Only on the snow

      Когда твоя жизнь в карете прошлого катится в пропасть и тебя буквально разрывает на две части, и ты уже не надеешься ни на что, в этот момент вдруг все резко меняется, потому что приходит Она. Та, ради которой живешь.       Примерно в таком положении оказался бедняга Тедди, только что героически спасший свою возлюбленную. Она ничего не говорила, лишь разжигала огонь на снегу. Знала ли она о том, что другой огонь уже давно горел в сердце воскового правителя?       Сакаджавея сидела на снегу, сосредоточенно склеивая своего спасителя. Подняв глаза, она посмотрела в глаза Тедди. Взгляд ее был полон нежности и благодарности. Не было необходимости что-либо говорить – все читалось в ее глазах.       Тедди прекрасно отдавал себе отчет, что в данный момент он не мог произвести хорошего впечатления на женщину, потому что был в неподходящем состоянии. Он просто лежал на снегу и не чувствовал своих ног.       - Как пьяница, - подумал с отвращением Тедди. – Лучше бы она никогда не видела меня таким.       Но, казалось, его добрая фея-индеанка даже не обращала на это внимание. Она была занята реставрационной работой. Возникла серьезная проблема, которую нужно было решать: с помощью огня соединить две части воскового тела так, чтобы не сжечь костюм Тедди. Эта мысль первой пришла в голову Тедди, и он покраснел: другого выхода, как временно снять костюм, не было. Конечно, можно было бы остаться лежать на снегу, но тогда бы он на рассвете растаял и тем самым подвел своих друзей. Как человек чести и долга, Тедди не мог себе этого позволить. С тяжелым вздохом, восковой президент позволил Сакаджавее снять с себя костюм.       Она сделала это так нежно, как только могла, аккуратно расстегнув пуговицы на мундире и ремень. Ее мягкая, будто шелковая рука нечаянно коснулась его восковой, но все же чувствительной кожи – Тедди почувствовал, как по ней побежали мурашки.       Освободив пострадавшего (если быть точнее, обе его части) от одежды, Сакаджавия невольно отвела взгляд: восковой президент был на редкость реалистичен. В каком-то смысле он выглядел, как статуя греческого бога Аполлона, но статуя более грубая и массивная. Возможно, что скульптор, создавший Тедди, был знатоком античного искусства и выполнил свое произведение в лучших традициях римской скульптуры.       Тедди жутко стеснялся, но был не в силах что-либо сделать. Ему ничего не оставалось, как снять с руки перчатку и закрыть ею свое восковое достоинство.       Юная, нежная Сакаджавея оказалась непревзойденным реставратором. Растопив воск на поперечных сечениях, она аккуратно соединила их и начала ювелирную работу по сглаживанию контура их крепления, дабы не нарушить реалистичную картину.       - Вы чувствуете свою нижнюю часть? – заботливо спрашивала Сакаджавея.       И пока Тедди отвечал «Нет», она продолжала свою работу.       - Вы чувствуете боль? - спросила она, проводя каким-то горячим предметом линию вдоль пояса.       - Пустяки, - отмахнулся Тедди. – На войне и не такое случалось. Раны, переломы, контузия. Бывало, что лежишь и пошевелиться не можешь.       Тедди в подробностях рассказывал ей о «своих» экспедициях и приключениях, в которых никогда не участвовал, а она внимательно слушала, не прекращая свою работу.       « - Она медленно и нежно убивает меня своими прикосновениями…» - Тедди вспомнил примерный текст песни, которую слышал несколько лет назад по радио, которое слушали старые сторожа.       Тедди пытался успокоить возлюбленную, но на самом деле, он успокаивал себя. Было из-за чего нервничать. После окончательного соединения обеих частей тела, президент пришел в себя и почувствовал накрывающую его волну жизни. Странное чувство, когда лежишь на снегу, в сугробе, а сам горишь. И не потому, что тебя обработали горящей головней. А совсем по другой причине.       « - Поверить не могу, - подумал Тедди. – Я хотел ее пятьдесят четыре года, а сейчас она так близко…»       Только одна мысль о близости привела воскового президента в замешательство. Он покраснел, чувствуя, что не может больше сдерживаться.       - Сакаджавея, я… - начал было Тедди, но опять не смог договорить и закашлялся.       - Вам холодно? – участливо спросила Сакаджавея. Но, коснувшись рукой его лица, тут же ее убрала. – У Вас температура, Вы сейчас растаете.       Нет, это была не температура. Тедди почувствовал, как нечто волшебное, похожее на кровь в венах, начинает приливать к нижней части тела, а снятая с руки перчатка – съезжать на только что заклеенный живот…       Что тут было сказать? Он поднимался каждый раз, когда Тедди видел ее, что заставляло «храброго всадника» испытывать неловкость. Да, он был восковой скульптурой. Но он был живой восковой скульптурой, способной на любые ощущения. Пластина Акменра обладала чудовищной силой. И ни для кого не было секретом, что как только пластина появилась в музее, эти вещи начали происходить с каждым экспонатом мужского пола, независимо от материала, из которого тот был сделан.       Тедди знал об этом и страшно жалел о происходящем. Она не должна была видеть этого до их музейного бракосочетания. Он знал об этом, и не мог ничего с этим поделать. Даже только что испытанная боль в поперечном сечении была не так сильна, как внезапно нахлынувшее желание. Он просто лежал в снегу, неподвижный и сгорающий от стыда в присутствии молодой женщины из полиуретана.       Сакаджавия обеспокоенно взглянула на Тедди, но потом улыбнулась. Возможно, она все понимала, поскольку когда-то была женой и матерью? Возможно, она помнила об этом, хотя и не являлась в действительности исторической фигурой? Возможно, магическая сила пластины заставляла ее испытывать эти чувства – мы никогда об этом не узнаем, потому что физически не можем понять то, что чувствует в таких случаях женщина.       Тем не менее, она любила Тедди. По крайней мере, Тедди хотел так думать.       Он тоже прекрасно знал, что ничего из себя не представляет. Он всего лишь восковая копия великого Теодора, и ему не принадлежит ни одной заслуги последнего. Но безумно горько осознавать, что проживаешь чужую жизнь и ничего из себя не представляешь, лишь играя роль, которая диктует свои правила. Так может быть, пора отставить на время все эти идиотские правила и стать самим собой, хотя бы на эту ночь?       - Не пугайтесь, дорогая, - Тедди старался быть как можно более спокойным, хотя это было трудно. – Я в абсолютном порядке. Вы вернули меня к жизни, а это лишь одно из ее естественных проявлений.       Тихая и прекрасная Сакаджавея наклонилась к Тедди и нежно поцеловала его в щеку. Преисполненный волнения, Тедди решительно ответил ей, но уже в губы. О небо, как же они были мягки и прекрасны!       Не в силах себя сдерживать, восковой президент попытался подняться, но возлюбленная остановила его:       - Пояс…еще не застыл…       Оставаясь в горизонтальном положении, Тедди обнял прекрасную индеанку за плечи и продолжил страстно целовать ее алые, как цветки мака, губы, изящные ушки и гладкие, немного выступающие ключицы... Она смеялась, наверно потому, что усы мнимого президента щекотали ее. Казалось, ее кожа сделана не из полиуретана, а из шелка или кожуры персика. Косы ее расплелись, и черный поток волос рассыпался по плечам.       Тедди уже сходил с ума от желания и был на грани «триумфа». О нет, сейчас не время для этого. Тедди смутно понимал, что его юная леди совсем не готова. Но было уже слишком поздно что-либо менять.       Сакаджавея как будто читала его мысли и понимала все, что он не мог ей сказать в силу своей воспитанности. Ее мягкие, теплые губы и нежные руки коснулись восковой груди мнимого президента, а длинные и немного жесткие волосы индеанки скользнули на живот, мягко щекоча его.       - Я сейчас растаю, - улыбнулся он.       Ее губы были как огонь, а поцелуи – слаще сахара. Несмотря на то, что Сакаджавея была сделана из полиуретана, она была настоящей женщиной – мягкой, заботливой, и полностью преданной мужчине, который любит ее. Она ничего не говорила, но молча продолжала свое дело, полное невыразимой любви и благодарности и, казалось, была готова сделать все, чего так страстно желает ее повелитель. Она еще раз посмотрела на Тедди, но уже с какой-то озорной искрой в глазах, а затем… резко скользнула вниз. Голова ее оказалась на уровне бедер Тедди.       Еще мгновение – и нежные алые губы объяли изнывающий от одиночества и жаждущий женской ласки восковой орган мнимого президента. Она взяла его достаточно глубоко, а влажный и теплый язык индеанки прошелся по нему спиралеобразными движениями. Сильные руки Тедди крепко сжимали гибкие кисти индеанки, но вскоре его хватка начала становиться все слабее. А движения ее языка – все интенсивнее.       Это была вершина наслаждения. В следующую секунду струя горячего белого воска выплеснулась в маленький ротик прекрасной Сакаджавии. Они оба чувствовали пульсацию; их дыхание и сердцебиение слилось в одно целое. Тедди чувствовал, как колотится сердце его возлюбленной – быстро и неровно, а также он чувствовал, как поднимается и становится упругой ее небольшая, но чувственная грудь.       Наконец, стон облегчения вырвался из груди президента. Сакаджавея разжала губы и подняла голову. Смешанные чувства завладели разумом Тедди: неземное наслаждение с одной стороны и ужасное смущение с другой. Тедди не был таким эгоистом, как многие мужчины, он понимал, что это некрасиво с его стороны – получить удовольствие одному. Сакаджавея не достигла оргазма, стремясь только удовлетворить своего возлюбленного.       Но все неприятные мысли вмиг улетучились, когда добрая фея-индеанка посмотрела на Тедди и улыбнулась. Ее губы были белыми из-за восковой спермы, а ее глаза светились нежностью.       - Спасибо, - с улыбкой сказал Тедди и нежно обнял свою возлюбленную за хрупкие плечи, приподняв ее к своему лицу и крепко целуя ее.       - Скоро рассвет, мы должны вернуться… - тихо напомнила Сакаджавея.       Тедди подал возлюбленной носовой платок, чтобы она стерла воск со своих алых губ, и начал потихоньку застегивать костюм. Сакаджавея помогла ему встать, поскольку… из-за травмы Тедди на некоторое время потерял равновесие.

***

      В музей они вернулись уже вместе, их глаза светились от радости, а друзья поздравили влюбленных и пожелали им тихого музейного счастья.