* * *
Утром Хань проснулся в одиночестве, хотя по-детски надеялся, что ночью Чонин вернется и скрасит его тоскливое существование. У соседа на удивление хорошо получалось заполнять собой все окружающее пространство: разбросанная повсюду одежда, громкая музыка, смех и трескотня ни о чем и обо всем одновременно прекрасно разбавляли скучную тишину, как кокон, обволакивающую Ханя. Иногда (в частности во время подготовки к важным тестам) это жутко раздражало, но чаще Хань был благодарен соседу за его громкое присутствие. Сейчас же в комнате не было никого, кроме него самого, но Хань укорил себя за эгоизм (ведь что же Чонину делать в воскресенье, как не дома наслаждаться маминой едой) и поспешил прийти к выводу, что спокойный день наедине с собой еще никому на этом свете не повредил. А уже завтра его ждет новая суматошная неделя, ведь даже такого незаметного парня, как Лу Хань, не обходили стороной заботы студентов и первокурсников в частности. Если честно, Хань был очень этому рад. Потому что даже вездесущий Ким Чонин не догадывался, что его сосед не выносит одиночества. Хань успел поесть, помыть плиту на общей кухне, которую снова залили супом, столкнуться с соседом по блоку в коридоре, низко поклонившись, извиниться и поспешно закрыться в своей комнате, отгородившись от людей, которых можно было задеть или случайно толкнуть. Трудно быть экстравертом, который остро нуждается в людях, но при этом слишком застенчив, чтобы не бояться доставить им неудобство своим присутствием. Иногда Хань очень хотел быть Ким Чонином, который просто вваливался в чужое личное пространство и шустро начинал подстраивать там все под себя, а собеседник мало что не злился, так еще и считал себя счастливчиком после этого вмешательства. «Сила харизмы и обаяния», — с легкой завистью вздыхал Хань. «Просто я красавчик», — пожимал плечами сам Чонин, поудобнее устраиваясь в личном пространстве Лу, учтиво распахнутом и ненавязчиво сунутом прямо под нос. Проделав все указанные манипуляции, Хань потратил еще час на рисование, а потом с сомнением открыл сообщения в социальной сети. Он не особо надеялся, что «Спишемся завтра, Лухан» на самом деле не просто дежурная фраза, а обещание, но вот оно, новое сообщение от извращенца Сухена, конечно же, не прекратившего обзываться своими ванильными словечками. «Доброе утро, малышка! ~ Как тебе спалось? Какие планы на сегодня? ШиУ уже нашел ту загадочную школу или еще бегает по лесу с сынком чеболя?» Хань был слишком рад, что ему написали, а еще слишком польщен тем, что Сухен запомнил сюжет его манхвы и даже интересуется им, чтобы реагировать на «малышку». Он просто поспешил напечатать ответ, незаметно для себя улыбаясь. «Мне кажется, или твои ответы стали теплее?» «Мне кажется, или ты наконец-то не назвал меня идиотским прозвищем?)» «Это что, сейчас смайлик был?!» «Заткнись.» «Злая колючка~» «Извращенец.» «Лу, а сколько тебе лет?» «Это как-то связано с тем, что ты извращенец?» «Не сомневайся~» «Мне 19, но тебя посадят, у меня есть связи в полиции.» «Правда? О.о» «Нет.» «Ну и? Не хочешь спросить, сколько мне лет?» «А разве я не говорю со старым обрюзгшим жирдяем с толстыми пальцами?» «Вот как обижусь сейчас и придумаю что-то похуже малышки. Мне тоже 19, и вообще-то я тоже хорош собой. Я же говорил, что ты красивый?» Ханю бы возмутиться и пресечь глупый флирт на корню, но вместо этого он, смущенно улыбаясь, отвечал, что, кажется, нет ничего хуже малышки. И вообще он не малышка, потому что они одногодки. И вообще, почему у Сухена на аватарке стоит Миранда Керр, это как-то глупо. А еще Хань думал, что нельзя допустить, чтобы о его тайне узнали в университете или общежитии, но ведь ничего страшного, если он немного поболтает с Сухеном, с которым они даже не встретятся никогда. Тем более ни на что кроме простого общения он, Хань, настроен не был. Да и за намеками собеседника, кажется, ничего большего не стояло — возможно, это просто его манера общения и он даже не гей. В конце концов, они еще не поднимали эту тему.* * *
В университете не было абсолютно ничего интересного и занимательного, но Хань все равно умудрялся получать искреннее удовольствие от его посещения. Какими бы скучными и занудными ни были пары (даже если это корейский, который все еще был слишком сложен для Ханя, чтобы учить его в совершенстве), Лу просто наслаждался обществом других студентов и тем, что ему находилось занятие буквально каждую минуту. Китаец искренне не любил бездельничать. Сегодня был абсолютно обычный и ничем не примечательный день. Вернее, он таковым был до самой последней пары, пока преподаватель по политологии не сообщила презабавнейшее домашнее задание к следующему занятию: доклад. В парах. Единственным позитивным моментом в этом была возможность самостоятельно выбрать тему, но на фоне работы в паре с каким-то одногруппником меркла даже она. Хань разволновался до такой степени, что не успел выбрать себе партнера (впрочем, он и не посмел бы выбирать), и потому вздрогнул от неожиданности, когда рядом с ним возник посторонний. Посторонним оказался одногруппник О Сехун, и Лу мысленно взмолился, чтобы это было не то, о чем он подумал, но парень приветственно помахал рукой и заявил: — Приветик, я твоя пара. — И добавил, отвечая на невысказанный вопрос: — Ты последний просто остался. Какую тему возьмем? Как бы Ханю ни хотелось убежать, он был слишком ответственным и слишком переживал за свои баллы, а потому несчастно выдавил: — Элиты? — Идет, — покладисто согласился одногруппник и закинул на плечо рюкзак. — Увидимся завтра и обсудим все. Что именно все и когда конкретно, Хань выяснить не успел, поскольку стараниями Сехуна остался один в опустевшей аудитории. И почему из всех вариантов, коих было немного меньше тридцати (группы у них были довольно большие), ему достался именно Сехун? Ах да, потому что никто не спешил начинать работать с иностранцем, а Сехуну, скорее всего, было все равно, на кого сваливать проект, ведь он все равно не будет в этом участвовать. Первое, что сделал Хань по приходу домой, которым ему стала тесная комнатка в общаге, — это с самым несчастным видом открыл сообщения и поделился с Сухеном своей болью. Они общались уже около двух недель, и за это время Хань привык многое рассказывать своему персональному извращенцу. С ним было легче, потому что они не были знакомы в реальности и при разговоре с ним Лу видел монитор компьютера, а не лицо живого человека. Это словно бы завести электронный дневник, только этот дневник тебе еще и отвечал, сыпал шутками и иногда отпускал похабные комментарии, к которым Хань уже даже попривык. В любом случае, китаец часами болтал с немного абстрактным Сухеном, не запинаясь и даже почти не краснея. Только время от времени, когда ему задавали каверзный вопрос с подтекстом или делали сомнительный комплимент. «Чем мою малышку расстроил парный доклад?» — ответ пришел спустя час, когда Хань уже успел перекусить и сел за домашнее задание к завтрашнему дню. «Малышка» какое-то время назад незаметно стала «моей», но сейчас Хань даже не заострял на этом внимание. «Тем, что моим партнером вызвался быть Сехун!» «Ты ни разу раньше не упоминал это имя. Там что-то личное, или почему ты так недоволен?» «Можно и так сказать.» «Предвкушаю раскрытие великой тайны~» Хань закусил губу. «А ты никому не расскажешь?» Конечно, самому Лу это ничем не грозило, даже если Сухен пойдет трепаться на каждом углу: он даже не знал, где Ким живет, а потому какой резон тому кому-то выбалтывать его тайну. Он спросил, скорее, для проформы и для того, чтобы немного потянуть время, собираясь с духом перед раскрытием самого главного секрета своей не слишком долгой жизни. «Обещаю.» Взвесив все немногочисленные «за» и «против», парень шагнул с обрыва, а на деле же просто набрал смс: «Он мне нравился одно время. Еще в начале года. Красивый и уверенный в себе — думаю, он многим нравился. Пока все не узнали, что на самом деле он тот еще раздолбай.» «И теперь ты боишься работать с ним, потому что можешь не сдержаться?» «Я не настолько дерзкий, чтобы не сдерживаться. Не поцеловать же мне его или еще что-то. Скорее, я просто сделаю что-нибудь не то, опозорюсь или обижу его ненароком.» Хань подумал и быстро добавил: «Ну и вообще. Он лентяй, и я очень сомневаюсь, что он будет работать. Наверняка просто свалит всю работу на меня, а потом придет довольный получать свою оценку как ни в чем не бывало.» Вообще-то, рассказывая это, Хань ожидал насмешки или привычной пошловатой шуточки, но Сухен был на удивление тактичен и даже никак не прокомментировал новость о чужой ориентации. Это немного утешило Лу. «Не настраивай себя против него заранее, — рассудительно посоветовал Сухен. — Вполне возможно, что это просто предрассудки и парень окажется добросовестным. Кроме того, ты ведь сказал „раньше нравился“. Может быть, сейчас у тебя ничего и не ёкнет.» Хань с задумчивым видом покивал, поблагодарил собеседника за совет и даже почувствовал облегчение, когда вдогонку прилетело: «И все-таки моя малышка не настолько натуральна, как хотела казаться~ ;)» «Заткнись, Су, — смутился тот и поспешил перевести тему: — Лучше сходи со мной за конфетами.» «С удовольствием! Какие ты любишь?» «Миндальные)» «Пойдем, родной, у меня как раз закончился чай.»* * *
Хань ничуть не удивился, когда Сехун опоздал на заранее оговоренную встречу в библиотеке при университете. На час. Абсолютно расслабленно опустился на стул рядом с расточающим флюиды негодования Ханем и вытащил из рюкзака коробку конфет. Сунул их напарнику через стол. — Что это? — напряженно поинтересовался Лу, не решаясь накинуться на одногруппника с типичным для ревнивой женушки вопросом «Где ты был?!» Впрочем, для голодного студента, который вместо того, чтобы пообедать и немного отдохнуть, помчался в библиотеку за материалами для доклада, а потом час прождал напарника, сделав за это время половину работы самостоятельно, этот вопрос тоже был кстати. И все же Хань был слишком нерешительным, чтобы всерьез возмущаться, и его хватило только на полные осуждения взгляды. — Это конфеты, — невинно уведомил Сехун с таким видом, словно его действительно спросили именно об этом. Конфеты были миндальными. Хань смерил подозрительным взглядом сначала коробку, а потом одногруппника. — Откуда знаешь? — Что именно? — недоуменно моргнул О, а Хань подумал, что это действительно могло быть совпадением: конфеты хорошие, да и относительно недорогие. Ну и откуда бы в самом деле Сехуну знать о его, Ханя, вкусах? — Ты бери, бери, я так за опоздание извиняюсь. Ну так что там с докладом? Требующий справедливости (мстительный) Хань спихнул О самую сложную часть информации, оставив себе теоретические основы, обработать которые было в разы проще. Ну, а нечего опаздывать. Если Сехун, выбирая напарника, рассчитывал халтурить, то он очень ошибся, потому что даже стеснительность, помноженная на два из-за присутствия объекта былой симпатии, не мешала Ханю готовиться на совесть. И если он сказал, что ему нужна пятерка ради того, чтобы сохранить себе стипендию, то это значит, что Сехун сделает все, чтобы эта пятерка у них была.* * *
Сухен не выходил на связь до самого позднего вечера, когда Хань, утомленный элитами, но закончивший свою часть работы, собрался спать. Он уже нажал на «Пуск», чтобы выключить компьютер, но ему помешал щелчок почты. И Хань был уверен, что это объявился его блудный товарищ. Или уже друг, если реально стать друзьями чуть больше чем за две недели. «Ты куда пропал?» — поинтересовался Лу, прочитав ответы на свои прошлые сообщения. Исчерпывающие, даже несмотря на поздний час. «Прости, маленький, был занят. Нагрузили домашним заданием, а у меня срок до послезавтра. Как раз завтра закончу и освобожусь~ Что там твой Сехун? ;)» Хань неодобрительно глянул на хитрый смайлик в конце смс. Сухен без намеков не Сухен, но все же это слегка смущало. Он подавил зевок и ушел на кухню делать кофе. В такое время она была восхитительно пуста, лишая Лу возможности вывернуть на кого-нибудь горячий напиток или поспорить из-за занятой плиты. Вернувшись в комнату, он покосился на спящего на своей кровати Чонина, порадовался, что того не разбудить и пушечным залпом за окном, и бесшумно приземлился на стул. «Прости, Су, я делал кофе. Файтин тебе с домашкой, держись~ А Сехуна я нагрузил по полной программе, чтобы у него не было времени прохлаждаться:/» «Уверен, у него нет времени. Ты иногда бываешь очень убедительным.» Пока Хань размышлял, что на это ответить, пришло новое сообщение: «Почему ты влюбился в него, Лу?» Короткое и предельно простое, но парень всерьез задумался над ответом. Разве можно влюбиться из-за чего-то? У Ханя уж точно не было никаких причин. Если честно, он предпочел бы вообще никогда не влюбляться, уж тем более не в парней. Уж тем более не в О Сехуна. Он вообще считал эту симпатию постыдной, а себя самого — испорченным. Что ему стоило влюбляться в красивых девушек? Пускай безответно: ничего не поменялось бы. Кроме отношения к нему. Сейчас Хань ютился в студенческой общаге, хотя семья его жила тут же, в Сеуле. Вот только вход домой ему был заказан, потому что полгода назад, накануне поступления, он спалил перед родителями собственную ориентацию. Вернее, даже не спалил, а гордо так объявил во всеуслышание, наивно полагая, что любимые родители примут его любым. Дескать, он, Хань, взрослый мальчик и поступать хочет туда же, куда и его парень. Парня отец спустил с лестницы в тот же день, а сам Хань отделался синяком на скуле и разъяренным заверением в том, что его ждет то же самое, если он переступит порог этого дома хотя бы еще один раз. Может, отца отпустило за полгода, но Хань не рисковал проверять это. Его, конечно, бросили после такого, и поступал парень в другой вуз, надеясь, что хотя бы тут ему полегчает, но не тут-то было. Как будто ему было мало разорванных отношений с собственными родными, которые на поверку оказались не такими уж родными, Хань влюбился снова. И в кого! Он приложил все усилия, чтобы искоренить в себе пагубную симпатию, вот только себя не переделаешь, сколько бы этого ни хотелось. Если бы Хань мог, он бы ни за что в жизни не испытывал влечения к другим людям, но пока все, на что его хватало, — это не сближаться с объектом собственной любви. Полгода у него это отлично получалось, кстати. «Мне не давали повода. Честно сказать, я не уверен, что меня вообще замечали до этой недели, и это было очень удобно. Просто… Сехун красивый, я думаю. И он единственный в группе высветлял волосы, выделялся. Я потом тоже начал, стремясь хоть немного походить на него, Чонин даже говорит, что мне идет этот цвет. А Сехун… Он теперь шатен, и все, что у меня осталось, — это собственный же цвет волос. Немного сентиментально, но я даже привык. В общем, я не думаю, что у меня были причины, Су.» Почувствовав себя до крайности опустошенным и расстроенным, Хань поскорее пожелал собеседнику спокойной ночи и лег спать. Утром единственным сообщением, которое ему отправил Сухен, оказалось «Тебе очень идет белый, Лу».* * *
Доклад они с Сехуном сдали на отлично, что, впрочем, было ничуть не удивительно. О выглядел выжатым лимоном, и Хань даже почувствовал укол вины за то, что так сильно нагрузил его, но потом решил, что этому бездельнику полезно время от времени напрягаться, а то вот так окончит университет и даже не прочувствует всю прелесть студенческой жизни. В том, что Сехун с его-то внешностью, подвешенным языком и, когда надо, безупречными манерами получит свой диплом, Лу даже не сомневался. Огромной неожиданностью для него стал бывший напарник, на лице которого мученическое выражение сменила улыбка, подошедший к нему на перерыве. Сехун. На задние ряды. К Ханю. Без видимой на то причины. Лу едва не подавился своим молоком. — Слушай, я тут подумал, — потирая шею, обратился к нему одногруппник, — может, пообедаем вместе сегодня? Или погуляем? Все-таки пятерка — твоя заслуга, я плачу. Соображалось Ханю как-то особенно туго. В этот момент он усиленно пытался понять, остался ли у него на лице дурацкий след от молока, и едва сдерживался, чтобы не провести под носом рукой. У него точно молочные «усы», иначе с чего Сехун так улыбается? Это крах, он еще даже ничего не сказал, а уже опозорился, какой стыд, пусть Сехун уже просто уйдет, оставив Ханя умирать в одиночестве. — Ну так что скажешь, Лухан? — очаровательно неправильно произнес его имя бывший напарник, впрочем, Ханю все, что было связано с Сехуном, казалось очаровательным. Особенно его заново высветленные волосы. Нужно было что-то ответить, причем срочно, О ведь не поверит, что Хань внезапно онемел и оглох. — Ну, я… Сегодня? А вдруг много зададут… и… — Тогда давай дождемся конца дня и там посмотрим, хорошо? — снова улыбнулся Сехун, а Хань отстраненно подумал, что нашел первую причину, почему влюбился именно в этого человека. Он робко кивнул и уже потянулся было рукой к лицу. — У тебя там ничего нет. Сказав это, Сехун отошел к своему месту, а Хань, застонав, приложился лбом о столешницу. Какое позорище. На следующей паре он не выдержал и полез в интернет, надеясь, что, несмотря на пары, Сухен сможет ему ответить. «Су, помоги!» «Я не знаю, что мне делать!» «СУХЕЕЕЕН!!!» Ответа пришлось ждать всего несколько минут, но Хань, снова разнервничавшийся вконец, едва не скончался от ожидания. «Да, маленький, я здесь. Рассказывай.» «Су, он пригласил меня!» «На свидание?» Лу слегка приподнялся на своем месте, заглядывая сидящей впереди одногруппнице за плечо. Ему было плохо видно, но, судя по всему, Сехун, прикрывшись учебником, слушал музыку в телефоне. И у него на затылке не был написан ответ на этот вопрос. «Не знаю, но он подошел только что и сказал, что угощает. Вроде бы за удачно сданный доклад. Что мне делать?» «А что ты хочешь? Ты боишься идти?» «Нет, но…» «Не переживай зря, Лу. Я уверен: он не обидит тебя. Нет ничего плохого в том, чтобы немного развлечься, а Сехун не сделает ничего такого, чего ты не хочешь.» «Почему ты так уверен?» «Моя малышка ведь не влюбилась бы в плохого парня, да?)» Хань не знал, от чего краснел сейчас больше: от мыслей о вроде как свидании с Сехуном или от манеры общения с Су. В этом не было чего-то неправильного или неприятного, но все равно смущало. Ханя называли маленьким, а он себя так и чувствовал — словно бы младшим на несколько лет, хотя они вроде бы ровесники. Лу только надеялся, что не нравится Сухену, потому что в таком случае все эти советы, как вести себя с Сехуном… со стороны Ханя это жестоко. Но Су ни о чем таком не говорил, и пока переживать было не о чем. Вернее, было о чем переживать и без того. Но, кажется, Сухен в который раз оказался прав и Хань совершенно зря накручивал себя. Отвертеться от прогулки не вышло (да и не сильно хотелось), и они с Сехуном вместе вышли из здания университета, свернув в противоположную от общежития сторону. О сказал, что они идут в хорошо знакомое ему кафе с восхитительными эклерами, и Хань робко согласился, надеясь, что там будет вода. Ведро воды. Океан воды. От волнения во рту пересохло, но парень мужественно боролся, не желая казаться одногруппнику слабоумным бревном. Пока что на лице О блуждала улыбка — надо думать, Хань справляется. — Ты сменил цвет волос, — неуверенно заметил Хань, чтобы избежать пугающих неловких пауз. — Недавно, — кивнул Сехун, отводя взгляд. И неожиданно добавил: — Ты говорил, тебе нравилось. Лу опустил голову, вновь смущаясь, потому что звучало это как-то… Звучало это как-то… — Стоп, что? — замедляя шаг, переспросил он, понимая, что же было не так с этой фразой. — Я не говорил. Сехун что-то невнятно ответил, то ли Хань просто не расслышал, оглушенный собственными мыслями. Он никогда не был глупым мальчиком. Относительно. По крайней мере, сопоставить факты у него чаще всего получалось. Какие конфеты ты любишь? Нагрузили домашним заданием, а у меня срок до послезавтра. Он единственный в группе высветлял волосы, выделялся. Я потом тоже начал. А Сехун… Он теперь шатен, и все, что у меня осталось, — это собственный же цвет волос. Сехун не сделает ничего такого, чего ты не хочешь. Ханю показалось, у него земля уходит из-под ног. Он неверяще уставился на остановившегося Сехуна. — Нет… — Прости, малышка, — чуть криво улыбнулся тот. — Ах ты сволочь! Гад! — Хань не знал, плакать ему от обиды, удирать прочь или прибить «Сухена» прямо здесь своим собственным рюкзаком. — Извращенец! Да как ты мог, я же верил! Ненавижу тебя! В итоге, конечно, Хань так никуда и не удрал, да и грех на душу не взял тоже: Сехун без боя не дался. Затащил все же в свое кафе, сунул, скотина, миндальный эклер и сидел с таким видом, что случайные прохожие за окном едва сдерживались, чтобы не отдать этому засранцу последнюю рубашку. И где только научился. А Хань сидел, злобно зыркая, и цедил свой лимонад, которого ему купили аж целый большой стакан. Не захлебнуться бы в нем. — Малышка… — Сехун оценил перекошенную физиономию Ханя и исправился: — Лухан, слушай. Я не хотел ничего плохого. Я же действительно тебя нашел по тому фото. То есть я познакомился с мальчишкой на сайте, просто забавы ради, а он мне скинул твою фотографию. Я чуть с ума не сошел. И поверить не мог, что все это время с тобой общался: ты же не такой совсем. — Да уж, прости, что не умею делать м… — пробурчал тот и снова уткнулся в свой стакан, потому что от невысказанного кошмарного слова уши горели, как будто их подожгли, предварительно облив бензином. — Лухан! — возмутился О, беспомощно сжимая пальцами край стола. — А что ты от меня хочешь? Притворился моим другом, я же тебе все… я тебе самое главное доверил! — Я не притворялся, — выдохнул Сехун. — Ведь ни в чем же, кроме имени, не соврал. Я действительно фанат Миранды и за суши убить готов, а еще у меня правда аллергия на пыль — знаешь, какой я чистюля?! Ну и знаешь, я просто хотел подружиться, и я все равно бы сказал правду, не стал бы долго тянуть с этим, но потом ты признался, что я тебе нравился… А что ты сейчас думаешь, Лу? — А сейчас я думаю, что ты бессовестный извращенец, — буркнул Хань и отодвинул от себя стакан подальше, чтобы не опрокинуть. А то станется с него. — Малодушный придурок, который не может нормально познакомиться. Аферист чертов, и я тебя ненавижу. Вот только Сехун, который, по идее, должен был обидеться из-за хлынувшего на него потока ругательств, вместо этого почему-то светлел и улыбался все сильнее. Дождавшись паузы, когда Хань набирал в легкие очередную порцию воздуха, а заодно и придумывал еще какие-нибудь обидные словечки, пока не пропало мужество, О внезапно потянулся через стол, сгребая одногруппника в объятия и лишь чудом не задевая локтем эклер. Ласковое «малышка», выдохнутое куда-то в светлую макушку, казалось слишком по-родному глупым, чтобы отталкивать от себя человека, произнесшего его. Наверное, пресловутое мужество все-таки куда-то делось, оставляя Ханя размякать в чужих руках и прятать лицо на груди Сехуна, уворачиваясь от косых взглядов. Как по-дурацки они сидят. Сейчас Хань вывернется. Через секундочку. Или через две. Ну и Сехун свое еще огребет. Обязательно. Да.Конец