Зимние птицы под крышей нашего дома.

***

Мы просыпались в этом доме девятнадцать зимних лет,девятнадцать темных дней,девятнадцать лунных часов. Каждое утро сонная Терри раскрывала глаза,а в них блестело янтарное море. Она тянулась,как кошка,потом сворачивалась в клубок и снова засыпала,а море исчезало под полупрозрачными веками. Казалось,весь дом спит вместе с нами:обычно я любил слушать его сказки перед сном. Как ветер под потолком гладит деревянные доски,находя в них щели,как скрипнет и выдаст себя неосторожная половица,как шумно вздохнут перила. Но сейчас все будто бы затерялось в глубоком сне. Терри чувствовала это. Заворачиваясь в белую тунику с синими звездами,она как-то сказала,что наше гнездовье уловило настроение хозяев и теперь боится нарушить звенящую тишину. Я тогда кивнул,соглашаясь. Днём мы ходили гулять в заброшенный парк,а осенние деревья сыпали цветные полумесяцы нам на головы. Мы были счастливы и печальны одновременно. Забылись карты,по которым жили раньше-подумать только,как такое вышло... Не мечтали о Норвегии,Исландии, не тыкали наугад в первую попавшуюся страну,взахлеб придумывая глупые детские легенды о каждой. Даже Терри стала другая:ее медовые волосы впитали в себя каштановый запах ушедшего лета и стали теперь темнее,намного темнее... А в янтарных глазах до сих пор играло волшебство и царили сказки. Просто...уснувшие. Но от этого не менее прекрасные. Днем я ходил в ближайший магазин,покупал рахат лукум,длинные спагетти и апельсиновый сок. Пока Терри читала вслух длинные зимние книжки,поджав под себя озябшие ноги в малиновых гетрах,я кипятил воду,делал на скорую руку горячую пасту,а она задумчиво отрывалась от строк и следила за моими движениями,изредка улыбаясь. Иногда по ночам,когда я не спал и не спала она,мы говорили вполголоса о том,что холодные зимние птицы поселились под крышей дома,свили там гнезда и не улетят до следующего года. А может,никогда. Считал дни до весны,каждый день забывая,сколько насчитал вчера. Специально не записывал. В граммофонных пластинках поселилась Элла Фицджеральд,и иногда мы слушали ее,закутавшись в пледы и тихо напевая знакомые мелодии. Терри при этом накручивала толстый локон на палец,улыбаясь печально и кротко,как только она умела. Наша зима наступила осенью,но мы любили друг друга и научились восхитительной вещи:вместе наслаждаться печалью и бурыми полумесяцами за окном.