Три встречи, три Рей-чан

Они встречаются случайно. В таком месте, где Миюки предпочел бы не встретить никого из своих знакомых. Будь его воля, он бы и сам тут не находился, но чертова зубная боль не дает спать уже вторые сутки. Рей сидит на светло-голубой кушетке, едва заметно покачиваясь, и выглядит такой уязвимой, какой Миюки не видел ее, наверное, никогда. В больничном коридоре не так много народу, пахнет средствами для дезинфекции, раздается из-за дверей натужный рев бормашины, от которого по телу раскатывается неприятная дрожь. Миюки подходит ближе и присаживается рядом, удивляясь, что Рей продолжает его не замечать. — Рей-чан, — зовет он тихо, и ее имя слетает с языка легко и привычно, так, будто Миюки произносил его все это время, про себя, украдкой, чтобы не забыть. Рей вздрагивает и поднимает взгляд. — Миюки-кун. — Не лучшее место для встречи старых друзей? — хмыкает он. Хотя, по правде, никакие они не друзья. Рей его бывший учитель, наставник, помощник тренера, а Миюки... А что Миюки? Миюки когда-то был безнадежно влюблен. Рей устало улыбается и кивает — видно, ей не очень хочется говорить. Миюки и самому с трудом дается каждое слово, кроме разве что имени — Рей-чан. — Вы, наверное, ужасно боитесь стоматологов, я угадал? — тянет он. — Нет, просто болит очень. Рей кладет ладонь себе на щеку, морщится, и Миюки повторяет ее движения один в один. Его собственная боль словно умножается вдвое, хотя еще недавно казалось, что хуже просто некуда. Более неудачного момента придумать сложно — обстоятельства все же странная штука. — Все пройдет, — говорит он зачем-то, и Рей улыбается в ответ одними глазами. В ядовито-желтом свете больничных ламп, с красными пятнами на щеках, вылезшими из заколки волосами, Рей кажется мягкой и беззащитной. Но Миюки прекрасно знает, насколько это обманчиво. Не поддаваться, говорит он сам себе, но ничего не может поделать. Рей с несвойственной ей слабостью одним своим видом нажимает на незримые болевые точки. И это даже хуже, чем проклятый зуб, хуже всего. Это заставляет Миюки вновь наступать в практически пересохшую лужу подростковой влюбленности. Он увязает в ней ногами и разглядывает Рей исподтишка. Все такая же, как и два года назад, будто время в какой-то момент застыло. Миюки помнит только два «состояния» Такашимы Рей. То, какой он увидел ее при первой встрече: короткая юбка, смешное каре, как у старшеклассницы, торопливая эмоциональная речь. И то, какой она была во время его учебы в Сейдо: строгая и сдержанная, в белой без единого залома блузке, с убранными волосами. Миюки всегда думал, что внутри второй Рей живет первая, он поддевал ее, шутил, словно понятие субординации между ними не существовало. И моменты, когда Рей на это велась, были бесценны, хоть и редки. Но слабую Рей Миюки не видел никогда. Эта ее сторона стала для него почти открытием, несвоевременным и ярким. Он бы мог предложить ей воды, подбодрить, проводить до дома... Дверь открывается, и медсестра приглашает Рей зайти. Напоследок она бросает короткое: — Миюки-кун, выздоравливай. — И вы тоже, — улыбается он. После приема Миюки выходит в коридор, но не находит там никого. Должно быть, Рей давно ушла, глупо было надеяться. Он сбегает по лестнице, кусая застывшие от анестезии губы и ничего не чувствуя. Это забавно — наверное, он может искусать их до крови, но даже не понять. Оглядев холл и очередь в регистратуру, Миюки выскакивает наружу. Сегодня ясно, и солнце раскаляет воздух так, что тот становится плотным, почти осязаемым. Пока анестезия не прошла, нужно забежать в аптеку и супермаркет. Колокольчики издевательски звенят у него над головой, и Миюки застывает в проходе. — Второй раз за день, Рей-чан. Наверное, это судьба. Рей криво улыбается и поправляет очки. Методично укладывает купюры в кошелек, берет пакет с лекарствами. — Может, тебя до дому подвезти? — предлагает она неразборчиво. — Далеко живешь отсюда? Миюки отсчитывает монетки за лекарства, стараясь ничем не выдать, как ему хочется ответить «да», но «было бы неплохо» все равно вырывается слишком быстро. Машина у Рей все та же: старенький черный седан, с болтающимся брелоком в виде бейсбольного меча под зеркалом заднего вида. В салоне пахнет цитрусом и городской пылью. Рей ведет уверенно, сосредоточенно глядя перед собой. Они болтают, но разговор получается невнятным и бессмысленным. Оба глотают звуки и окончания, и Миюки смеется над этим, получая от Рей серьезный тяжелый взгляд. Миюки думает, что сейчас может осмелеть, пригласить Рей к себе на чашечку кофе, но им обоим нельзя пить еще два часа. Он считает повороты до своего дома, проулки, минуты. И, когда машина наконец останавливается у подъезда, ему хочется проехать весь этот путь еще раз или два. — Рад был вас видеть, Рей-чан, — говорит он прежде, чем захлопнуть за собой дверь. — Пришел бы как-нибудь в гости, — отвечает она, имея в виду, конечно же, Сейдо. — Как-нибудь, обязательно. *** Весь вечер Миюки мучается после отхода анестезии, боль такая острая и пронизывающая, будто его всего жарят на сковородке. Он ворочается в постели, сбивая под ногами одеяло и простынь, и даже о Рей ему уже не думается. Зато думается на следующий день и после всю неделю. Эта «третья» Рей-чан никак не идет у него из головы. Он оглядывается по сторонам в кафе, магазине, на станции, надеясь, что случайность снова окажется к нему благосклонна, но у нее, похоже, свои планы, желания Миюки в которых не имеют значения. В команде у них сейчас каникулы, тренировки возобновятся только через неделю, и Миюки слоняется по городу, но Токио все же слишком огромен для незапланированных встреч. Так что в итоге он сдается и садится на электричку до Сейдо. Он не знает, что скажет, когда придет, как его встретят. Те, кого он помнит первогодками теперь третьегодки, серьезные семпаи, и от одной этой мысли ему становится смешно. Добравшись до места он признает: Сейдо не изменилось тоже, как и в случае с Рей время здесь будто остановилось давно. Каждый год уходят одни, приходят другие, но Сейдо остается незыблемой константой. По зеленеющей территории тянутся вытоптанные сотнями ног тропинки, вырастают корпуса общаги, словно сложенные из картона. Миюки проваливается во временную дыру, и его не покидает ощущение, что нужно спешить на тренировку, пока Катаока не заметил отсутствия. Он долго решает, куда сначала пойти, но когда слышит доносящиеся с поля крики, ноги сами несут его в ту сторону. Сквозь мелкую решетку забора картинка кажется ему до обидного чужой. Это не его поле, не его школа, не его игра. Он не узнает питчера на горке, и это так дико. Не верится, что там не Фуруя и не Савамура, а кто-то другой. Кетчера за щитками и масками он не узнает тоже. Да и какая разница кто там? Главное, что не он сам. Миюки заходит внутрь и идет вдоль забора, ловя на себе любопытные взгляды. — Миюки-семпай! — первым окликает его Юи с битой в руках. И мяч из автомата чуть не врезается ему в плечо. Теперь в сторону Миюки не смотрит только ленивый. Он улыбается и машет рукой — всем и в сущности никому. Катаока прикрикивает, чтобы не отвлекались, и смотрит на Миюки хмуро, но беззлобно. — Тренировку мне хочешь сорвать? — спрашивает он. Миюки пожимает плечами. — Извините, просто хотел вас всех увидеть. Катаока сдержанно улыбается — никто бы не заметил, но Миюки замечает. — Как твои дела? Все еще играешь за Львов? — Ага, все еще за них. Как у вас? Кто кетчер? Миюки сыпет вопросами, потому что говорить о себе ему совсем не хочется. — Вот-вот начнутся отборочные, думаю, у нас есть шансы попасть на Кошиен снова. А Окумуру ты что, не узнал? Миюки щурится на солнце, присматриваясь лучше. Окумура, значит, ну, конечно, кто еще. Наверное, сейчас он даже лучше Миюки в свое время, хотя вряд ли. Он усмехается, глядя, как тот заказывает у нового питчера чендж-ап, а тот летит прямо в землю. — Миюки-кун? Рей появляется из тени дагаута, прикрывая голову от солнца тетрадью с записями, и Миюки замирает, пялясь на нее в упор. Из-под коротких задравшихся рукавов рубашки виднеются загорелые руки, она опускает их и уверенно шагает навстречу. — Рей-чан, как ваше здоровье? — Спасибо, лучше. — И мне лучше. Миюки старается не думать о том, что Катаока сейчас наблюдает за ними сквозь плотные черные линзы очков. Получается на удивление легко, потому что Рей смотрит на него, а он на нее, и кажется, что вокруг них нет вообще никого. Миюки так кажется, но Рей, конечно же, нет. — Наверное, хочешь выйти на поле? — спрашивает она, глядя внимательно и цепко. — Я только поздороваться зашел. Сказать, что пришел просто увидеть ее, устав надеяться встретить случайно, он не может. — А не хочешь помочь мне кое с чем? — вдруг выдыхает Рей. «Да», «конечно», «с радостью», «что угодно» — вариантов ответов много, но Миюки останавливается на небрежном: — Почему бы и нет. Он удаляется за ней с поля, напоследок оглядывая всех еще раз. Окумура встает на ноги, поднимает маску и кивает ему. В этом кивке Миюки видит много разного: и «спасибо», и «я многому научился», и «теперь не хуже вас». А может, Миюки просто кажется. — Не ожидала, что ты придешь, — говорит Рей, когда они приближаются к корпусам. — Я и сам не ожидал. Кто-нибудь из наших заходит? Под «нашими» Миюки подразумевает всех, с кем играл когда-либо. Два года до, год после и год самого Миюки. — Вообще-то редко, Савамура-кун был недавно и Азума-сан. Миюки хмыкает на это «сан», но не спорит. На «кун» Азуму осмелится называть только слепой. Они проходят по узкому коридору и останавливаются у двери. Рей достает из папки ключ — на нем тоже брелок с мячом. — У вас их целая коллекция? — смеется Миюки. Кончики ушей Рей краснеют, она смотрит через плечо и холодно отвечает: — И что в этом такого? — Ничего, — поднимает он руки в знак примирения. — Ничего такого. Рей поворачивает ключ и толкает дверь, внутри все выстужено включенным кондиционером (когда их только успели установить), жалюзи плотно задернуты, на полу стоят коробки с папками, возле стен полупустые полки. Стол Рей, как обычно, захламлен бумагами и заставлен кружками из-под кофе. — Мне привезли новую мебель. Старые файлы нужно разобрать по коробкам и составить. Миюки кивает, проходит вперед, берет в руки первую попавшуюся папку. Это оказывается дело младшего Коминато. Внутри записи о средней школе, потом об игре в Сейдо, а дальше вырезки статей о матчах Тигров, за которых он теперь играет. Рей ставит на пол три картонные коробки в мелкий цветочек. — В эту твой год, в это — тех, кто на год младше, в эту — старше. Миюки опускается на пол и скрещивает ноги. Рей садится напротив, оправляя подол юбки. Ее коленки в тонких телесных колготках притягивают взгляд, но Миюки старается не отвлекаться. Он сортирует папки со знакомыми именами и фотографиями, пытаясь не обращать внимание на ноющее чувство в груди. Каждое дело собрано так кропотливо и бережно, можно даже сказать — с любовью. Рей любит свою работу, и это неоспоримо. За это она нравится Миюки еще больше. — Следите за нами всеми даже после выпуска, — улыбается он. — А как же. — Но зачем? Рей замирает, пристально глядя Миюки в лицо. — Просто, не могу объяснить почему, — тихо отвечает она. — И не надо. Миюки гладит пальцами корешок папки Криса и убирает в коробку. Крис уехал жить в Америку. Он так и не восстановился для того, чтобы вернуться в спорт, и теперь тренирует детей на другом побережье Тихого океана. Занятие увлекает, Миюки даже не может сказать, сколько времени уже прошло. Они иногда обсуждают, кто сейчас чем занимается. Миюки это вдруг становится интересно, хотя раньше не занимало никогда. Что-то удивляет, что-то совсем очевидно. Сам Миюки, например, пошел в про-лигу, хотя иногда жалеет, что не поступил в университет. Его дело одно из самых пухлых, потому что Рей следила за ним давно, и, ему хочется верить, чуть тщательнее, чем за другими. Вырезки из газет со статьями про среднюю школу чуть тронуло желтизной, у некоторых посдирались уголки, будто эти страницы листали чаще, чем другие. Миюки рассматривает свои фото, и это ужасно смущает. На них он совсем ребенок, а ему казалось, что с Рей они чуть ли не сверстники. Всегда казалось и кажется сейчас. — Я знала, что из тебя выйдет отличный бейсболист, — говорит Рей. И в ее голосе столько почти детской гордости, что Миюки не может сдержать улыбки. — Вы хорошо разбираетесь в людях, Рей-чан. — Я хорошо разбираюсь в бейсболистах. Количество папок все уменьшается, и когда их уже можно посчитать на пальцах двух рук, Миюки начинает перебирать совсем медленно. Он не хочет уходить из этого кабинета, возвращаться в летнюю жару, к себе домой, но этот момент неумолимо наступает. Рей поднимается на ноги и потягивается, забирает в пучок выпавшие пряди волос. — Спасибо, Миюки-кун, ты очень мне помог. Хорошо провели время. — Да, мне тоже понравилось. Он смотрит на часы и обнаруживает, что уже половина восьмого. — Ну и задержала я тебя, — вздыхает она. — Придется теперь до дома подвозить, — отвечает Миюки просто в шутку и тянется к дверной ручке. — Придется, — Рей роется на столе и выуживает из кипы бумаг небольшую сумочку. — Ну, пошли. Она толкает Миюки в спину, и он чуть не спотыкается о порог. Вечернее солнце уже красит небо оранжевым так, что происходящее все больше напоминает обманчивый морок. Команда тянется с поля в сторону душевых, уставшие, они еле плетут ноги и переговариваются. За неделю без бейсбола Миюки успел соскучиться по такой усталости и ломоте в мышцах, так что сейчас он им даже завидует. — Скучаешь? — спрашивает вдруг Рей. Она стоит к Миюки так близко, что можно почувствовать едва уловимый аромат кондиционера для белья. Духами Рей почему-то никогда не пользуется. Миюки долго молчит, не зная, что ответить. До сегодняшнего дня он бы ни за что не сказал «да», но теперь несколько часов в Сейдо зудят у него под кожей странной тоской. — Наверное, — в итоге отвечает он. Рей понятливо хмыкает. По дороге они попадают в пробку, Миюки извиняется, что доставил Рей столько неудобств, но на самом деле ему совсем не стыдно, да и Рей, кажется, не раздражена. Она держит одну руку на руле, а второй подпирает щеку. Кондиционер в машине работает на полную, и по предплечьям Миюки ползут мурашки. То ли от холода, то ли от того, как медленно вздымает грудь Рей при дыхании. Интересно, у всех людей так: можно не вспоминать о застарелой влюбленности год-два, но как только встречаешь человека, тебя опять крутит, как на карусели. Миюки почти подташнивает от мысли, что сейчас он может пригласить Рей, например, перекусить вместе, а она не откажется. — Не хотите поужинать? — тянет он. Рей скользит рукой по рулю и небрежно пожимает плечами. — Да, я угощу тебя за помощь мне сегодня. — Ну уж нет, Рей-чан, — в душе Миюки почти злится, будто он ребенок какой, чтобы его угощали гамбургерами или пиццей. — Я тоже нормально зарабатываю. — Как же я забыла, — она оборачивается к Миюки всего на секунду и снова смотрит вперед. — Может, холодной собы? Знаю тут одно место неподалеку. Миюки не очень любит собу, но соглашается. Место, в которое приводит его Рей, и правда оказывается уютным. Небольшая забегаловка на пять столов с улыбчивым и полным хозяином. Холодная лапша оказывается как нельзя кстати в такую жару, и Миюки ест с удовольствием, поглядывает на Рей, ловко орудующую палочками. Время бежит намного быстрее, чем Миюки хотелось бы, будто назло. Стрелки на больших часах под потолком спешат, перескакивая с одного деления на другое. Миюки мысленно притормаживает их пальцами, но тщетно. — Пора, — говорит Рей, вытирая рот салфеткой. Не согласиться у Миюки просто нет права. К его дому по уже пустым дорогам они добираются быстро. Миюки придумывает поводы, чтобы пригласить Рей к себе, но ни один из них не выглядит убедительно ни на грамм. Они останавливаются возле подъезда, как и в тот раз, Рей задумчиво смотрит куда-то вперед, и свет от фонаря льется через лобовое стекло, очерчивая ее профиль. В уголках глаз за дужками едва заметны тонкие морщинки, но даже они кажутся Миюки очень красивыми. Вся Рей очень красивая до тупой боли под ребрами. — Не хотите зайти? — выпаливает он. И тут же ругает себя за такую несдержанность, глупость, потерю самоконтроля. Рей смотрит удивленно и спрашивает: — Зачем? «Потому что я все еще влюблен в вас». Даже в своих мыслях Миюки с Рей на «вы», это смешит его, и он весело отвечает: — Просто. Не могу объяснить почему. Рей сжимает губы и выдергивает ключ из замка зажигания. Она мешкает пару секунд, и за это время внутри у Миюки успевает образоваться целая вселенная из надежд и ожиданий, но Рей возвращает ключ обратно. — Не сегодня, Миюки-кун, мы оба устали. — Не усните по дороге за рулем, — бросает он, как ему кажется, слишком резко. Он боится, что Рей уловит в его голосе дурацкую обиду, не на нее, на самого себя, ситуацию. Зайдя домой, первое, что делает Миюки, идет в душ. Смывает с себя все, что осело на кожу за этот день: и песок с поля Сейдо, и запах цитрусового ароматизатора из машины Рей, и все те самые ожидания. *** Тренировки возвращают Миюки в привычную колею, две прошедшие недели размываются в душном влажном воздухе буллпена. Миюки ловит мячи, и реальная приятная боль в мышцах заменяет мнимую тупую в груди. Все случившееся кажется ему невероятной глупостью. Миюки настраивает сам себя на нужный лад, грубо надламывает, сгибает, не жалея. Он старается не думать, и в суете тренировок у него это отлично получается до определенного момента. Когда он открывает новое сообщение электронной почты, то не ждет ничего интересного. Имя пользователя ему незнакомо, так что наверняка очередной спам. Но внутри оказывается таблица: расписание матчей летних отборочных. В первом круге Сейдо встречается с Оей — Миюки совсем не хочет на это смотреть, но выходной в этот день выпадает случайно. И эта случайность некстати, как и всегда. Он долго смотрит в зеркало, вглядываясь в собственное лицо, пытаясь заметить там что-нибудь вроде желания не выходить сегодня из дома совсем, и не находит. По пути к стадиону он надвигает бейсболку пониже, хотя вероятность встретить кого-нибудь из знакомых не так велика. Он садится на самые задние ряды, вооружившись холодным чаем и шоколадным драже. Небо сегодня хмурится, и если пойдет дождь, Миюки узнает об этом первым, но это ничего. Он наблюдает за тем, как выбегают игроки на поле и пытается узнать среди них знакомые лица. Издалека хорошо видно только Окумуру из-за светлой шевелюры, остальных Миюки вычисляет лишь внимательно присмотревшись. Матч открывается, и Миюки пропускает тот момент, когда начинает переживать и болеть. Стыдно признаться, за два года он ни разу не был на играх Сейдо. По началу он узнавал от кого-нибудь результаты, а потом перестал делать и это. Бело-синяя форма уже не его, команда не его, не его игра. У него давно все свое, другое, но он ерзает на неудобном пластиковом сиденье каждый раз, когда что-то идет не так. Матч его захватывает, и драже из пакетика рассыпается на колени. Он даже не замечает, когда кто-то садится рядом с ним, и оборачивается только на звук собственного имени. — Ну как тебе? — спрашивает Рей. — Могло быть и лучше. — Они стараются, — обиженно говорит она. — Я вижу. Миюки поворачивает голову, рассматривая Рей в упор, и не понимает, сосредоточенна ли она на игре или просто избегает смотреть на него в ответ. — Они выиграют, — говорит Рей с теплой улыбкой. — Хочешь поспорим? Миюки отрицательно мотает головой в ответ. Рей переводит взгляд ему на колени и тычет пальцем в пакетик с драже. — Угостишь? — Да, пожалуйста. — Я люблю красные и желтые. — Я тоже. Поэтому мы, наверное, и встретились в очереди к стоматологу. Рей вдруг смеется, легко пихает Миюки локтем, и все оставшееся драже рассыпается. Миюки рассыпается вместе с ним, по кусочкам. Он узнает ту самую «первую» Рей, которая однажды подошла к нему после игры в средней школе. И это придает ему смелости. Он перехватывает ее руку и некрепко сжимает, кладет к себе на колено, с удивлением замечая, что никакого сопротивления нет. Они так и сидят, молча, устремив взгляды на поле. Ладонь Рей у Миюки на колене призрачно жжется. Он хочет сказать то, что хотел сказать давно, дать выход словам, натершим в сознании болезненные мозоли. Но Рей вдруг шепчет: — Не надо, Миюки. Я не уверена, что готова это услышать. Она даже не краснеет, зато сам Миюки чувствует, что у него горит не только щеки, но и уши, шея. — Да ладно, раз так говорите, то точно ждете, Рей-чан, — ухмыляется он. — Говоришь, — поправляет она его. — И можно просто Рей. — Это сложно — так сразу. — Ты способный. Миюки отпускает ее запястье и берет ладонь, гладит тонкие пальцы все в следах от ручки. — Тебе лучше знать, Рей, ты ведь все о нас знаешь. И вообще, хорошо разбираешься в бейсболистах. Рей кивает. Дождь в тот день так и не начинается. Зато начинается что-то другое.