***
С легкостью преодолевая лестничный пролет и торопливо переступая по ступеням, мне удалось выйти в небольшой коридорчик, нежно бежевых тонов. Придверной коврик, и небольшая тумбочка, с беспроводной трубкой домашнего телефона. Аппарат визжал, а небольшой дисплей мерцал синим огоньком. — Алло, — Мне с ловкостью удалось зажать трубку между плечом и ухом, беседы в таком положении я могла проводить часами. — Алло, здравствуйте, вы Анна Элизабет Дей? — Строгий и непоколебимый женский голос, казался мне совершенно незнакомым, и поэтому брови моментально сошлись у переносицы, а домашняя трубка оказалась в овладении ладони. — Да, я слушаю. — Вас беспокоит Марионетт Доусон — Главный директор Археологического центра «Юта», в одноименном штате. Мистер Калеб и Миссис Эшли Дей находились у нас, как сотрудники по обмену. — связь на пару секунд прервалась, и сквозь сильные помехи я отчетливо пыталась разобрать слова, ведь речь идет о моих родителях. Да, мои родители занимались археологией, и как бы ни возникала ирония судьбы, но они сошлись профессиями. Они и познакомились, на одной из очередных раскопок. Часто меня оставляли одну, и приучили самостоятельности с ранних лет, поездки бывали длительными, а брать малютку в такое путешествие было для них, мягко говоря абсурдно и неприемлемо. Вот и теперь они путешествовали по новым штанам. Когда шипение и скрежет утихли, я вновь могла расслышать все ясно. — …Мы подумали, что сообщить вам лучше сейчас, нежели услышать это из полиции, Анна. — Полиции? — Беспокойство отразилось в этом кратком вопросе четко и беспрепятственно. Волнение выходило вместе с быстрыми шажками по комнате. Неужели Эшли и Калеба посадили под арест за какое-то противозаконное содеяние? Если это так, то это наверняка ужасная ошибка. Родители всегда были порядочные граждане, и ничего криминального не исполняли в своей работе. — Что-то произошло? Молчание в трубке было длительным, и эта тишина угнетала все больше с каждой секундой, самые худшие мысли, предположения, и развилки возможных событий четкими картинами отражались в мыслях. На какое-то мгновение я даже подумала, что звонок просто прервался. Наконец тишина оборвалась громким вздохом, и я затаила дыхание. — Анна, — Марионетт Доусон сделала кроткую паузу, а потом слова пронзили слух, словно проткнули барабанную перепонку острым лезвием. — Ваши родители мертвы.***
Прошло уже четыре с половиной месяца, и всё это время я в переносном смысле не слезала с телефона. Звонки из участков, археологических центров, станций, компаний, и просто родни. Жизнь казалась полной каруселью, состоящий из бесконечных звонков и многочасовых разговоров, в какие-то минуты я даже подумала о том, не привязать ли мне трубку к уху? Чтобы не отправляться вниз по лестнице всякий раз, когда по стенам квартиры разносятся дребезжание, от которого уже уши готовы свернуться в трубочку. Что меня отвлекало от этого бедлама вокруг, так эта учеба и с горе пополам практика. Нет, я учусь не плохо. Оценки положительные, но вот самые высшие баллы у меня всего на пару предметах. Отчеты, конспекты… На данный момент это единственное, что меня волнует. Настольная лампа, подсвечивает своим бледным светом тетради и небольшую стопку учебников. Множество отксеренных на струйном принтере бумаг лежат в полнейшем беспорядке, и в итоге разложены фактически по всему периметру. Нервное постукивание ручки о край стола говорит само за себя, я до жути устала и мои нервные клетки понемногу отмирают. Наконец я выпускаю письменную принадлежность из пальцев, и испуская тяжелый вздох, опять разыскиваю нужный мне документ. Глаза бегают по строчкам слишком быстро, и от этого я только сильнее начинаю злиться. Я прочла все настолько быстро, что не поняла суть прочитанного. Мои злобные и полные огорчения вздохи прерывает настойчивое жужжание слева от меня. Украдкой кинув взгляд на предмет, что побеспокоил, я поняла, что это мобильник. Стоило мне лишь взглянуть на мигающий экран, то недовольство вышло фактически всё. Тут же и сразу. Ничего не остается, как только выдохнуть и ответить. — Да, тетя Сабрина. — Ох, эта женщина звонила мне сутками напролет, и кажется тему разговора она никогда не хотела поменять. Тетя Сабрина человек добрый, заботливый и до ужаса хлопотливый. В прочем я бы назвала это стандартный набор качеств любой домохозяйки. Ее можно сравнить с наседкой, что выхаживает цыплят с особой осторожностью и внимательностью. Наседка эта, грубо говоря, очень упрямая и если ей что-то пришло в голову, то ты никакими способами не отвертишься. — Нет, тетя Сабрина… Мы это обсуждали уже не раз… — Проговариваю я, потирая глаза. -Я не перееду… Я уже говорила почему… Я ни оставлю Берта одного… Нет, и в приют я его не отдам… Берт — мой кот. И, пожалуй, самое важное существо, живущее со мной в одной доме, особенно в последнее время. Я с самого начала поняла, что это не просто ленивый и всепоглощающий комок меха, не без этого конечно, но Берт ни такой, как все коты. И мне это нравилось. У Берта множество привычек, которые для кота весьма неправильны. Например, провожать меня всякий раз, как я куда-то выхожу. Он не ограничивается приделами входной двери, он так же неторопливо выходит в подъезд, спускается по ступеням, и выходит на оживленную городскую улицу. Мне всегда было приятно уходить, и понимать, что Берт смотрит мне в спину своим леденисто-синим взором, как будто хочет удостовериться в том, смогла ли я дойти до станции метро. Еще приятней было возвращаться после ухода, ведь белоснежный кот ловко огибает толпы и останавливается подле тебя, словно дворецкий, встречающий какую-то важную персону. За то, что я насыпала в его миску сухого корма, он всякий раз благодарственно потирался боком о ноги. Несмотря на это Берт ласковым был редко, мурчание исходило от него не часто. Животное вело себя так, словно исполняло работу, он даже смотрит на меня с таким спокойным и холодным безразличием, что порой я до жути пугаюсь этого взгляда. Нет, я слышала теорию о том, что почти все коты смотрят на хозяев, как на кучку экскрементов, но его взгляд меня заставляет поежиться. — Тетя Сабрина, я не смогу привезти его к вам… Вы не забыли, что у Гая аллергия на шерсть? -Неостановимый говор Сабрины, меня иногда вымораживал. И как только у нее язык не стерся? Надеюсь, что, там хотя бы найдет свое место мозоль. Почесывая шею, я вновь ищу момент чтобы прервать эту болтовню и вставить свое слово. — Не нужно никуда лететь… Какой рейс?.. Прошу, не делайте глупостей, я привыкла к самостоятельной жизни и вполне справл…-Я вздыхаю. Нет, эту женщину не переубедить, даже если привести сотню весомых аргументов. В конце концов эту словесную битву мне не победить, даже если я применю весь свой словарный запас. -Что же, я встречу вас в аэропорту… — Голос становиться тихим, возможно на меня влияет усталость. Когда тетя Сабрина торопливо прощается, объясняя это тем, что ей нужно как можно быстрее собрать сумки и чемоданы, я нажимаю на изогнутую красную трубочку на телефоне. Всё. Разговор, который мне надоедал на протяжении долгих недель, завершился совсем неожиданно. Откинувшись на спинку скрипучего стула, я устало прикрываю ладонью лицо. Слишком много хлопот за один день. Слишком много головной боли. Когда усталость наконец удаётся перебороть, я опять принимаю не такое расслабленное положение, как было пару секунд назад. С помощью толчка рук от стола, на колесиках компьютерного стула отъезжаю на несколько дюймов назад, с легкостью разворачиваюсь прямиком к кровати. — Ну что, Берт, — произношу я, чуть улыбаясь, и глядя на заправленную постель, где мой домашний любимец чинно вылизывал шерстку. — Завтра к нам приедут гости. Ни сколь не ожидаемые, но гости. — Взгляд кошачьих глаз обращался ко мне, что этим взором хотел сказать Берт, я ни понимала, но неприятные мурашки побежали по рукам, спине, да и вообще по всему телу. Синий цвет заставлял кровь леденеть, слишком уж чувственный этот взгляд. Он нечто большее, чем просто кошачий.***
Из уст слетел тягучий и чуть хриплый стон, такой, когда с большой неохотой тебя заставляют открыть глаза, и прервать сон. Поначалу я не обратила внимание на источник шума, что прервал мой покой. Но когда настойчивый и приглушенный стук, будто грохочут по стеклу, вновь дошел до слуха, то веки с тяжестью подымаются. В кромешной темноте я мало что могу разглядеть, но очертание Берта я с полной уверенностью различаю. Он сидит у края моей постели, животная настороженность ясно видна. Уши его стоят торчком, и сам он ни подвижен. Приподнявшись на локти, моя злоба уходит, и место уступает удивлению. Изначально я думала, что именно Берт затейщик этого, но если он здесь, то что же это тогда? Вновь источник шума дает о себе знать, я лениво потираю глаза. Нужно бы разобраться с этой чертовщиной. Может, это просто ветвь под порывом ветра бьет по окну? Стоит мне шелохнуться, то Берт тут же поворачивает ко мне голову, бледно-синие огоньки не отрываясь таращатся на меня. — Берт, что с тобой? — Я подтянула к любимцу ладонь, чтобы дотронуться до головы и ободряюще погладить. Взгляд был все так же непоколебим. Берт, казался мне напуганным, ведь неспроста спокойный по нраву кот, вот так вот насторожиться. Но белоснежный Берт, уклонился от моей руки, и взгляд его опять прожигал в двери дыру. Шум не прекращался, и Берт заставлял меня с каждой секундой пугаться все сильнее.