***
Очередной концерт Mejibray/Diaura прошел великолепно. Музыканты измотаны, а фанаты счастливы. Коичи и Шоя, развалившись в гриммерке на полу, обсуждали небольшие ошибки, совершенные ими на сцене. Драммеры и гитаристы обсуждали, как и где будут отмечать отличное выступление, а вот вокалистов в помещении вовсе не наблюдалось. Но если пройтись по коридору, то в конце него можно услышать громкие всхлипы из-за неприметной двери. - Какого черта ты опять устраиваешь не пойми что из-за не пойми чего?! - выкрикнул Йо-ка, не обращая внимания на то, что сказал, по сути, полнейший бред. Тсузуку лишь продолжал биться в истерике, будто не слыша вскрика своего возлюбленного. Йо-ка схватил вокалиста за плечи и сильно его встряхнул. - Успокойся! Что случилось?! - кажется, эти слова брюнета были услышаны, так как Тсузуку поднял на него красные глаза и дрожащим голосом произнес: - Я ничтожество... Йо-ка знал, что такие приступы случаются у его любовника довольно часто. И знал, что в некоторых случаях достаточно просто крепко прижать его к себе, чтобы успокоить. Но сегодня нервы мужчины тоже сдали, а потому он, с силой отшвырнув Тсузуку к стене, резко встал и вышел из помещения, громко хлопнув дверью. Оставшийся в одиночестве вокалист, кажется, стал медленно понимать суть происходящего и возвращаться в реальность. Просидев пять минуть в позе, напоминающей позу эмбриона, Тсузуку медленно встал и подошел к зеркалу, взглянув на свое жалкое отражение. Он ненавидел зеркала. Ненавидел всеми фибрами души. В них он видел себя никчемным и ничтожным существом. - Тварь... Какая же ты тварь! - выкрикнул брюнет, и его кулак, уже по привычке, со всей силы врезался в зеркальную поверхность. Из глаз потекли слезы от боли физической, смешанной с ужасной душевной болью. Придя в себя и отдышавшись, Тсузуку все же вышел из темной комнаты и осторожно, стараясь не попадаться на глаза коллегам, пошел к выходу из здания. Он не знал, куда пойдет, ведь дома его ждали такие ненавистные зеркала...***
Жителей Токио погода явно не радовала и не баловала. Ледяные дожди нещадно хлестали тех несчастных, которым приходилось быть сейчас на улице. Но для некоторых такая погода являлась лекарством. Лекарством от душевных болезней. И пусть после прогулки в такую погоду придется слечь в постель с простудой или чем похуже... Дождь смывает боль. Йо-ка шел, как говорится, куда глаза глядят. Они с Тсузуку встречались уже на протяжении трех лет, и все это время он не мог понять, почему его возлюбленный поступает так, как поступает. Он наносит вред себе, и говорит, что это приглушает боль в его душе. Но работает правило прямой пропорциональности, и боль в душе Йо-ки с каждым порезом на запястьях его возлюбленного разрастается все больше и больше. И как донести до человека, что своими действиями он приносит ему боль? Порой вокалисту кажется, что Тсузуку действительно ведет себя как ребенок, думающий только о себе. Чертов эгоист. Блондин остановился, и дождевые капли стали еще сильнее хлестать его по лицу. Осмотревшись, мужчина понял, что находится в парке возле своего дома. Слечь в ближайшие дни с температурой не хотелось, поэтому вокалист все-таки пошел домой. В доме царила тишина. Тишина, которая чаще всего граничит с одиночеством. А оно в свою очередь тесно пересекается с грустью и депрессией. Йо-ка сжимал в руках телефон, желая позвонить Тсузуку. Просто убедиться, что он ничего не натворил. Что он в порядке. Но злость на парня не давала ему этого сделать. Блондин хотел, чтобы его возлюбленный почувствовал ту боль и отчаянье, которые так часто чувствует, благодаря ему, Йо-ка. Мужчина перевел взгляд на окно, за которым, не прекращаясь, лил дождь. Прищурившись и всмотревшись в темноту, вокалист цокнул и чертыхнулся, так как заметил до боли знакомый силуэт, взор которого был направлен на окна его квартиры. Тяжело вздохнув, Йо-ка быстрым шагом направился на улицу. - Йо-ка... - имя блондина вырвалось из уст Тсузуку вместе с холодным паром, стоило ему увидеть выходящего из подъезда мужчину. - Какого черта? - прокричал блондин, пытаясь перекричать дождь, но Тсу не ответил, обхватывая себя руками и смотря на возлюбленного. - Какого черта, я спрашиваю?! - Прости меня, - хрипло выдохнул брюнет, утыкаясь Йо-ке в плечо. - Прости, Йо-ка... Прости... Я так люблю тебя, Йо-ка, прости... В сквозивших в голосе мужчины нотах можно было заметить вновь подступающую истерику, поэтому блондин с силой встряхнул его за плечи и схватил за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. - Пошли домой, - судорожно выдохнул Йо-ка, резко схватив мужчину за руку, развернувшись и направившись в квартиру. Закрыв дверь на ключ, блондин тяжело вздохнул и посмотрел на продрогшего любовника. - Иди в душ, тебе нужно согреться, - тихо проговорил он, проходя на кухню. - Я не пойду без тебя, - так же тихо произнес Тсузуку, вновь обнимая себя руками. Йо-ка лишь кивнул, закрыв глаза. Простояв в дверном проеме минуту, он развернулся и пошел в ванную комнату. Брюнет молча последовал за ним. Мокрая одежда неприятно липла к телу, а тела обоих мужчин покрылись гусиной кожей от холода. Йо-ка быстро снял с себя одежды и посмотрел на Тсу, который, судя по всему, даже не думал шевелиться. Его взгляд был направлен на зеркало, отражавшее мужчину в полный рост. - Тебя, может, еще и раздеть? - с раздражением в голосе спросил вокалист, настраивая воду в душе. Поведение Тсу злило его как никогда раньше. Он не понимал мотивов его поступков. Не понимал эту чертову логику. Брюнет быстро замотал головой, сглотнув стоявший в горле ком и сбросив с себя мокрую одежду. Закончив настраивать воду, Йо-ка вновь посмотрел на человека, стоявшего рядом. Раздражение медленно улетучивалось, сердце восстанавливало свой ритм. Мужчина подошел к замершему перед зеркалом вокалисту и обнял его сзади, положив голову на плечо. - Этот человек, - блондин взял руку Тсузуку и протянул ее к зеркалу. - Этот человек - самый лучший в мире, слышишь? Его не надо ненавидеть, Тсу... Он не заслуживает этого. Тсузуку стоял молча, пока горячий шепот любовника опалял его ухо. Смысл слов доходил до него медленно, но когда он окончательно переварил все услышанное, то вздрогнул и быстро закивал, сплетая свои пальцы с пальцами Йоки. Простояв так пару минут, мужчины все-таки зашли в душевую кабину, попадая под горячие струи воды.***
- Ты простил меня? - тихо спросил Тсузуку, обнимая своего возлюбленного и утыкаясь носом в его шею. Сейчас он чувствовал то желанное тепло и любовь, которые исходили от мужчины. Чувство одиночества и страха стали покидать его. - Не знаю, - честно ответил Йо-ка, проводя рукой по спине брюнета. - Прости, - шепотом протянул Тсузуку и, хитро улыбнувшись, сел на вокалиста сверху, осторожно склоняясь и касаясь его губ своими. Блондин ответил на поцелуй, но не спешил брать инициативу в свои руки. Раз Тсу затеял эту игру - пусть ведет ее сам. Мужчина, не почувствовал сопротивления со стороны Йо-ки, стал медленно водить руками по его телу, спускаясь поцелуями к паху. Он знал, что его любовник не любил много прелюдий, поэтому, проведя пальцами по его члену, медленно взял его в рот. Йо-ка же стал толкаться бедрами навстречу, задавая нужный темп. Долго это не продолжилось, так как Тсузуку, оторвавшись от органа, вновь сел на мужчину, потянувшись рукой к прикроватной тумбочке. Йо-ка, решив, что пора задать свои правила игры, резко перевернул брюнета, и заставил его встать на колени и опереться руками о стену, а сам тем временем достал из тумбы смазку. Выдавив немного лубриканта на пальцы и размазывая гель по своему члену. Крепко сжав талию Тсу в руках и подтянув его к себе, Йо-ка резко вошел, заставляя мужчину выгнуться от неожиданности. Этой ночью не было места нежности. Блондин резко брал вокалиста раз за разом, не давая времени на отдых не себе не ему. Если уж Тсузуку желает боли, то пусть она будет такой. Боль, отдающаяся томным наслаждением. Боль, которую можно назвать приятной только потому, что ее доставляет ее любимый человек. И именно она способна залечивать душевные раны. - Секс - лучшее лекарство, не так ли, Тсу? - усмехнулся Йо-ка, нежно убрав волосы с лица своего возлюбленного. Брюнет лишь угукнул, улыбаясь уголками губ и прикрывая глаза. - Я люблю тебя, - тихо выдохнул он, прижимаясь ближе к Йо-ке. Блондин в ответ поцеловал его в макушку, крепко обнимая. Без лишних слов было понятно, что он тоже безумно любит. Иначе он не стал бы терпеть всех истерик и психозов, а давно ушел, начав спокойную жизнь. Если бы он не любил, он не смог бы услышать надрывных криков души Тсузуку.