Боль хочет, чтобы её чувствовали. © Джон Грин «Виноваты звёзды»
«- Я разочарован. Мне ещё никогда не было так стыдно за своего сына. Произнесённые слова заставили мальчика крепко сжать кулаки и выдохнуть сквозь зубы. Что-то щёлкнуло в его голове. Кажется, он решился сделать это… Решился на эту жестокость. — А я и не твой сын. Я всего лишь приёмный, не более. Мы чужие друг другу. Чёрные глаза мужчины помрачнели и приобрели холодный стальной оттенок. Лицо приняло равнодушную маску, и в следующий миг вырвалось короткое, резкое: — Убирайся. Я не желаю более видеть тебя » Это воспоминание… Эти слова… Всё это причиняло сильную боль в груди, и парень резко выдохнул сквозь зубы. Глаза жгло, внутри стало невозможно тесно и жарко. Перед глазами всё потемнело, и мальчишка чуть было не упал, но его вовремя подхватила рука тёмноволосой девушки. Глубокие карие глаза с беспокойством смотрели на него, что заставило его повернуть голову. — Вы должны поговорить. Так не может продолжаться. Ты не спишь уже пятые сутки. Твой организм измотан. Ты не выдержишь. — Выдержу. Так надо. — Процедил он, отворачиваясь к окну. — Почему? Вам обоим плохо, я же вижу. И тебе и профессору… — Ты не понимаешь. Сейчас идёт война. А война… Она так ужасна… В ней так много крови… В ней много тьмы… Никто не должен знать о том, что он усыновил меня. Никто не должен. Он шпион, если кто-нибудь узнает… Информация может просочиться в ряды Пожирателей Смерти. И тогда он… — губы сжались, вырвался резкий выдох. Костяшки на пальцах побелели. — Он может умереть. Я ведь… Мальчик-Который-Выжил. А он не имеет права. — Поэтому ты так… — Да. Я не выдержу гибели родного человека. Карие глаза юной когтевранки наполнились горечью и тоской. Крепче сжав руку друга, девушка отвела взгляд и прижала вторую руку к груди. «Вот поэтому он и должен помириться с профессором. Он не сумеет пережить то, что скоро случиться, в одиночку» — Если бы ты знал, Гарри, — неслышно прошептала Чжоу. По её щеке пробежала обжигающая кожу слеза, которая была стерта в тот же миг.***
— Я не верю в это. Не верю! Как?! Как это произошло? Женщина тяжело вздохнула и с сожалением посмотрела на бледного истощённого переживаниями подростка. — Бедная девочка. Рак мозга… В столь юном возрасте… Так не повезти. — Как давно? — Уже несколько лет. — Тихо ответила мадам Помфри. Изумрудные глаза расширились в изумлении. Лицо побледнело ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее не куда. Мальчик пошатнулся и схватился рукой за стену, словно утопающий за единственный спасительный круг. — Почему она мне не сказала? — с нотками отчаяния прошептал он, отводя взгляд от кровати, на которой лежала любимая девушка в зловещей неестественной позе. Больно ужасное и невыносимое было зрелище. — Вероятно, она не хотела, чтобы вы, мистер Поттер, страдали… Кулаки невольно сжались. — Какой смысл молчать? Я бы… Я… Мы бы что-нибудь придумали! В глазах медсестры отобразилась печаль, её взгляд устремился в окно. — Нет. Диагноз был обнаружен слишком поздно. Маловероятно было выжить на этой стадии. Прости меня, Гарри, я пыталась сделать всё, что в моих силах. — А как же… — зелёные глаза с отчаянием смотрели на женщину. — А как же заклинания? Зелья? Ритуалы? — Боюсь, даже магия не всесильна. Мне жаль. — Сказала она и развернулась к выходу. — Надо бы сообщить эту весть родителям. Дверь захлопнулась. Теперь пятикурсник остался один в помещении. Один на один с лежащей девушкой. Слишком неестественной. Гарри медленно подошёл к ней и прикоснулся. Кожа была такой холодной, такой чужой… — Чжоу… — с нотками мольбы в голосе позвал он. Но она не могла ответить. Уже не могла. Ноги мальчишки в этот миг подкосились, и он рухнул на колени, словно подкошенный. Руки железной хваткой вцепились в волосы, голова наклонилась, глаза закрылись, не в силах дальше смотреть на это страшное зрелище. Из груди вырывались хрипы. Только сейчас подросток понял, или скорее даже, осознал всем своим существом произошедшее. По щекам стали бежать слёзы. Гарри не пытался остановить их, хотя хотел, он понимал — бесполезно… — Нет. Нет! Я не вынесу этого! Крик мальчишки был слишком жутким в такой мёртвой тишине. Внутри всё горело адским жестоким пламенем. Пламенем, сжигающим абсолютно всё на своём пути, не жалея ничего… Постепенно и мучительно превращая всё в горстку пепла. Кровь неистово бурлила и несла к каждой клеточке, ткани, органу страшную весть и преследуемую её агонию… Стало так жарко и так темно… Все мысли остановились на одной картинке, на одном силуэте… А потом… Когда огонь утих, стало так холодно внутри, словно от объятий зимы… Или даже хуже. Намного хуже… — Это моя вина. Только моя… Я виноват… Если бы я узнал, догадался… Слёзы с каждым разом становились всё сильней, а боль всё нещадней и больней. — Моя вина. Моя… — словно заклинание повторял Поттер, чувствуя горечь и тяжесть вины на сердце. Дверь распахнулась, и в помещение тихо вошёл мужчина, который никак не ожидал увидеть вместо медсестры своего приёмного сына, да и к тому же на коленях. Но Гарри его не заметил и не услышал, ему было не до него. Ему было всё равно. — Гарри? — осторожно спросил он, подходя ближе. — Гарри? Но ответа не было. Вместо этого он услышал иное, то, что вызвало холодные мурашки: — Моя вина. Я убийца. Посмотрев на девушку и парня, Северус быстро сложил два и два и, сев напротив мальчика, крепко прижал к своей груди, желая успокоить. — Это не твоя вина, глупый ты мальчишка! Ты не мог предотвратить этого. — Моя вина, — будто не слыша слов зельевара, бормотал парень. Сердце в груди мужчины сжалось. Он еще никогда не видел мальчишку в подобном состоянии и, если честно, он больше не хотел такого видеть. Так невыносимо видеть страдания ребёнка, которого ты любишь больше своей жизни. — Нет, Гарри. Ты не виноват. — Прошептал Северус, с нежностью и заботой гладя того по спине и голове, надеясь вразумить, надеясь успокоить, словно раненого и одинокого зверя. — Пожалуйста, пойми, сын. Последнее слово сработало словно ключ, и Гарри, открыв глаза, поднял голову и увидел чёрные глаза, что смотрели на него с тревогой. — Папа? Что ты… — Я пытаюсь достучаться до твоего сознания, глупый ты ребёнок. — Но я… Я… Мужчина, высвободив одну руку из объятий, прикоснулся к подбородку парня и внимательно посмотрел в его глаза. — Запомни раз и навсегда, Гарри: ты не несёшь ответственности за все жизни, что окружают тебя. Ты не можешь нести ответственности за каждую смерть, тем более, если она была практически предопределена. Не вини себя. Она бы вряд ли хотела бы этого… Прошли долгие томительные минуты. Профессор внимательно смотрел на приёмного сына, надеясь, что его слова наконец дойдут до него его сознания, покрытого пеленой вины и сожаления. И спустя некоторое тот тихо сказал, не глядя в глаза, то, что не ожидал сейчас услышать профессор: — Прости меня за те слова. Я не хотел… — Тогда почему… — Боялся. А вдруг Он узнает… Дальше Гарри продолжать не мог. Да и не нужно было, Северус всё и так понял. Глубоко вздохнув, мужчина поднял себя и парня на ноги, крепко прижимая того к себе. — Пойдем. Давай, пойдем домой… — мягко произнёс мужчина, чувствуя, что подростку ещё долгое время понадобится его помощь… А Гарри не сопротивлялся. После того, что произошло, он уже боялся оставаться одному. Раненая душа требовала тепла, и он надеялся, что отец сможет излечить её…