Наркотик

Весна…что может быть чудесней? Правильно, только багряная осень. Эта рыжая дама, одевающая все в свои расписные одежды. Чтобы те могли насладиться своим прекрасным видом, пока суровая сестрицы зима не разденет их до гола и посыпает остывающую в предсмертных судорогах, землю пеплом. Но весна была самая прекрасная и младшая из сестер. Младше только брат. Он была прекрасна: легка, волшебна, юна. Её тонкие пальчики дарили жизнь, она буквально выдыхала ее миру. А потом уступала место брату. Но что-то я отвлеклась. В этот прекрасный весенний день ,когда солнечные лучи заливали город. Когда горожане, вышедшие на улицу, радовались теплому деньку, я умирала. Да, вы не ослышались. Меня зовут Кейт, мне 16. Моя мама умерла, сразу после родов. Оставив нас с отцом, друг другу. Отец погрустил, да и решил завести себе красавицу, с ногами от ушей. А что я? Мне было все равно, главное чтоб не трогали. Но я снова отвлеклась. И да…я наркоманка. И, наверное, с годик, я подсела на одни синие кристаллики. Я назвала их «Сознание» знаете, что только не взбредет в голову в наркоманском угаре. Они давали хорошо, немного потрясывало, но становилось хорошо и легко. Зато побочки давали просто жуть с утра мои конечности болели адски. Голова не хотела ничего думать. А так как это «сознание» доводило меня до полного не сознания, прибавлялось еще и паника. Она была просто ужасной. Паника была просто жуткой, казалось сам Бог спуститься с небес и сдерет с тебя твою шкуру, а то еще хуже заметут. Но не об этом. Мое утро начиналось, с того, что мой папаша выламывал дверь с ноги и хватая меня за шкварник тащил в душ. При этом громко вопя про мое состояние, будущее и тд и тп. Но месяц назад мое утро началось совсем иначе. У кого-то утро начинается с кофе, а мое началось с того, что мою почку кто-то грыз. Да-да, вы не ослышались. Что-то или кто-то сидело на корточках, согнувшись в три погибели на полу моей комнаты, во мраке я могла разглядеть только его иссиня-черную кожу с росчерками фиолетовых полос и белые, словно снег волосы. А его темный и влажный язык скользил по моей почке, моей кровати собственно до гостя шла полоса крови. Его когти сжимали ее в своих смертельных тисках. Чувство омерзения застряло горько-кислым комом во рту. Я не могла кричать. Тело не дрожало, просто глаза застилало что-то мутное . Но тут он открыл свой клыкастый рот и тугая капля черной слюны стекла по его черному подбородку, задев фиолетовую полоску. И надкусил почку. Не выдержав, я издал скулеж и с широко открытыми глазами, завалилась набок, изрыгав свой страх и ужас наружу. А он смотрел, я не знала какие у него глаза, но знала, он смотрит. И ухмыляется. Потом я уставилась свою рвоту и не спешила поворачиваться. Жуткая и тревожна атмосфера, легла на мои плечи, я всем существом чувствовала его взгляд. Я не хотела видеть это воочию. Вот теперь меня затрясло мелко так, ритмично. Мои руки устали держать исхудавшее от наркотиков тело, медленно сдавали позиции и норовили опустить меня в жижу. Я боялась, нет, я была в ужасе, таком, что не передашь словами. Холодный пот обливал меня. Капелька, спустившись с ключицы, скрылась в ложбинке. Он подошёл ко мне. Я не слышала его поступи, но почувствовала ледяное дыхание ухом и краем плеча. Черт, черт, черт. И тут его мерзкий шершавый язык скользнул по моей шее и проделал влажную дорогу вниз. По плечу. Черная жижа оставалась на местах, где его язык контактировал с моей кожей. И стекала вниз. А он продолжал свою странную «ласку» и шел вниз, дойдя до раны. Тут мои губы зашевелились. Паника. Его мертвецкие губы коснулись раны, меня прошило. Я подпрыгнула, но его цепкие лапы схватили меня за талию, грубо и холодно. Он коснулся губами и провел языков по краям раны, я заскулила. И тут он начал лизать рану. И посасывать с жаром, даже чавкая, он пил кровь. Все внутренности скрутило в тугой ком. Холод цепкими лапками окутывал меня и рану, потом последовал укус. Я зашипела и меня буквально било крупной дрожью. Собрав все силы в кулак, я выдала только одно: -Пусти,- хрип вырвался из горла. Он решил ответить, но лучше бы он молчал. Его «голос» был похож на клекот. Было мерзко, будто стая мерзких птиц, а ты мелкая лужа. В которой они решили попить, а еще и искупаться. Но то, что было за моей спиной, не собиралось распластать меня на полу, а потом бомбочкой прыгнуть на меня. Так бы продолжалось вечно. Он бы пил мою кровь, а я тряслась как осиновый лист. Но тут .. -А ну вставай, чертовка, снова до одури нажралась, тварь? Я впервые была так рада отцу, что бросилась ему на шею. И весь месяц проходил как в аду. Я изливала из себя мерзкую жижу, по ночам не спала, стала похожа на труп. А по утрам я просыпалась поперек кровати, вся в мерзкой черной жижи. Которую я с трудом отмыла от своего тела. Но сегодня особенный день. Я весь чертов месяц ждала его. Сейчас я стою в комнате готовая умереть. Его тихие шаги я слышу издали. Мой слух стал четче за прошедший месяц. Он убьет меня, наверное. Мои тощие ноги меня еле держат, а руки сжимающие рукоять ножа уже не дрожат, зато все остальное просто бьет судорогой. Я все о тебе узнала тварь, все. Что ты Залго. Что ты демон, что ты не любишь освещенное оружие. Все знаю. Ты медленно запускаешь свою тень мне под дверь, и она материализуется. А я не выдерживая , прячусь в шкаф. В темном шкафу пыльно и душно. Коктейль из пота и слез катятся мне в открытый рот. Я сжимаю рот, чтоб ты не услышал моих хрипов вперемежку со скулежом. Я реву и трясусь как ребенок. Сживаю нож и тут слышу, как ты подходишь. И тут я делаю рывок…Капли крови медленно капают на пол. Пара глаз смотрит на меня с ужасом, его горло булькает проклятия и слова пощады в мою сторону. А я просто ловлю губами воздух пропитанный болью бессмысленного существования и бою от ножевого ранения. И я издавая протяжный рык наношу в около ста ножевых. Осыпая грудь, как жена осыпает поцелуями шею мужа, но только ножевыми ранениями. Нож входит туго, кости хрустят. Хлопковая рубашка с хрустом рвётся под натиском лезвия, и я с вожделением смотрю на месиво из органов, мышц и костей. Я целую ребро и вонзаю свои зубы. Мерзко. На зубах хрустит сырое мясо. А кровь стекает по подбородку. Я снова наклоняюсь и слизываю кровь. Мерзко. И тут я вижу лицо, онемевшее в конвульсиях смерти. Глаза. Стеклянные, немые, словно смотрят в безысходность. Я впиваюсь зубами в мягких глаз. И глазное яблоко левого глаза поворачивается ко мне. Уржаться можно, он все ещё был жив. Дергается и смотрит, как я медленно жую глаз, облизывая остреньким языком. Я подцепляю веко языком, веду к углу глаза и теперь наверх. Дергаю зубами вниз и сдираю его. Все. Встаю Да, я сошла с ума. Я убила отца, я рубила его ножом для мяса. Потом разделала его, а капли, что попадали на стены, я слизывала. Дикий вопль отвлек меня, тупая блонди понеслась в другую комнату. Я кинулась вперед, но вот досада, поскользнулась на крови отца, но успела обхватить стройные ноги блондинки, которая верещала и брыкалась. Но я кажется, стала сильнее. Черная тень сделала меня сильней. Я подняла полы ее юбки. И сняв в бьющегося в конвульсиях истерики тела ярко-алые трусы, те, что она одела в тот день ,когда отец привел ее к нам в дом. Я воткнула в кишку острие, она верещала, словно не вертеле. Я начала втыкать его в горячее нутро. Кровь с калом лилась на стройные бедра и пачкала капрон чулок. И тут я потянула вниз, разрезая преграду, делая из двух отверстий, одно большое. Которое сочилось кровью и слизью. Она уже не орала, а просто водила руками по полу. Я перевернула и заглянула в ее глаза застеленные пеленой страха и ужаса, тушь размазалась по лицу. И я начинаю снимать скальп, смотря прямо в глаза. Я смотрю на дом, что пожирает рыжее пламя. Но мне не жаль. Их души сейчас жарятся там, я рада. Окровавленными руками сжимаю фотографию…Мама….ты была так прекрасна. Только сейчас поняла, что демон, был внутри меня уже месяц. Странно. Я больше не хочу кристаллов. У меня появился новый наркотик-кровь. И тут волна бешеного смеха изливается из меня, разрезая пространство вокруг. Берегитесь, твари, я иду. Первыми я убью своего дилера. Я ему как раз задолжала.