Возвращение

Когда Аоба возвращается домой и видит сидящего на балконе робота, точную копию Клиа, его охватывает злость. Он долгое время старался не соваться в центр, предпочитая окраины Мидориджимы, где риск столкнуться минимален, и вот теперь ему выпадает шанс лично прочувствовать разницу между «минимальный» и «нулевой». Когда он в первый раз после смерти Клиа увидел в толпе любимое лицо, его словно перемкнуло. Аоба бросился за Клиа, крича его имя и расталкивая прохожих, схватил за руку, развернул, и только увидев вежливое, безэмоциональное лицо робота, сообразил, что это просто копия. Он пытался заставить руку разжаться, но против воли только стиснул сильнее и неожиданно разрыдался, впервые с того самого дня. Вокруг кипела жизнь, кто-то спешил по своим делам, бросая на них любопытствующие взгляды, кто-то кого-то ждал, кто-то, запрокинув голову, смотрел на экране очередное шоу, стайка девчонок прошла мимо, оживленно что-то обсуждая, а Аоба стоял, вцепившись в руку робота и, опустив голову, плакал. Робот говорил ему что-то безлично-утешающее, конечно, они же были предназначены, чтобы смешаться с людьми, наверное, базовое представление об эмоциях человека у них все-таки имелось, но Аоба не слушал. Когда робот предложил отвести его домой, Аоба словно очнулся и, наконец, смог отпустить его. Однако робот не спешил уходить. Он положил одну руку Аобе на плечо, другой поднял его лицо за подбородок, и, посмотрев в глаза, повторил вопрос. В тот момент, смотря на него было так легко хоть на минутку обмануться... Аоба перевел взгляд на его рот. Совершенное, чистое и гладкое лицо, ни следа родинок, оно и верно, зачем роботу родинки, что за чушь? — Пожалуйста, давай встретимся завтра, — прошептал Аоба, сам поразившись этой просьбе. Лицо робота приняло подходящее случаю озадаченное выражение, но он согласился, похоже, его новый хозяин не был фанатом строгой дисциплины, и Аоба назвал место и время. Потом, заверив, что все в порядке, ушел. Внимательный Рен, которого Аоба, ставший в последнее время крайне рассеянным, запер дома, обеспокоенно поинтересовался, что случилось, но Аоба только устало улыбнулся, погладил его, и, надев наушники, лег на кровать. Несмотря на свое разбитое состояние, он додумался попросить робота о встрече «завтра», чтобы решить, стоит ли... На этом месте Аоба каждый раз тормозился, и, сколько бы ни прокручивал мысли в голове, внятно сформулировать, что именно «стоит», так и не смог. На следующее утро он старался вести себя так, словно ничего не случилось. На встречу он не пошел. С того случая прошло много времени, и Аоба думал, что держит свои эмоции под контролем, но сейчас проклятый робот сидит у него на перилах балкона и улыбается. Еще одна долбанная пустышка, черт, да Аоба даже сказать не может, это тот робот, которого он тогда встретил или другой — все они как две капли. Аоба сжимает руки в кулаки и, заорав, бросается на робота, пусть тот и сильнее, сейчас это неважно. Его альтер-эго жаждет приказать роботу умереть, но сквозь обуревающую его злость Аоба понимает, что это все-таки слишком. А вот сделать так больно, насколько хватит сил — о, он помнит, как эти роботы способны чувствовать боль, — вполне. Уж он постарается обеспечить сервис-центр работой. Сквозь шум в ушах он слышит удивленное «Аоба-сан», и слова доходят до него уже после того, как кулак впечатывается в челюсть, и робот падает вниз. Аоба перегибается через перила и вглядывается в его лицо, пытаясь увидеть родинки, и думает, что это совершенно бессмысленно, родинки могут означать что угодно, да хоть то, что они с Клиа из одной партии, это не отличительный признак, но робот поднимается и смотрит на него с грустью и даже, возможно, обидой, и выглядит так естественно, совсем не похоже остальных, с их натянутыми эмоциями, что Аоба задерживает дыхание. — Пожалуйста, простите, хозяин, — говорит робот. Мне не следовало так внезапно приходить и беспокоить вас, но мне так хотелось поскорее вас увидеть. Прошу вас, не сердитесь, — и Аоба спрыгивает вниз, боясь, что если хоть на минуту перестанет смотреть на робота, воспользовавшись лестницей, тот исчезнет. Клиа бросается его поймать, но не успевает, и, хоть новейшая навороченная модель ботинок и смягчает приземление со второго этажа, Аоба все равно чувствует боль и, не удержав равновесие, падает на колени. Клиа опускается рядом. — Простите, хозяин, я должен был поймать... — Аоба кидается ему на шею, и крепко обнимает, чувствуя накрывающее чувство счастья. — Клиа, — наконец произносит Аоба, прижимая его к себе сильнее. — Ты жив. Это правда ты, ты! — О, так вы не сердитесь? Можно я продолжу звать вас по имени? — Конечно нет, — выдыхает Аоба непонятный ответ, и Клиа приходится самому решать, к какому именно вопросу он относится. Аоба прижимается губами к его шее, потом ведет выше, целует линию челюсти и принимается покрывать поцелуями лицо. Когда он отстраняется, у Клиа совершенно неописуемое выражение: смесь растерянности, и счастья, и нежности. Аоба смеется и прижимается лбом к его лбу. Клиа проводит рукой по его щеке, и Аоба чувствует, как по ней растирается влага — похоже, он все-таки заплакал. — С возвращением, — шепчет Аоба и шмыгает носом. Дома им обоим прилетает по подзатыльнику. Вначале достается Клиа. — Неблагодарный робот, — кипит Таэ-сан. — Поверить не могу, что ты сбежал перед последней проверкой. Смотри, снова сломаешься, больше чинить не буду, — грозит она. — Простите, — Клиа смущенно улыбается и пытается спрятать руку, на которую упал, тут-то она и замечает разорванную рубашку и свезенную кожу. И тогда под раздачу попадает Аоба. — Это так ты обращаешься с моим подарком, балбес? В первый же день испортил ему руку! Еще скажи, что вы подрались! — бушует Таэ-сан. — А я так ради тебя старалась! Эй, ты меня слушаешь? Аоба смотрит на нее во все глаза, несомненно пропуская мимо ушей все упреки. — Бабуля, так это ты починила Клиа! — он бросается к ней, крепко обнимает и целует в обе щеки. — Спасибо, спасибо, ты самая лучшая и добрая! И довольно крута! — Хватит уже, — ворчливо бормочет Таэ-сан, но видно, что она очень довольна. — Вот, — она берет с полки тюбик и сует его Аобе. Тот краснеет, и она снова начинает сердиться. — Это искусственная кожа, бестолочь. Поправь, что натворил. Ужин в духовке, я к Минако-сан. Вернусь утром, — она выходит, громко хлопнув дверью. Аоба не сомневается, почему она ушла, и думает, что все это жутко неловко, и исподлобья смотрит на Клиа. Тот счастливо улыбается, и Аоба подавляет желание обнять его и простоять так очень-очень долго. Вместо этого он утыкается взглядом в тюбик. — Не вижу, сколько эта штука сохнет. — Время у разных фирм разное, от двадцати минут до пары часов, — отвечает Клиа. — Я бы с удовольствием сначала поел, Аоба-сан. Рука не болит, а вот по готовке Таэ-сан я соскучился. Она меня чинила, но не кормила, еда в лаборатории была совсем невкусная. Если только вы не нанесете кожу, и пока она будет сохнуть, меня не покормите, — Клиа лукаво на него смотрит. Просто удивительно, как быстро этот робот начинает наглеть, думает Аоба и демонстративно откладывает тюбик в сторону. Он сидит с Клиа за одним столом, и это так уютно и по-домашнему, и впервые Клиа находится здесь именно в этом качестве. Он долго воспринимал его как раздражающий элемент, потом как раздражающего приятеля, а когда влюбился, оказалось слишком поздно. К горлу снова подкатывает ком, и Аоба кладет палочки, понимая, что больше есть не может. — Аоба-сан? — озабоченно спрашивает Клиа. — Я наелся, — отвечает Аоба, не глядя на него. Пойду к себе, — он встает, и Клиа встает следом, но Аоба останавливает его движением руки. Все в порядке, доедай и приходи позже. Пожалуйста. Аоба поднимается в комнату, закрывает дверь, садится на пол и откидывает голову на кровать. — Аоба! Удивительно, это и правда Клиа? — подбегает к нему Рен. Аоба поворачивает голову и смотрит прямо на стоящего на кровати песика. — Да, — говорит он. — Бабуля починила его. Это действительно Клиа, точно такой же, как и раньше, — Аоба замолкает и снова смотрит в потолок. — Что-то ты как-то ровно об этом говоришь. Ты был так счастлив его видеть. В чем дело? — Когда мне сказали, что его невозможно починить, я сразу перестал надеяться. Я не ждал его, я думал что это невозможно. Кажется, я ничего для него не сделал, ни при его жизни, ни после смерти, кроме, разве что, последнего желания. Кстати, последним оно стало именно из-за меня. — Аоба выпаливает все на одном дыхании, чувствуя облегчение, что наконец-то смог все это сформулировать. — Вначале я считал его помехой, а потом даже не допускал мысли, что он может вернуться. А он возвращается и смотрит так, словно ничего не случилось! — Аоба, ты сгущаешь краски,— рассудительно говорит Рен. — Уверен, Клиа не привязался бы к тебе, если бы все действительно было так мрачно. И то, что ты не надеялся, не делает тебя плохим человеком. Спасти его действительно могло только чудо. Перестань выдумывать, и возвращайся к нему. — Спасибо, Рен, — усмехается Аоба. — Может ты и прав, но к этому ходу мыслей еще нужно привыкнуть. Я просто... Еще немного, и я спущусь. Когда Аоба открывает глаза, он лежит на кровати, рядом посапывает олмейт. Господи, это был всего лишь сон. Ему приснился Клиа. Клиа который ему улыбался, и которого он целовал, чувствуя себя совершенно счастливым. А потом он струсил и сбежал, так бездарно потратив отпущенное сном время. Ну что за идиот. Тут до Аобы доходит, что кто-то дышит ему в шею. Сердце сбивается с ритма, когда он разворачивается, чья-то рука сползает с его плеча, и Аоба со щемящей радостью осознает, что это был не сон. Клиа спит рядом, свесив ноги на пол. — Клиа, — Аоба не может удержаться и проводит рукой по его волосам. От этого Клиа не просыпается, и внезапно Аобу охватывает паника. Он думает, что Клиа зря сбежал перед контрольным тестом, и сейчас в нем что-то поломалось. — Клиа! — Аоба судорожно его трясет, и Клиа, резко проснувшись, садится, хватает его и оглядывается, словно выискивая опасность. — Что-то случилось? — спрашивает он, и Аобе становится стыдно. — Аоба-сан, меня привел к вам Рен, вы спали, простите, что я без спросу. Вы хотите, чтобы я ушел? Аоба не выдерживает, и обхватив его лицо руками, припадает губами к губам. Он отчаянно целует Клиа, говоря себе, что на этот раз не потеряет время так бездарно. Клиа отвечает, и Аобу накрывает чувство эйфории. Поцелуй длится и длится, и Аобе хочется, чтобы он никогда не заканчивался, и хотя у него кружится голова, сил оторваться от Клиа нет. Клиа прикусывает его верхнюю губу, проводит языком по нижней и Аоба стонет, а потом отключается. Следующее, что он чувствует — как кто-то похлопывает его по щекам и лижет ухо. — Аоба-сан, очнитесь! — над ним склонился обеспокоенный Клиа. — Аоба, — произносит голос над самым ухом. Ты потерял сознание на минуту. Не забывай, что, в отличие от Клиа, тебе кислород необходим. Аоба вспыхивает и чувствует, что выставить себя большим дураком просто невозможно. Он виновато смотрит на Клиа, тот выглядит примерно так же. — Аоба-сан, я не думал, что это для вас так опасно. Мы больше не будем, хорошо? Аоба не выдерживает и смеется, подозревая, что еще один нелепый инцидент, и смех будет уже истерическим. Клиа озадаченно на него смотрит. — Прости, что напугал. Я попросту потерял голову. Я люблю тебя, Клиа, — он наблюдает, как мешаются эмоции на лице Клиа, как начинают сверкать его глаза, и чувствует, что наконец-то сделал что-то правильное. Аоба смотрит вниз и берет его руку, чтобы переплести их пальцы. Он помнит, как целовал эту руку, когда на ней совсем не осталось кожи, а был только железный скелет, оплетенный проводами, и чувствует горечь. Он смотрит на нее сейчас и … снова чувствует себя хуже некуда. — Господи, Клиа, я совсем забыл про кожу, тебе, наверное, больно. Пойдем вниз или подожди здесь, я сам принесу, прости, поверить не могу, как я мог, — теплое чувство, которое он ощущал совсем недавно исчезает, и когда Аоба бросается к дверям, он чувствует себя полным ничтожеством. — Аоба-сан? Аоба снова не знает, как смотреть на Клиа, но все-таки поднимает голову. Клиа смотрит на него с такой нежностью, что сердце щемит. — Я тоже люблю тебя, Аоба-сан. «Я знаю, — думает Аоба, — помню, как ты признавался тогда. И сегодня не устаю удивляться, как это тебя угораздило.» Он возвращается к кровати, нагибается, и быстро целует отшатнувшегося Клиа в губы. — Поцелуи мне не навредят, — усмехается Аоба. — Давай займемся твоей рукой. Искусственная кожа схватывается в течение минуты, и Аоба полагает, что, наверное, это какая-то новая разработка. Он рассматривает восстановленную руку. — Не думал, что так быстро сработает. — Спасибо, Аоба-сан. — Не благодари, забыл, из-за кого пришлось ее лечить? — Аоба садится рядом на диван и осторожно гладит его по руке, чтобы не задеть подсыхающую кожу. — Я решил, что это какой-то другой робот и сорвался. Этот остров битком набит твоими моделями, тяжело было видеть их и осознавать, что тебя больше нет. — Я не хотел, чтобы вам было тяжело. Но я рад, что вы не забыли меня Аоба-сан. — Дурак, как я мог. Аоба поворачивается к нему и касается левой половины лица. — Я помню как... — он сглатывает, опускает руку и проводит ею по груди, останавливается на уровне механического сердца, — ...как ты разрушался. Помню все, до мельчайших подробностей. Я старался вспоминать только хорошее, но сегодня нахлынуло вообще все. Наверное, из-за этого я и вел себя так, — Аоба мнется, подбирая слово, и останавливается на самом мягком варианте, — странно. — Аоба-сан, — Клиа поднимает его голову, и Аоба видит, как сочувствующее выражение сменяется озорной улыбкой. — Мы создадим новые воспоминания. Можно прикоснуться к вам еще раз? Аоба возвращает ему улыбку. — Конечно. И не нужно каждый раз спрашивать разрешения. — Он наклоняется к его уху и шепчет: — Я же люблю тебя. Клиа смотрит на него счастливыми глазами и легко целует в уголок губ. Аоба морщит нос, пересаживается к нему на колени, обнимает за шею и целует уже по-настоящему. Клиа увлеченно отвечает, скользит ртом по его шее, а руками — по спине, потом прижимает к себе, утыкается носом в шею и затихает. — Эмм... — озадаченно произносит Аоба — Это все? Только не говори, что под «прикоснуться» на сей раз ты действительно имел в виду только прикоснуться, это, знаешь ли, разочаровывает. — Аоба-сан, можно мы так посидим. Просто сейчас... — Что? — Сейчас у нас есть время. Аоба выдыхает. Сегодня его протащило по многим эмоциям, и сейчас он чувствует себя уставшим, и в то же время умиротворенным и счастливым. Он осознает, что, пожалуй, тоже совсем не против просто пообниматься и понежиться рядом с Клиа. У них действительно теперь есть время, и он никогда не перестанет благодарить бабулю за это. Аоба гладит Клиа по волосам, закрывает глаза и улыбается.