Бывший принц

      Сказать, что такого паршивого вечера у меня не случалось уже очень давно, значит ничего не сказать.       Кое-как добрался до отеля. Парень на рецепции признал меня не сразу, чуть не вызвал полицию, от которой я, по счастью, недавно ушёл очень тёмными и очень грязными подворотнями. Будить Сергея ночью, с раскрашенным фейсом, я не стал, решил, что это может подождать до завтра.       Отмылся в душе, с сожалением осмотрел ущерб: нижняя часть скулы покраснела и опухла, левый глаз заплыл, бровь рассечена до середины виска.       Как же тебя, Олег, угораздило поучаствовать в таком дерьме?       Вопрос был риторическим, и всё же ответ у меня имелся.       Утром пришлось успокаивать Сергея, который при виде меня сначала вытаращил глаза, потом побелел и наконец бросился к стационарной трубке, подвешенной над кроватью.       Пришлось его остановить, а затем ещё долго убеждать, что всё это глупое стечение обстоятельств, которое закончилось довольно прескверно: вышел из ресторана, зацепила меня местная босота. Поблизости, как назло, никого не оказалось, пришлось отбиваться самому.       — Они могли вас убить! — Сжимая в трясущихся руках стакан с водой, Сергей выглядел не на шутку перепуганным.       — Им нужны были деньги и мобильник, так что не стоит драматизировать, — скривился я, недовольный истерикой.       — А если бы у них оказался нож! Вы только представьте, что… что… — Омега жадно отхлебнул из стакана.       — Сергей, не стоит так переживать. Ничего страшного не случилось.       — Да вы в зеркале себя видели?! — возмущённо воскликнул омега, расплескав воду на пол, но, видимо, смутился своей бурной реакции и добавил уже спокойнее: — В гроб краше кладут, Олег Дмитриевич. Надеюсь, полиция найдёт гадов.       «Было бы неплохо.»       — Вы ведь написали заявление?       — Конечно, и это одна из причин, по которой мне нужно здесь задержаться, — соврал я, не моргнув глазом.       — Чтобы опознать подонков?       — Именно.       — Вы сказали: одна из причин, есть и другие?       В каком бы шоковом состоянии не пребывал Сергей, он никогда не упускал детали — именно поэтому его зарплата была в разы выше, чем у остальных лаборантов.       — Думаю, это очевидно. — Я криво улыбнулся. — Будет лучше, если в офисе я появлюсь в своём обычном состоянии или хотя бы дождусь, пока всё станет не так страшно.       — Вы правы, — кисло согласился Сергей, рассматривая отбивную вместо моего лица. — Заодно и отдохнёте.       Сотрудника я отправил запланированным рейсом, продлил номер ещё на неделю и весь оставшийся день провёл за компьютером, организуя работу удалённо.       Само собой, омегу я попросил держать язык за зубами — для всех я взял короткий перерыв и наслаждаюсь красотами донских земель.       Я не сомневался, что Сергею, вернувшемуся в гордом одиночестве, житья не дадут, требуя подробностей моей отлучки, но, чтобы он там ни наговорил, правды от него не добьются. В остальном я разрешил ему самому решать, чем он приукрасит эту историю.       — Скажу, что вы запали на рокового красавца и послали работу подальше, — усмехнувшись, предложил Сергей, пока мы ожидали приглашение на посадку.       Шутка не показалась мне особенно смешной, но из вежливости я растянул губы в улыбке.       Следующую пару дней я бродил по городу, дышал загазованным воздухом и прятался от удушающей жары в кафе. Бумаги разбирал спозаранку, планируя с замом распорядок на целый день, а вечером принимал устный отчёт. На четвёртые сутки, когда Андрей аккуратно спросил, когда я собираюсь обратно, я вдруг понял, что мир не рухнет в тартарары, если меня нет на месте, и я вполне могу дождаться окончания недели вдали от столицы.       О режиме цейтнота я и правда позабыл, а вот наглый попугай из клуба никак не шёл из головы.       В субботу вечером я отправился на набережную. Гулял вдоль медленно катящего свои воды Дона и смотрел на жидкое стекло, рябившее от проходивших мимо теплоходов. С борта звучали последние хиты вперемешку с простыми мотивами восьмидесятых.       Вокруг тянулась нестройная вереница отдыхающих. Люди смеялись, держались за руки, ели мороженое и пили приторно сладкий лимонад. Жизнь казалась простой и лёгкой. Проблемы остались где-то далеко — ничто не мешало радоваться жизни.       То ли от воды, то ли с противоположного берега, погружённого во мрак, потянуло прохладой. Я остановился у парапета, отвернулся от картины всеобщего счастья, которую так часто можно увидеть вечерами в выходные дни на главных улицах всех городов на свете, и уставился вниз на тихую воду. Сейчас я не мог разглядеть почти ничего, кроме отсвечивающих гребешков фольги, пущенных старыми шумными моторами в аккомпанемент желтоватого света уличных фонарей.       Я бы мог размышлять годами о том, что же скрывается там, на глубине всего нескольких метров, а мог бы нырнуть в этот самый миг, проверить и вернуться, мокрый и пропахший речной водой, на ухоженную набережную, распугивая семейства, словно сумасшедший…       Набережная осталась позади, через пять минут после того как я оказался в машине.       Искусственный свет фонарей вёл меня по улочкам города, указывая дорогу. Очень скоро машину тряхнуло от наезда на знакомые линии трамвайных путей. Я пронёсся мимо нужного закоулка, чтобы развернуться подальше и припарковаться у обочины. Потушил фары и свет в салоне.       Отсюда прекрасно просматривался поворот к клубу. Избитый колдобинами, он заставлял водителей скинуть скорость до минимума, если им не хотелось скрести брюхом о камни. Сбоку от этого места горел фонарь, бросая косые лучи света в салоны чужих авто.       Машина подъезжала за машиной — близилась полночь. Такси тоже не были редкостью. В одном из них приехал Миша. Его ровно уложенное пепельно-блондинистое каре я узнал сразу.       Выпрямился на сидении, когда машина уже скользнула за поворот. Теперь оставалось дождаться красавчика. То, что он вряд ли покинет клуб один, я знал, и… и… и что, Олег? Какого ты вообще здесь забыл?       Зачем мне это и что я собираюсь делать дальше, я не знал.       Через несколько часов первые такси стали возвращаться за своими нагулявшимися клиентами. Я не знал, был ли Миша ещё в клубе, или уехал с кем-нибудь на тонированной тачке; таких уехало отсюда около семи…       Нет, вот он! — понял я, углядев светлую макушку, притиснувшуюся к боковому стеклу.       Такси покинуло пресловутую улочку, промчалось вдоль опустевших центральных дорог, поднялось по небольшой эстакаде и свернуло налево. Мы оказались где-то в центре. Переулки стали темнее и уже. Машина петляла.       Свернув во двор, таксист стал притормаживать. Я проехал мимо, останавливаясь в отдалении и наблюдая в зеркало заднего вида за тем, как единственный пассажир выбирается наружу. Такси не задержалось, спеша на следующий заказ щедрой выходной ночи.       Красавчик потянулся, разминая кости, и, не спеша, побрёл к одному из подъездов. Его ярко-жёлтый канареечный наряд бросался в глаза даже с такого расстояния.       Он остановился у металлической двери, перебросил крошечную сумку наперёд и закопошился в её содержимом, должно быть, отыскивая ключи.       Миша не мог видеть, как сзади к нему приблизились двое. У меня не возникло ни одного сомнения, что намерения у них не самые чистые.       Не став досматривать, чем обернётся дело, я вылетел наружу.       — Миша, сзади! — выкрикнул я, спеша к омеге.       Он обернулся как раз вовремя, чтобы пропустить удар по затылку, но не успел увернуться, и кулак обрушился прямо на лицо. Нападавшие заматерились, растерянно глядя на упавшего Мишу и меня — летевшего на всех парах идиота.       — Вали! — прокричал один, когда между мной и напавшими осталась пара метров.       Я с налёта попытался достать коренастого коротышку. Он оказался не прост — ушёл вниз и я снова выхватил по почке.       Вот же су-у-ука!       Оба бросились на меня. Я тупо отбивался, уворачиваясь от кулаков и летевших куда ни попадя ног. Эти, в отличие от морды, были трезвыми и потому ебашили точнее.       Полная хуйня…       Напарник коротышки, щербатый задрот в буцаловской кепке, выбрасывает вперёд локоть, стараясь достать мою челюсть. Я успеваю отклониться назад — рука проносится в сантиметре. Пока его заносит в сторону, второй козёл явно хочет приложить сверху по голове. Выбросив ногу вперёд, я с силой ебанул ему пониже колена. Он воет, заваливаясь набок.       Щербатый цепляется за мою майку, собираясь просадить прямой в глаз. Свободной рукой хватаю его за запястье, упираюсь, изворачиваясь, валю на землю. В ушах раздаётся хруст. Мудак орёт как больной. Перехватываю его за шиворот, собираясь приложить о землю, чтоб заткнулся. Фонарь над нами гаснет мигом позже.       Оставив козлов, я вернулся к омеге. На самом деле, с момента как он упал до момента как я разделался с козлами, прошло не больше пары минут. Миша успел подняться и теперь стоял, наклонившись вперёд.       — Ты как?       — Нос сломали, — прогнусавил он. — Кровь не могу остановить.       — Давай к тебе.        Кровь действительно надо было остановить, да и ждать, пока соседи позвонят куда надо, было не лучшей мыслью. В темноте Миша отыскал ключи и мы нырнули в подъезд. Спотыкаясь, поднялись на второй этаж и зашли в квартиру.       — Лёд есть? — спросил я в прихожей.       — В морозилке. — Миша, держась за стену и задирая голову кверху, скрылся за одной из дверей, которая, надо полагать, являлась ванной. Отыскав лёд, я последовал за ним.       Склонившись над раковиной и включив воду на полную, Миша отставил пятую точку.       — Не сейчас, детка, — не смог промолчать я.       — Ха-ха, — без какого бы то ни было выражения отозвался захлёбывающийся кровью парень.       — Садись, — я помог ему усесться на крышку унитаза. Бросил на колени полотенце поставил сверху форму для льда. Достал пару кусочков и вручил омеге. — Приложи с обеих сторон.       Миша, перемазанный кровью, с опухшим носом и красными от выступивших слёз глазами дышал ртом, дожидаясь, пока остановится кровотечение.       — Красивый? — спросил не в меру зазнавшийся омега, видя, что я его разглядываю.       — Мечта садиста.       — Мечта любого, — обыденно бросил он.       — Даже в таком виде?       — В любом виде.       — Скромность украшает омегу.       — Чего ты тогда припёрся подраться, а теперь сталкеришь?       Холодные голубые глаза уставились прямо на меня. Уступать ему отчаянно не хотелось.       Да кем он себя считает?!       — Был у вас по делам и решил, что мне вполне может перепасть ещё раз, — я не отводил взгляд. Любит начистоту — пожалуйста.       Задрав подбородок, омега смотрел на меня из-под низко опущенных ресниц.       — Но не перепало.       — Увы.       В ванной стало жарко.       — Кровь перестала. Выйди.       Этот командный тон я отлично знал. Спорить не стал, молча вышел, прикрыв дверь.       Раз уж мне приказали покинуть только ванную, я решил не терять возможности осмотреться.       Жил Миша очень даже неплохо. Двухкомнатная квартирка, хотя и небольшая, но с притязанием на роскошь. Светлые шёлковые обои, добротная мебель — на вид итальянская, репродукции кубистов, книжный шкаф; русская классика, европейцы, японцы…       В спальне находились только кровать и туалетный столик. Просторный, заставленный флакончиками. Пара резных шкатулок.       — Выход в другой стороне.       За спиной возник Миша. В белом махровом халате, с влажными кончиками волос и опухшим носом, он недовольно наблюдал за тем, как я сую нос, куда мне вздумается.       — Я бы не отказался от кофе.       — Его не предлагали.       — Поэтому я вежливо напоминаю.       — Варить долго, я устал.       — Я сам сварю.       Миша приподнял бровь, видимо, не ожидав от меня такого натиска.       — Только что вспомнил, что кофе закончился утром. Досадно.       — Даже растворимый?       — В том числе.       — Ты пьёшь растворимый? — с притворной гримасой отвращения спросил я и сумел удивить омегу ещё раз.       Миша фыркнул:       — Само собой, нет, — отлепился от стены и пошёл в коридор. — Надеюсь, ты хорошо варишь кофе.       Разлив по маленьким белым чашечкам ароматный напиток, я сел напротив Миши. Тот расселся на стуле, закинув ноги на следующий. Стройные, идеально гладкие конечности притягивали взгляд помимо воли, но мне хватило сил не купиться на поддразнивания.       — Кто были те двое?       Миша пожал плечами.       — Совсем никаких мыслей?       — Мыслей много, но это не имеет значения.       — А если они снова нападут?       — Не они первые, не они последние. — Мрачное презрение разило от омеги за версту, заставляя меня нахмуриться.       — И часто тебя достают?       — Тебя это не касается.       Отчётливое желание стукнуть Мишу об стену было почти нестерпимым.       — Может, тогда не стоило ввязываться, ты бы и сам разобрался?       — Легко.       — То есть я помешал?       Омега сделал глоток.       — Естественно. У меня всё было под контролем.       — И нос ты специально подставил.       Миша пожал плечами, глядя мне в глаза       — Люблю пожёстче.       «Олег Дмитриевич, вынужден сообщить, что вас и вашу нахер никому не нужную заботу только что поимели, а теперь насмехаются.»       Кофе был допит, омега поднялся и, не говоря ни слова, двинулся на выход. Оказавшись в коридоре, который прекрасно просматривался с того места, где я сидел, он позволил халату соскользнуть с плеч.       «Вот же…»       Опрокинув в себя кофе, я двинулся следом.       Дойти до кровати нам не удалось. Прижал парня к стене, впиваясь рваными поцелуями в шею.       — Без укусов, и вот резинка.       Думать о предусмотрительности некоторых не было желания. Я сорвал с себя одежду. Штаны с трусами упали на пол, когда Миша опустил обе ладони на мою грудь, словно приказывая остановиться.       Я замедлился, чувствуя, как от желания покалывает член.       Не отрывая от меня глаз, парень медленно опустился на колени и замер, позволяя наблюдать, как мой стояк почти касается его лица.       Разорвал пакетик с резинкой и взял её в рот. Не торопясь, играючи, обхватил мою головку, заставляя упереться руками в стену. Его рот засасывал меня уверенно и глубоко. Я уже успел слегка помечтать о минете, когда Миша поднялся.       — Готово, — улыбнулся чеширский кот, обманывая надежды Алисы. Резинка была аккуратно раскатана по стволу.       Досада завела сильнее. Я отбросил его на стену, пугая, и не давая прийти в себя, навалился следом, хватая за бока и подсаживая к себе на бёдра.       Дверной звонок неожиданно разразился трелью.