Он должен был вернуться. Её гнев и слёзы, её любовь к другому были лучше, чем не иметь возможности обнять её.       Пахло солью. Слёзы Сьюки разрывали ему сердце. Это было невозможно терпеть. Он соединил предплечья за её спиной и крепко прижал её к себе. Уткнулся носом в её волосы, вдыхая их аромат, пытаясь заменить печаль запахом солнечного света. Осторожно покачивал её.       Сьюки сопела прямо в него, прячась под его подбородком, как ребенок. Эрик почувствовал, как ее кулачки плотно сжали ткань его рубашки.       — Ты чуть не умер, — прошептала она.       — Ты тоже.       — Я не собиралась, в отличие от тебя, Эрик.       — Это тебя огорчает?       — Ты знаешь, что да! Я люблю тебя! Как бы я жила дальше, если бы ты умер из-за меня? — Она все же начала реветь. Горячая влага попала на его грудь.       — Не надо, — пробормотал он. — Сьюки, пожалуйста, не плачь.       — И что же мне делать? Позволить тебе обвинять меня, и заботиться обо мне, и…       — Любить тебя, — поправил он.       Сьюки сопела все тяжелее и целовала влажную ткань под своими губами.       — Любить меня, — повторила она. — И держаться подальше от меня, и не сойти с ума?       Её пальцы бессознательно теребили рубашку, поднимая её к груди, оголяя его живот. Эрик стиснул зубы и попытался проигнорировать это.       — Я не хочу держаться от тебя подальше.       Она взглянула на него сквозь намокшие от слёз ресницы.       — Ты говоришь, что не изменился, но Другой Эрик бежал бы прямо ко мне.       Проклятье, она никогда не играла честно! Собственные пальцы Эрика легко перемещались по полоске кожи между её майкой и трусиками. Она прижималась сильнее к нему, поощряя его.       — Он более храбрый вампир, чем я.       Пальцы Эрика на обнажённых бёдрах заставляли её собственные отвечать. Они скользили по его груди, переходили на живот, очерчивали его точеные мышцы.       — Я боюсь, — шепотом призналась она. — Господи, мне так страшно, Эрик! Что, если мы больше не подходим друг другу? Что, если я удержу тебя… но разрушу нас?       Он не выдержал. Он позволил своей руке скользнуть вверх по её спине, многозначительно поглаживая по лопаткам, слегка задевая большими пальцами основание груди. Прохладная ласка заставила её задыхаться и извиваться в его руках. Он наклонился, слегка коснулся своими губами её дрожащих.       — Я не позволю, — сердито говорил он, — тебе уйти, не попробовав. Моя Сьюки была смелее. Она кормила меня, трахала меня и сражалась со мной. Пыталась спасти меня от шабаша ведьм и рисковала собой, чтобы остановить меня. — Он пристально посмотрел на неё, когда, наконец, осмелился положить ладонь на её грудь. — Ты собираешься прятаться за Биллом и своими мёртвыми отношениями, отворачиваясь от нового, неопределенного будущего со мной?       Веки Сьюки дрогнули. Её руки сжали его рубашку с внутренней стороны и с силой натянули; она напряглась и выгнулась в его руках.       — Нет.       Ласки стали интенсивнее, и она начала задыхаться.       — Повтори, маленькая трусишка. Что?       Она сильно дёрнула его рубашку, теребя второй рукой ширинку.       — Нет, — повторила громче. — Я не буду прятаться.       Громкий треск, и её майка исчезла. Сьюки едва успела это заметить. Она стянула рубашку Эрика через голову, целуя его бледную кожу, переходя обеими руками к молнии на брюках. Эрик выгнул бедра ей навстречу, упрощая доступ, с удовольствием наблюдая за её манипуляциями с его одеждой.       — Ты моя.       Она спустила джинсы на его бёдра, втайне наслаждаясь тем, что он не носил нижнего белья. Его член освободился от тесной ткани — большой, твердый и жаждущий. Сьюки обхватила его ладонью и сжала. Другой Эрик, может, и был душкой, но он любил пожестче. Этот Эрик ни чем не отличался. Он шипел, она наблюдала за появившимися клыками через его приоткрытый рот.       — Мы вместе, — перефразировала она.       Она ласкала его медленно, по всей длине. Его бёдра двигались ей навстречу, сталкиваясь с её пальцами. Он наклонился и с невероятной скоростью полностью избавился от брюк, прежде чем заняться ей. Его пальцы проникли под её трусики, скользя по её складкам, лаская её с особой нежностью. Сьюки тихо застонала. Он отлично знал, как следует прикасаться к ней.       — Скажи мне, — нежно приказал он, двигая пальцами в ее мягкой влаге, заставляя её дрожать и извиваться в попытке контролировать его действия. — Я все еще твоё чудо?       — Да, — ответила, затаив дыхание, борясь между желанием сжать бёдра, мешая ему дразнить себя, и шире их развести, позволяя ему делать все, что захочется.       — А ты все еще моя фея Сьюки? Моя абсурдно идеальная партнерша?       — О Боже… — она постанывала, пытаясь думать в преддверии оргазма. Её руки сильнее сжали его член, словно бы это спасло её от неминуемого падения на кровать. — Да, — ответила. — Я надеюсь.       Еще один мягко разорванный шов. Её трусики присоединились к майке. Она двигалась в унисон с Эриком, одинаково даруя и получая наслаждение.       — Моя фея всегда целовала меня, когда так трогала.       Сьюки наклонилась вперед, прижимаясь к его губам своими. С учетом происходящего, её поцелуй был слишком робким. Её губы двигались аккуратно, нежно, едва касаясь его клыков, когда он приоткрыл рот. Они знали друг друга достаточно близко, и, тем не менее, в некотором смысле, это был их первый поцелуй. На этот раз оба этого хотели, оба полностью себя осознавали, оба были влюблены.       Она ласкала его руками как дьявол, а целовала как ангел. Эрик закрыл глаза, и его пальцы замерли, прежде чем погрузиться в горячее влажное лоно, жаждущее его. Она простонала в его губы. Это был умопомрачительный звук. Медленно он проникал ими в одном ритме с её сжатым кулаком.       — Черт, я скучал, — прохрипел он ей в губы. — Вчера. Ночью, когда не смог добраться до тебя. Мне чертовски тебя не хватало, и это почти свело меня с ума.       Свободной рукой он провел вниз по её телу и снова вверх, наслаждаясь её золотистой кожей, открыто проверяя её целостность.       — Ты уверена, что не пострадала? Ожог? Пулевое ранение?       Она закивала напротив его губ.       — Я в порядке, — заверила, убирая одну руку от паха и настойчиво притягивая его для поцелуя. — Я тоже скучала. Ненавижу эту кровать без тебя.       Он одобрительно зарычал и вовлёк её в новый глубокий поцелуй. Её губы были в точности как в его амнезийных воспоминаниях: мягкие, голодные и самые сладкие из всего, что он когда-либо пробовал. Его рассудок приятно поплыл, когда она закинула свою ногу на его бедро, а её губы оказались около его уха.       — Я могу тебя покормить? — шёпотом спросила она. — Пожалуйста? Мне следовало это сделать сразу, как только солнце закатилось за горизонт, но… — она сглотнула и поцеловала его в щёку. — Меня огорчает, что ты был в серебре без меня. Ты мог прийти сюда. Я бы тебе почитала или сделала что-нибудь другое, чтобы отвлечь тебя.       Эрик агрессивно зарычал, схватил её за запястье и убрал руку, сжимавшую его член. Её размышления вызывали нежность и грубость одновременно. Она осыпала его чувственными, но все еще невинными ласками, давая понять, насколько желала его, и он смог осознать всю суть её предложения. Это смягчило его. Это его взбесило.       — Так мило, — промурлыкал он, ловко работая пальцами, погружаясь в неё, заставляя её задыхаться. — Ты накормишь меня. Ты будешь отдаваться мне каждую ночь, — пообещал он, заставляя Сьюки закатить глаза. — И… будешь лежать рядом со мной днем, целовать меня и читать мне до самой моей смерти.       Её нога плотнее прижалась к его бедру, сплетая их тела, не оставляя пространства для рук. Эрик немного изменил положение, упираясь своей эрекцией в её складки.       — Горячая влажная маленькая принцесса фей, — грубо оценил он. Сьюки улыбнулась и закусила губу от нетерпения.       — Большой плохой вампирский шериф.       Вожделение быстро вытеснило вспыхнувшее ненадолго озорство.       — Достаточно ли ты отважна, чтобы любить меня, Сьюки? Настоящего меня?       В её глазах зародилась борьба. Стараясь не моргать, она протиснула руку между их телами и ввела его в себя на пару дюймов. Инстинкт взял своё, и он полностью погрузился в неё, сжимая бедра, глухо рыкнув, когда её тепло окутало его.       Сьюки ахнула, сжимая его бицепс, бормоча его имя, привыкая к тому, как он растягивал её. Эрик удовлетворенно зарычал и мгновенно их перевернул. Они уже сидели на кровати: Эрик — на корточках, а Сьюки — у него на коленях, обхватив его бедрами. На миг Эрик задался вопросом: не был ли он все еще зомбированным рабом, потому что он нежно обнимал женщину и двигался в ней так, словно подчинялся чему-то сильнее его самого.       Сьюки обвила руки вокруг его шеи, удерживая изо всех сил, словно это не был мужчина, которого она поклялась ненавидеть до конца своих дней.       Как ни странно, это был не тот мужчина.       Милый Эрик смотрел на неё. Широко раскрытыми глазами и благоговейно. Он наклонился к ней, задевая губами её губы, безмолвно умоляя — ради всего святого — поцеловать его снова. Он нуждался в её инициативе. Его надломленная гордость умоляла её пойти ему на встречу.       Своим мысленным взором она снова увидела его на коленях, на расстоянии выстрела от настоящей смерти.       Её мышцы с силой сжались вокруг него, пока она, обхватив его щёки руками, отчаянно и похотливо целовала его.       — Мой Эрик, — шептала прямо в губы. — Прекрасный, чудесный Эрик.       Он застонал, ощущая, как беспощадно сдавливают его член. Оживился, сильнее сжимая ее бедра руками и направляя её вперед и назад.       — Да, — искренне согласился он. — Твой. Сделай меня своим, Сьюки.       Его глаза убивали её: огромные, голубые и откровенно без ума от неё. Она приникла ближе к нему, поцеловав его между ними, прежде чем оставить нежный поцелуй на каждом веке — только тогда он закрыл их и спас её. Эрик склонил голову, спокойно принимая её невидимое клеймо. Его руки снова сжались на её бёдрах, и Сьюки вскрикнула от неожиданности, когда обнаружила себя прижатой к матрасу его прохладным телом, продолжавшим ритмично двигаться между её разведенных ног. Он не был единственным заклейменным сегодня.       — Я был настолько уверен, — иронизировал он, наклоняясь все ближе, пока локти не уперлись в матрас по обеим сторонам от её головы, а пальцы не утонули в её светлых волосах, — так уверен… что мои воспоминания о том, как мы занимались любовью, были ложью. Ты не могла быть настолько хороша, Сьюки. Никто не мог.       Это было правдой. Эрик был не в состоянии думать, когда его память восстановилась. Обнаженное тело Сьюки обжигало рассудок. Он не мог думать о ней. Как она двигалась, как стонала, как она трогала его, снова и снова заставляя погружаться в безумие. Он не верил в то, что его воспоминания были правдой. Ни одна женщина не могла обладать такой магией. Даже если бы могла, Сьюки Стакхаус не стала бы делиться ей с ним. Она едва могла заставить себя взглянуть на него. Забыть нахрен, это глупо.       Сьюки затрясло. Её казалось, что приближающийся оргазм разобьет все окна в трех ближайших округах. Она приподнялась, касаясь ямочки на подбородке, не будучи до конца уверенной, что поняла его.       — Ты разочарован?       Его глаза недоверчиво округлились, а челюсти сомкнулись в гневе, прежде чем он снова смягчился. Она не могла сказать это всерьез. Могла ли она ощутить, как полностью завладела им? Для Эрика это было настолько чертовски очевидно, что становилось неловко.       — Нет, любимая, — промурлыкал он. — Я поражен.       Сьюки выгнулась, её мышцы напряглись, а тело словно отправилось в свободное падение.       — Эрик!       Эрик зачарованно смотрел на оргазм феи в его руках. Её руки и ноги заключили его в объятия, её голос превратился в чистый секс, когда она стонала для него. Вокруг его члена вспыхнул внутренний свет, и миллионы солнечных лучей просветили каждый дюйм. Он замер над ней и зарычал, мощно кончая и изливаясь глубоко в неё.       — Черт! Сьюки!       Инстинкт возобладал над ним и заставил прильнуть к её горлу. Его клыки погрузились в её неотразимую кожу, её кровь потекла в рот, обволакивая его тело, словно он никогда не желал другой.       Сьюки закричала от усилившегося в десятки раз оргазма. Это было впервые. Никогда раньше он не закручивался в немыслимом экстазе из-за укуса вампира. Её руки и ноги намертво сцепились вокруг Эрика, не позволяя ему отстраниться, пока её тело переживало свой первый сверхъестественный пик.       — О Боже! — застонала она, утыкаясь в его голову, порывисто, с нажимом, целуя его волосы. Руки Эрика сжимали её локоны в кулаках, удерживая её тело вплотную к своему. Его губы мягко касались кожи вокруг точечных укусов, кроваво целуя, пока он пил её. Светлое и прекрасное наполняло его, включая истинную глубочайшую любовь, которую Сьюки питала к нему. Он ощутил, как она укрыла её, подобно огоньку свечи, глубоко в своем сердце, решив сохранить её сильной и здоровой, независимо от того, сколько дерьма мир решит бросить в неё. Он утробно зарычал в её горло, мурлыча для неё, пытаясь донести, как он — черт его дери — счастлив, что она приняла его.       Медленно Сьюки начала возвращаться на землю. Её тяжелое дыхание переходило в хриплые вдохи. Её потряхивания перешли в мелкий тремор. Её руки расслабились, и она позволила своим пальцам зарыться в его мягкие волосы и нежно погладить его. Эрик все еще пребывал в трансе и, даже достигнув кульминации, продолжал пить её, наслаждаясь её вкусом и благосклонностью.       Сьюки гортанно урчала.       — Не переусердствуй, — хрипло прошептала она. Эрик осторожно вынул клыки и стал медленно слизывать кровь вокруг.       — Ты делаешь это затруднительным, — ответил он между глотками.       Сьюки позволила своим рукам скользить ниже, исследуя знакомые изгибы его широких плеч и далее, вплоть до его талии, занимая себя приятным, ожидая, пока он закончит.       — Ты такой открытый, — заметила она, стыдливо улыбаясь во впадинку на его шее.       Он уколол свой палец клыком, чтобы залечить укус на её шее своей кровью.       — Только для Сьюки, — сказал он, приподнимаясь, чтобы смотреть прямо на неё.       Её улыбка засияла от его слов. Она глубже погрузилась под него, потянула его на себя, намекая, что желает ощутить больше его веса. Он проигнорировал её, побоявшись раздавить, и начал подниматься так, чтобы лечь рядом.       — Нет, — мило захныкала она, крепче сжимая его. Он остановился и посмотрел на неё сверху вниз.       — Мне нужно подвинуться.       — Нет, — повторила, качая головой. — Могу я просто… поносить тебя некоторое время?       Эрик усмехнулся, сверкнув человеческими зубами, прежде чем снова опуститься.       — Носи меня, — повторил он её слова. — Если хочешь.       — Хочу, — сказала она, принимая более удобное положение.       Эрик последовал её примеру, опускаясь до тех пор, пока лицо не оказалось на подушке рядом с ней. Её волосы щекотали ему нос и потрясающе пахли. Он вдохнул. Сьюки улыбнулась в чисто человеческой манере.       — Эй, Эрик?       — М?       — Никогда больше не предлагай умереть за меня. Ты меня понял?       — Прости, любимая. Не обсуждается.       Она укоризненно пнула его между ребер, очаровательно фыркая.       — Я серьезно. Попытаешься снова, и я сама воткну тебе кол в сердце.       — Уже угрожаешь мне оружием. Мне нравится эта мстительная жилка.       Она нежно шлёпнула его по затылку.       — Просто заткнись и пообещай.       Он усмехнулся и прижал её к себе. Эти отношения уже обещали быть интересными.       — Никогда. Теперь ты заткнись.       Он украл у неё поцелуй и победил.