***
Стук в дверь в столь поздний час удивил Деймона. В такое время он, расслабившись после тяжелого дня в обществе своего брата, сидел и потягивал борское золотое, но эту маленькую идиллию прервал совсем короткий нетерпеливый стук. Принц Блошиного конца негромко сказал: «Войдите», потянувшись к кинжалу, который всегда был спрятан в поножах. Дверь тихо скрипнула, и на пороге появилась его племянница. Рейнира была прекрасна в тот вечер: пряди, обрамляющие лицо, жидким серебром ниспадали по плечам, её фиалковые глаза горели уверенностью в каждом своем шаге, её красивое лицо уже не напоминало лицо маленькой девочки, а взрослой женщины, которая готова пойти на все ради получения желаемого. — Рейнира, моя дражайшая племянница. — усмехнувшись, проговорил Деймон, вновь отпив вина из своего кубка. — Налейте и мне, милый дядя, — вторила ему она, так же улыбнувшись. Принц впервые увидел в этой девчонке свою соперницу. — Вам не рановато ли выпивать, Ваше Высочество? — дразнил её он, но ещё один кубок все же наполнил. — Вам ли меня об этом спрашивать? — ответила вопросом на вопрос Рейнира, взяв кубок в руки. Деймон усмехнулся ещё больше, предложив племяннице присесть рядом. — Её Высочество решила применить деловой подход? — их диалог казался забавным, они отвечали друг другу вопросом на вопрос, не давая противнику ни шанса на такую маленькую, но победу. — Её Высочество решила брать пример со своего прекраснейшего дяди, могучего воина и драконьего наездника, — проговорила Рейнира, чуть приподняв бровь. Она немного отпила из кубка. У вина был прекрасный вкус, и сразу можно было понять, что делали его на острове Арбор, что находился в Просторе. На мгновенье это даже разозлило принцессу, она не желала ничего слышать об области, из который прибыла столь ненавистная ей мачеха. Злость её прошла так же мгновенно, как и началась, и она, подняв голову, пристально посмотрела на дядю, ожидая его ответа. — Я уже сложил перед Вашим отцом корону Ступеней, но не думаю, что вы сложите свою корону перед своим братом, — проговорил Деймон, явно издеваясь над Рейнирой, ожидая, когда она все-таки выйдет из себя, но она оставалась спокойной и была настроена решительно. — В этом вы правы, свою корону я брату не отдам, — она подозрительно сощурила глаза, вглядываясь в лицо дяди. — Это и есть мое решение, которое я пришла огласить. — То есть, вы решили выбрать престол, а не сира Кристона, не так ли? — Деймона это явно позабавило. Рейнира казалось ему жадной до всего: до любви, до внимания и до людей, которые в её представлении ей принадлежат. Принцесса желала всё больше и больше и, казалось, всего ей было мало. — Не совсем. Я решила выбрать вас и престол, а не сира Кристона, — ближе придвинувшись к дяде, сладко зашептала она ему на ухо. Деймон медленно повернул голову к лицу племянницы, находясь в нескольких сантиметрах от её губ. — Возраст со мной играет злую шутку или ты, Рейнира? — первым подался Деймон, что означало, что эту битву выиграла Рейнира. В этот раз такого удара он не ожидал, и он оказался больнее, чем её пощечина. — Не играй со мной, это для тебя плохо кончится, — пригрозил принц, но Рейнира в этот раз даже не задрожала. — Вам так не нравятся мои игры, дядя? — она все ещё его дразнила, и Деймон, встав, попытался отмахнуться от её женских чар. Сейчас она действительно была намного соблазнительнее, чем с утра, когда робко просила своего дядю обучить её искусству любви. Сейчас она не просила, она предлагала, и Деймон, медленно соображая из-за большого количества выпитого вина, начинал понимать, что она от него хотела. — Визерис не позволит тебе выйти за меня замуж, — проговорил Деймон, наконец развернувшись к Рейнире. Та вновь отпила вина из кубка, внимательно смотря на дядю. — Ему придется разрешить, — уверенно проговорила принцесса, поставив кубок на стол. Она пристально глядела на Деймона, который не мог уловить суть её мыслей из-за выпитого от скуки на очередных заседаниях Малого Совета борского красного. — Ты желаешь трона так же страстно, как и я, дядя. Мы можем объединится. От тебя требуется всего лишь… — девушка выдержала паузу. — Всего лишь обесчестить меня. Мой отец никогда не позволит меня опозорить, поэтому ты должен будешь на мне жениться. Мы все-таки Таргариены, такие браки можно себе позволить, — она усмехнулась. — Маленькие ублюдки отодвинули тебя далеко назад в престолонаследии, а если эта шлюха родит ещё? У тебя не останется ни шанса. — Как и у тебя, — прервал свою племянницу Деймон. — Ты предлагаешь мне себя, а взамен хочешь дать корону? Хорошее решение, Рейнира. Впервые хочется похвалить женщину за неплохую логическую цепочку. — Трон будет принадлежать мне, — резко проговорила она, встав. — Я все-таки дочь короля и наследница трона, а ты всего лишь его младший брат. Я предлагаю тебе ту власть, к которой ты так стремишься. Большего ты все равно не получишь, маленькие ублюдки тебя опередят, если ты их, конечно, не захочешь остановить, — Рейнира тихо рассмеялась. Ей безумно нравилась идея избавления её от ненавистных ею младших братьев. Хелейну она готова была пожалеть разве что из-за того, что она была девочкой. Никакой братско-сестринской любви к младшим отпрыскам своего отца Рейнира не испытывала. — Мне прямо с этих пор называть тебя «Ваше Величество»? — усмехнулся Деймон. На самом деле, он сам задумывался об этой идее, но из уважения к брату не был готов на такой шаг. Сейчас, когда от трона его отделяют выродки Алисенты, он стал все чаще задумываться о том, что бы ему сделать, чтоб хоть на шаг приблизиться к трону. То, на что обрекала его Рейнира, — не совсем оправданный риск, но титул принца-консорта дал бы ему ту власть, которую он желал так же страстно, как Рейнира сира Кристона. Его брат, конечно, давал ему должности в своем Малом Совете, но это не то, что действительно нужно было Деймону. — Можешь ещё колено преклонить, я не против, — лицо Рейниры помрачнело. Она ни на секунду не сомневалась в согласии Деймона, и его сомнения посеяли в душе принцессы семена неуверенности в её плане. Деймон все молчал, Рейнира терпеливо ждала, с каждой секундой желая сказать: «Я передумала, я не хочу», и уйти, хлопнув дверью, но каждая эта секунда давала ей в миг осознать, что назад пути нет. Это было её решение, её план, на которым она думала весь этот день. С одной стороны Деймон казался откровенно плохим выбором, ведь не раз своим поведением он доказывал, что не достоин тех должностей, которые предлагает ему король Визерис Первый. А с другой… Деймон был прекрасным воином, отличным полководцем, у него много связей, особенно с главой сильнейшего в Семи Королевствах флота — лордом Корлисом Веларионом, лордом Приливов. Морской Змей был страшным сном для пиратов в море, что показала война на Ступенях. Деймон шагнул к принцессе, не сказав ни слова. Рейнира вся напряглась, ожидая, когда её дядя оповестит её о своем выборе, но он лишь прильнул к её губам своими, не давая ей ни шанса выбраться из своих объятьях. Принцесса, опьянённая от вина и сладости поцелуя, вскоре обмякла в руках дяди. Она не противилась, не пыталась вернуться назад, не пыталась вырваться, она лишь текла по течению, которое сама же и выбрала, готовясь об этом пожалеть в любой момент.***
Губы Деймона были одновременно нежны и безжалостны. Рейнира полюбила это довольно быстро, а вскоре больше не смогла без этого жить. Объятия дяди дарили ей то наслаждение, о котором она даже не смела ранее мечтать. Почти полгода об их связи никто даже не подозревал, ведь Рейнира никак не могла решиться реализовать свои планы. Что-то всегда её останавливало. Летать с Деймоном на Сиракс и Караксесе до Драконьего Камня было весело, как и в принципе проводить с ним время. Он показывал себя с совершенно разных сторон и относился к племяннице так, как никакой другой мужчина до него. Принц часто рассказывал о своих путешествиях и битвах, не упуская ни одну мелочь, а Рейнира слушала захватывающие истории, иногда забывая дышать. Почти каждое утро принцесса получала подарки от своего дяди, и с каждым днем они была все великолепнее и великолепнее. Юная девушка проводила все дни с дядей, пребывая в полном восторге от него, а каждую ночь он заставлял её прочувствовать что-то новое и невероятное, что раньше было сокрыто от неё. Деймон, с каждым разом все сильнее искусывая губы Рейниры, буквально впивался в неё, не желая отпускать племянницу. Принцессе казалось, будто бы она привязала дядю к себе, но то были лишь иллюзии. Принц Блошиного конца принадлежал лишь себе, и постель Рейниры не изменила этого. Прижав племянницу к стене, Деймон стал стягивать с неё платье, которое мешало ему полностью довольствоваться её прекрасным нагим телом. Рейнира, не отставая от него, стала стягивать с него рубаху, а затем и бриджи. Довольно быстро оба любовника оказались полностью раздеты, и мужчина, сильнее прижав принцессу к стене, слился с ней в грубом страстном поцелуе. Рейнира даже смогла почувствовать сладкий вкус борского золотого, любимого вина принца Деймона. Горечь и сладость слились в одно, заставляя принцессу стонать. Одной рукой принц начал ласкать маленькую грудь принцессы, а вторая медленно направилась к низу живота, что дразнило и дурманило сознание Рейниры. Она, отпрянув от дяди, прильнула к его шее, кусая её. По примеру дяди девушка направила одну руку к его уже твердому члену, сжав его в руке. С губ Деймона сорвался тихий стон, который Рейнира вмиг заглушила поцелуем. Казалось, принц прекратил свое «наступление» на тело принцессы, ожидая её следующего хода. Девушка не заставила себя долго ждать и опустилась на колени для того, чтоб доставить своему любовнику удовольствие ровно так, как он её учил. Резкий хлопок дверью заставил Рейниру всю съежиться и резко отпрыгнуть от своего дяди. Она быстро закуталась в простыню, что неподалеку валялась, чтоб прикрыть свою наготу, в отличие от Деймона, который спокойно повернулся к неожиданному посетителю его покоев. Им оказался разгневанный Визерис, по лицу которого было видно, что он не ожидал увидеть свою дочь в постели своего брата. — Рейнира! — воскликнул яростно он, и принцесса, ещё больше закутавшись в простыню, опустила голову. Он несколькими шагами преодолел расстояние между ним и дочерью и, сильно схватив её за руку, сквозь зубы произнес: — Одевайся и иди в свои покои. — Отец, я… — хотела было оправдаться Рейнира, но Визерис не желал слушать дочь. Он лишь толкнул её по направлению к её вещам. Та, быстро схватив свое платье, поспешила удалиться, оставляя наедине двух братьев, которым было, что обсудить. «Он меня любит, он не станет меня наказывать», — утешала себя наследница Железного трона, быстро мчась к своим покоям. Она не хотела, чтоб кто-либо видел её в таком состоянии. Её лицо было пунцовым от стыда, и по щекам текли слёзы лишь от одного воспоминания о взгляде отца. Его холодные, такие же фиалковые, как и у Рейниры, глаза, впервые смотрели на дочь яростно. Принцессу от этого бросало в дрожь даже тогда, когда она, плотно закрыв за собой двери, пригубила пару стаканов вина из графина, который недавно спрятала. Девушка ещё долго просидела на своей кровати, пила вино и думала о том, какой же приговор ей вынесет отец. Утешала её лишь мысль о том, что он её любит больше, чем Эйгона, Хелейну или Эймонда… …Король, после длительного разговора с братом, появился на пороге покоев своей дочери. Уже светало, но Рейнира не сомкнула глаз, ожидая разговор с отцом. Он молча смотрел на свою дочь, униженную и обесчещенную, а она смотрела на него, плотно сжав губы от волнения. — Я не ожидал такого предательства от тебя, Рейнира, — начал он, и голос его был холоден. Король смотрел на дочь разочарованно, и она, склонив голову, более не хотела смотреть на отца. — Подними глаза, — приказал он, увидев стыд на лице дочери. Рейнира выполнила приказ отца, и по щекам её потекли горячие слезы. — Я хочу выйти замуж за принца Деймона, — тихо проговорила она, всхлипнув. — Ты знаешь, я не допущу этот брак, — Визерис, вероятно, уже успокоившись, говорил почти безразлично, но Рейнира знала, насколько сильно это задело её отца. — Он меня обесчестил. Ты не будешь нам препятствовать, — твердо ответила Рейнира, встав. Несмотря на то, что она стыдилась содеянного, она не хотела отступать. Железный трон — единственное, что она желала, и она была готова на все. — Деймон обязан на мне жениться, — утерев слезы тыльной стороной ладони, проговорила принцесса. — Нет, — вторил ей отец. — Деймон будет изгнан за то, что сделал, а ты… — он сделал паузу, и буквально на мгновенье Рейнира почувствовала укол страха. — Ты будешь отдана в жены другому. Мои советники уже составляют список кандидатур, и первый претендент — сир Лейнор Веларион. Принцесса замерла на мгновенье, а затем, подбежав к отцу, стала бить его своими маленькими кулачками в грудь. — Ты не выдашь меня замуж за этого мужеложца! — прокричала девушка, и король, резко схватив дочь, за обе руки, толкнул её обратно на кровать, заставляя её сесть. — Ты не оставляешь мне выбора, Рейнира. Это решение не окончательно, но знай, что через год-другой ты выйдешь замуж, и твоим избранником уж точно не будет мой брат, — всегда великодушный и щедрый отец не был похож на самого себя. Рейнира видела, как же сильно она его расстроила и как же сильно он был вне себя, но это её мало волновало. Она привыкла пользоваться любовью Визериса. — Ты сильно меня разочаровала, — печально проговорил он и вышел из покоев дочери, оставляя её одну.***
Рейнира уже который день проводила взаперти в своих покоев. Прошла почти неделя с тех пор, как отец застал её со своим братом и изгнал последнего. Принц в то же утро покинул столицу, взмыв в небо на своем драконе и оставляя Рейниру одну во дворце, полном таких стервятников как королева Алисента. Принцессе пришлось лишь смотреть его дракону вслед в утренней дымке. Она провела все эти дни, сидя у окна и смотря в одну точку. Вокруг неё кипела жизнь, а в ней, казалось, замерла. Слова отца въелись в неё, а его решение настолько её потрясло, что она до сих пор не могла отойти. «Надо было отказаться от этого плана ещё тогда, когда Деймон в нем засомневался», — думала Рейнира, смотря на неспокойный Черноводный залив через окно в своих покоях. Неспокойно принцессе было не только от того, что она осталась почти одна и совсем себя изолировала от других, а ещё и из-за того, что отец хочет выдать её замуж за кого-то, кого она даже не знает. Его решение скрыть факт её позора казалось принцессе лучшим решением отца за весь период его правления. Конечно, некоторые слухи ходили, но их все пересекал король, не давая сплетникам ни шанса вынести подобную информацию за пределы замка. Много кандидатур рассматривал Малый совет её отца, она в этом не сомневалась, и среди которых, зная то, что в список входили многие сыновья самых богатых семей Семи Королевств, были люди, видеть которых девушка и вовсе не хотела. Более всего её пугала кандидатура её кузена — сира Лейнора Велариона, сына лорда Корлиса и принцессы Рейнис. Рейнира, учитывая её знание о совсем не мужских предпочтениях кандидата на свои руку и сердце, не горела желанием выходить замуж. Она все ещё надеялась, что отец, все обдумав, все же выдаст её замуж за её дядю, и это их обоих приблизило бы к трону, оставляя выродков Алисенты далеко позади. Брак же с Лейнором не только отдалит её от трона, ведь на троне должен сидеть Таргариен, а не Веларион, но и лишит её наследников, хоть и даст взамен могучий флот лорда Приливов. Она сможет вести борьбу за трон, но что она даст, если Рейнира не оставит после себя никого? Все эти мысли отравляли разум юной принцессы, как и её провал в целом. Она была уверена в том, что задумала и, казалось, проработала все до мельчайших подробностей, но, вместо принца Деймона и трона, Рейнира получила осуждение в глаза отца и дала шанс королеве Алисенте возвести на престол своего сына. Это заставляло принцессу трястись от злости и негодования. Аппетит у принцессы давно пропал, как и желание вообще выходить из своих покоев. Она не желала никого видеть, и лишь служанки были редкими гостями Рейниры. Её решения тяжким грузом давили на её плечи и, казалось, хуже ничего уже быть не может. Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла служанка. В руках она несла поднос с вкусно пахнущим ужином, от чего Рейниру резко затошнило. Принцесса медленно повернула голову в сторону вошедшей служанки, которая казалась совсем невзрачной и непривлекательной. Тусклые голубые глаза выдавали её усталость, темно-русые волосы были собраны в неаккуратный пучок, а острые черты лица, казалось, совсем не подходили её маленькому личику. На фоне красавицы Рейниры служанка и вовсе выглядела дурнушкой. — Унеси это, — приказала принцесса, развернувшись обратно к окну. Служанка не вызвала никакого интереса у совсем раскисшей наследницы, и это лицо Рейнира не хотела видеть так же, как и другие. — Но Его Величество… — испуганно начала девушка, и Рейнира, резко встав, громко и недовольно повторила свой приказ: — Унеси это! Служанка от испуга выронила поднос с едой. Рейнира вздрогнула от громкого звука разбивающейся посуды. — Прошу простить меня, Ваше Высочество, — поклонившись, робко произнесла служанка, и, присев на колени, стала собирать еду и битую посуду с пола. Несколько раз Рейнира слышала всхлипы с её стороны, но принцессу это мало волновало. Молодая девушка поспешила удалиться, оставив свою госпожу наедине с её мыслями. Рейнира, плюхнувшись на стул у окна, вернулась к своим нерадостным размышлениям, ведь сейчас с ней были лишь они и никто другой. Сира Кристона девушка к себе так и не подпустила, хоть он и преданно стоял под её дверьми все эти дни, защищая свою принцессу от всего остального мира. За эти пару дней, как казалось самой Рейнире, она повзрослела лет на двадцать. Лишь сейчас, сев у окна и смотря на то, как медленно солнце исчезает в водах Черноводного залива, Рейнира почувствовала смертельную усталость, накопившуюся за эти дни. Ей вовсе не хотелось плакать от несправедливости этого мира или от того, что планы её были уничтожены лишь одним решением отца. Ей хотелось кричать от злости, ей хотелось разнести всю её комнату в щепки и не оставить в ней ничего, но конечности её будто бы налились свинцом, и принцесса даже не могла встать. Удобнее устроившись на стуле, Рейнира наблюдала за закатом и сама не заметила, как впала в полудрему. … — Рейнира, — услышала она тихий шепот, такой родной и такой далекий. Она еле-еле разлепила веки и попыталась сфокусироваться на лице сира Кристона, но видела лишь его белые доспехи и белых плащ, незапятнанный предательством или нарушением клятв. — Сир Кристон? — слабо проговорила она, пытаясь отогнать сладкую дрему. Она улыбнулась своему чемпиону. Мужчина молчал, будто бы собираясь с мыслями, а Рейнира терпеливо ждала, полностью отогнав сон. — Я знаю о вас и вашем дяде… — неуверенно начал он, что ему совсем не было свойственно. Девушка напряглась. — Я знаю и все равно люблю вас. Признаться честно, я никогда не думал, что смогу, но… Рейнира прервала своего чемпиона мягким поцелуем, таким легким, словно летний морской бриз. Она, обхватив его шею руками, нежно притянула его к себе, углубляя поцелуй, и сир Кристон ответил ей тем же. Наконец, отпрянув, Рейнира тихо произнесла: — Я тоже люблю вас, сир Кристон, но в моем мире нет места этой любви, — в голосе её слышалась твердость. Это решение когда-то далось ей с трудом, но свой выбор она сделала и не имела права жалеть. — Мы можем убежать, — вдруг проговорил её рыцарь. — За Узкое море, в Вольные города. Я стану наемником, а вы… — но он не договорил. Рейнира жестко его прервала. — И что же мы будем делать в Вольных Городах? Вы станете наемником, а кем буду я? Всего лишь женой наемника? — холод слышался в каждом слове принцессы, и сир Кристон впервые видел её такой. Она резко встала со стула и отвернулась от своего чемпиона, лишь бы не видеть его лицо в тот момент. Она не хотела знать, какую боль ему причиняет, но она должна была это сделать. — Я от крови дракона, от крови Древней Валирии. Я была рождена, чтоб летать высоко в небе и сеять пламя и кровь. Не забывайте об этом, сир Кристон. Мужчина молчал, не смея ничего сказать. Рейнира, глубоко вздохнув, повернулась к нему и продолжила: — Я не достойна быть всего лишь женой наемника. Я была рождена принцессой, я была рождена для того, чтоб занять трон. Принцесса может быть женой простого рыцаря, но разве жена рыцаря может быть королевой? Принцесса заглянула в его светло-зеленые глаза, и это стало её ошибкой. Она знала, сколько боли причиняет ему, но остановиться не могла. — В тот вечер, полгода назад, я приняла решение. И если бы я приняла это решение в пользу вашей любви, меня бы застали не в постели моего дяди. Сир Кристон молчал, Рейнира тоже смолкла. Они смотрели друг на друга в закатных лучах солнца. Светло-зеленые глаза сира Кристона были пусты, как и фиалковые глаза принцессы Рейниры. Он, резко развернувшись, молча ушел, напоследок хлопнув дверью. Принцесса вздрогнула. Ещё не раз Рейнира видела презрение вместо любви в глазах сира Кристона, и ещё не раз она пожалела о совершенном ею выборе.***
Рейнире было тридцать два в тот год. Она уже давно не была молода и уж точно более не являлась Отрадой Королевства. Измученная родами, рождением мертвой дочери и смертью двух старших сыновей, королева Рейнира, стоя у окна, наблюдала за своим дядей и девчонкой, оседлавшей одного из диких драконов — Овцекрада. Во внутреннем дворе замка они оба упражнялись во владении мечом, и изредка Деймон прерывал их бой, чтоб что-то сказать своей ученице. Некоторое время ранее принц Деймон представил её как Крапиву и добавил, что в ней течет малая толика крови Таргариенов, во что Рейнира слабо верила, даже несмотря на то, что та была драконьей наездницей с недавних пор. Всё своё свободное время принц Деймон проводил с Крапивой, буквально забыв о своей жене-королеве и её горе, а Рейнире и не нужна была жалость её принца-консорта и супруга по совместительству, и она, глядя на него сейчас, жалела лишь о том, что приняла выбор в пользу трона и своего дяди восемнадцать лет назад. Глаза Рейниры были пусты, и этим пустым взглядом она вновь и вновь осматривала своего мужа. Облаченный в латы, высокий, статный, с плоским животом и хитрой ухмылкой на устах, он был так же прекрасен, как и в тот день, когда она пришла к нему в покои, чтоб огласить своё решение. Она все смотрела и смотрела, не понимая, почему с годами он совсем не изменился, но так изменилась она. Конечно, на королеве сказалось вынашивание шестерых детей, и полнота, которую она приобрела во время беременностей, так её и не оставила. Казалось, что Рейнира увядала с каждым годом, и краса её юных дней осталась лишь сладким летним воспоминанием в потемневшем от частых гроз Узком море. По привычке Рейнира стала крутить кольца на своих пальцах. Она всегда так делала, когда о чём-то задумывалась или когда что-то её мучило. Она, как, впрочем, и всегда, была предоставлена лишь себе, когда дело касалось решений в тех или иных вопросах. Королева не могла позволить себе довериться хоть кому-либо из своих советников на все сто процентов, поэтому многое обдумывала в одиночестве. Могучие союзники стояли за её спиной, сильнейший флот был под её командованием, драконьи наездники сжигали целые города по её приказу, а корона отца водружена на её голову, но все это меркло по сравнению с её горем от потери Люцериса и Джейкериса. Их смерть омрачала любую её победу, и сейчас она желала отмщения больше, чем отцовский трон. Все, к чему стремилась Рейнира, померкло так же быстро, как скрылись тела её сыновей в могучих водах, омывающих берега Семи Королевств. Слез совсем не осталось, а оплакивать погибших детей не было времени из-за военных действий, которые они развязали ради трона. На что ещё она была готова пойти ради короны своего отца и власти в Семи Королевствах? Готова ли она и дальше жертвовать тем, что ей так дорого? Оглядываясь назад, Рейнира понимала, что готова. Она отдала почти все, что у неё было ради Железного Трона, и она была обязана взять столицу любой ценой. Стук в дверь прервал её размышления. — Войдите, — коротко проговорила она, даже не повернувшись к посетителю. Королева знала, что это может быть только её супруг, ведь он лишь пару минут назад скрылся в замке, оставив Крапиву во внутреннем дворе одну. Рейнира смотрела на девчонку и не понимала, что в ней нашел Деймон, ведь она была черноволосой, кареглазой, смуглой, некрасивой, сквернословящей и грязной. «Она бесстрашна точно так же, как и он», — проговорила что-то внутри Рейниры. Королева отпрянула от окна и наконец удостоила посетителя своим вниманием. Конечно же, на пороге стоял принц Деймон, облаченный в доспехи. Волосы его были грязными и мокрыми от пота и пыли, а сам он одной рукой держался за ножны, в которых покоилась Темная сестра, меч воинственной королевы Висеньи. Золотая гарда, образуя перекрестие вместе с клинком, была украшена рубином. Темная сестра была великолепна даже тогда, когда ею не пользовались для убийства врагов. — Рейнира, — принц Деймон слегка склонил голову, приветствуя свою супругу. Рейнира ничего не ответила, лишь присела за свой письменный стол, который находился у окна. Принц Деймон Таргариен с самого начала был её главным оружием в войне, и Рейнира уже позабыла, когда в последний раз относилась к нему не как к очередному пути к трону. — Я хотел уточнить, когда нам с Крапивой стоит полететь за Эймондом, — проговорил Деймон, садясь напротив Рейниры. Королева вопросительно изогнула одну бровь. — Вам с Крапивой? — спросила она, внимательно глядя на мужа. — Я думала, тебя одного хватит для того, чтоб выследить этого ублюдка. Больше, чем Эйгона, который провозгласил себя королем и занял её трон, Рейнира ненавидела Эймонда, который убил Люцериса. Она жаждала его смерти, представляла, как сожгла бы его заживо в огне её драконицы Сиракс, но то были лишь её мечты, которые не воплотятся, если она не захватит этого выродка. — Выследить, но не победить, — Деймон приблизился к своей супруге. — Ты сама знаешь, как опасна Вхагар. Караксес не справится с ней, мне нужен кто-то ещё. Рейнира недоверчиво сощурила глаза. — Мне казалось, что мы все решили вчера, когда я собирала Совет. Твое мнение изменилось буквально за ночь? — Рейнира вновь принялась крутить перстни на своих пальцах. Деймон, заметив это, едва не усмехнулся. — Я все тщательнее обдумал, — ответил принц Блошиного конца. — Одного наездника будет мало, ты и сама это знаешь. Деймон знал, насколько сильно он уколол Рейниру своими речами. Один из её погибших сыновей вылетел совсем один… и не вернулся больше к своей матери. Она до сих пор помнила лицо своего четырнадцатилетнего сына, такое похожее на сира Харвина, что, конечно, не делало королевы чести. Факт измены первому мужу не отменял того, что, пусть Люцерис и был бастардом, он оставался её сыном. Его темные волосы, совсем не похожие на цвет волос истинных Таргариенов, развивались по ветру, когда он летал на Арраксе, своем драконе. Его глаза с фиолетовыми крапинками горели огнем, но сейчас он был мертв, а его тело покоилось на дне Залива губительных валов. — Знаю, — сухо ответила Рейнира, не выдавая своей печали и скорби по сыну. — Если тебе требуется более сильный и опытный драконий наездник, можешь выбрать любого. Или тебе нужна именно Крапива? — королева облизала пересохшие губы. — Я не думаю, что нам полностью требуется менять нашу тактику, поэтому я обойдусь Крапивой, — расслабленно проговорил Деймон, откинувшись на спинку стула. Его тон, полный безразличия к юной драконьей наезднице, был, конечно же, наигран, и Рейнира это знала. — Тогда вылетайте на рассвете. Я хочу, чтоб этот одноглазый ублюдок оказался как можно скорее у меня в руках. Нет его — нет доброй части восстания. Эйгон — ничто без Эймонда и Вхагар, — Рейнира всем своим видом хотела показать, что не сын является главной причиной, по которой она хотела убить своего единокровного брата, но все знали правду и без подтверждения её словами. Деймон, кивнув, встал и направился к выходу. Только он приблизился к двери, как Рейнира добавила: — Аккуратнее с этой девчонкой, — проговорила она, пытаясь сделать как можно более доброжелательный тон, но это все равно звучало как угроза. — Она не ты, Рейнира, — ответил ей принц Деймон, развернувшись к супруге. — Да, ты прав. Она не я, — Рейнира мило улыбнулась. — Удачной охоты на Эймонда, — она откинулась на спинку стула, все ещё улыбаясь. Деймон поспешил удалиться из покоев королевы. Рейнира знала, почему он так страстно желал Крапиву. Когда-то он так же страстно желал её. Когда-то, когда она ещё была отрадой королевства, а он порочным принцем. Но Крапива не была Рейнирой. Крапива не была принцессой, не была королевой и уж тем более не обладала той властью, которая всегда была в руках у дочери Визериса Первого. Рейнира перевела взгляд на стол, где под другими важными документами покоился подписанный приказ о казни бастарда, и королева лишь ждала удобного случая, чтоб им воспользоваться. Она была слишком горда для того, чтоб позволить мужу иметь любовницу прямо у неё под носом. Рейнира встала и вновь прошла к окну. Сгущались сумерки, и королева, смотря вдаль, выглядела словно окаменевшая статуя некогда прекрасной женщины. Тусклые фиалковые глаза, печальная улыбка на губах, тяжкое бремя правления, множественные потери и предательства делали свое дело. Красивая, любопытная и не по годам смышленая принцесса превратилась в жестокую, жаждущую огня и крови королеву.***
Рейнира бежала так быстро, как только она могла. Ей больше ничего не оставалось, кроме как бежать. Деймон погиб вместе со всеми её шансами на победу; Сиракс, её драконицу, убили при нападении на Драконье Логово; Джоффри, её последний рожденный в браке с Лейнором сын тоже погиб, и не осталось у неё больше никого, кроме Эйгона. Смерть Деймона, она, конечно, не видела, но со стен своего замка был отчетливо виден штурм и так же отчетливо было видно то, как её собственная драконица скидывает с себя её сына. Такая нелепая быстрая смерть, на которую Рейнира даже не успела отреагировать, и заплакала она лишь тогда, когда наконец осталась наедине с собой в королевских покоях. А вскоре ей пришлось бежать. Она покинула Королевскую Гавань на рассвете следующего дня, пряча под своей одеждой шрамы, оставленные Железным троном. Окропленный кровью королевы, он остался далеко позади, как и все то, что с ней случилось в последнее время. Все смерти, все потери будто бы остались в столице. Но на этом горести в жизни Рейниры не закончились. Побег её был полон трудностей и закончился тем, что большая часть её свиты разбежалась, и осталась она с тремя верными рыцарями, четырьмя фрейлинами и сыном. Бедный мальчик молчал всю дорогу, да и его мать не совсем была преисполнена жизни и желания хоть что-либо делать кроме того, что действительно нужно было. Страх и отчаяние овладели Рейнирой с самого начала штурма Драконьего Логова и так и не отпустили её. Бледная, осунувшаяся королева походила лишь на маленькие остатки живой некогда принцессы Рейниры, принц Эйгон денно и нощно был подле матери, лишь бы той было спокойно. Она ни на секунду не отпускала единственного оставшегося у неё сына, и посему маленький мальчик сделался копией матери. Тенью он следовал за ней, точно так же осунувшись и побледнев. В минуты слабости королевы, когда она, совсем отчаявшись, впадала в панику, она крепко-крепко прижимала к себе сына, боясь его отпустить. Бедный принц, перенесший смерть всех своих братьев, не говорил ни слова с тех самых пор, как они сбежали. Они остались совсем одни, и более у них никого не было. В минуты, когда мать сильно прижимала его к себе, боясь потерять, он обнимал её тоже, боясь того, что она покинет его так же, как покинули его братья и его отец. Сил на борьбу не осталось ни у королевы, ни у её свиты. Единственным выходом было бежать и прятаться, лишь бы не погибнуть. Сир Гаррольд Дарк советовал ей искать убежища у леди Аррен в Долине, тогда как сир Медрик Мандерлиубеждал королеву отправиться вместе с ним и его братом Торрхеном в Белую гавань, но Рейнира отвергла все варианты. - Я хочу на Драконий камень, - проговорила она на одном из советов. - Мы должны отправиться на Драконий камень. Это неприступная крепость, которую они не захватят без драконов. Там даже могут быть яйца, из которых вылупятся новые. Гарнизон нам верен, так что мы будем в безопасности в старом оплоте Таргариенов. Рыцари нехотя согласились с королевой, но оставалась лишь одна проблема - как добраться до острова? У Рейниры не осталось ничего - ни золота, ни кораблей, поэтому ей пришлось пойти на отчаянный шаг. Руки Рейниры дрожали, когда она продавала корону отца, лишь бы попасть в такую родную ей крепость, что всегда была ей домом, и сейчас Рейнира ожидала от Драконьего камня лишь защиты, более ей ничего не требовалось. Корона Джейхейриса Миротворца, которую носил её отец и которую Деймон водрузил на её голову в день её провозглашения как королевы, представляла собой простой золотой обруч с семью инкрустированными драгоценными камнями разных цветов. Выбора у Рейниры не было, и, полная желания защитить своего сына, она отдала корону для того, чтоб перевезти свою маленькую свиту на остров. Лишь трое рыцарей осталось с ней, и этого ей, казалось бы, было достаточно. Она была полностью уверена в том, что они не предадут её, как предали все остальные. Все предатели уже покинули её, почти все союзники были убиты, но и враги не были в силах вновь взять Железный трон из-за разъяренной толпы. Хоть одна эта мысль, но успокаивала принцессу. Плавание было не самым спокойным, но встревоженная Рейнира не замечала ничего вокруг себя и сына. Для неё не существовал весь остальной мир, лишь Эйгон. Она могла часами смотреть на него, проводить рукой по серебряным волосам, смотреть в его фиолетовые, как у Деймона, глаза. Королеве больше ничего не нужно было, лишь видеть сына рядом, прижимать его к груди, слышать его шумное дыхание, нежно проводить рукой по лицу... … Как только королева вступила на землю родного Драконьего камня, её ждал неприятный сюрприз. Схватившие Рейниру и фрейлин рыцари сразу же повели их к крепости, предварительно убив трех её оставшихся гвардейцев. - Я ваша королева! - восклицала женщина, но никто её и слушать не желал. Эйгон как можно ближе находился к матери, и Рейнира, чувствуя страх сына, сильнее прижимала его к себе. Опустошенная королева смогла позволить себе лишь легкое возмущение. Сил на оплакивание своих гвардейцев не было, и какой-то своей частью Рейнира понимала, что это уже конец. Испуганный убийствами Эйгон прижимался к матери, а Рейнира, приобняв сына, шла вместе с ним, не отпуская ни на секунду. Во внутреннем дворе расположился Эйгон Второй вместе со своим драконом Солнечным Огнем. Королева, казалось, не была удивлена тому, что и её сводный брат, и его дракон выжили. Её лишь охватила ярость от того, что её драконица мертва, а гарнизон её предал. Она, увидев подле Эйгона Альфреда Брума, сплюнула. - Мерзкий предатель! - крикнула она, пытаясь вырваться из цепких рук рыцарей. - Ублюдок! - Моя сестра в своем репертуаре, - хохотнул Эйгон. - Ничего другого я от тебя и не ожидал. Женщина резко перевела взгляд на брата, отвлекшись от командира гарнизона. Глаза её презрительно сощурились, а губы плотно сжались. - Я от тебя все же кое-чего ожидала, - с наигранной разочарованностью проговорила Рейнира. - Что ты сдохнешь наконец вместе со своими выродками-братцами. Глаза короля налились яростью. - Моя сестра всегда отличалась своим маленьким грязным ртом, не так ли? - несмотря на то, что Эйгон был скор на гнев, в этот раз он сдержался, желая продлить издевательства над единокровной сестрой. - Преклони колено, - тон его вдруг резко поменялся с игривого до яростного. - Я королева Рейнира из дома Таргариен, первая своего имени, королева Андалов, Ройнар и Первых людей! - сплюнула Рейнира. - Я от крови драконов, от крови Древней Валирии. Я быстрее сдохну, чем преклоню пред тобой колено. - Я мог бы тебе помочь с этим, - ухмылка заиграла на лице короля. - Нет! - вскричал вдруг Эйгон младший, вышедший вперед и стараясь защитить мать. - Я вам не позволю этого сделать! Воинственный мальчик плотно сжал губы. Эйгон Второй с интересом взглянул на племянника. - Это ведь твой единственный оставшийся в живых сын, не так ли? - игривость вновь вернулась к королю. Рейнира подлетела к сыну и, опустившись на колени так, чтоб её лицо было на уровне его, тихо заговорила: - Эйгон, прошу, пожалуйста… - она обняла сына. - Ты единственное, что у меня осталось. Не стоит жертвовать собой ради меня, - королева нежно провела рукой по щеке сына, смахивая его слезы. Она, встав, вновь взглянула на своего единокровного брата, и лицо её исказилось от ярости. - Ты не посмеешь его убить, - прошипела она. - Это правда, - согласился он с сестрой. - Я не Эймонд, я не смогу лишить тебя детей. Как и ты не смогла лично убить моих. - Хоть в чем-то мы с тобой схожи, - Рейнира скрестила руки на груди. Они оба молчали, смотря друг на друга и понимая, что же произойдет дальше. Эйгон давно хотел поквитаться с сестрой, а Рейнира, только вступив на землю после непродолжительного плавания, поняла, что умрет сегодня. - Заберите у неё мальчика, - хладнокровно произнес король. Его сестра все стояла, не шевелясь, и рыцари, взяв Эйгона младшего под руки, отвели его от матери. - Нет, мама, нет! - кричал мальчик, пытаясь вырваться, но мужчины, конечно же, были сильнее. - Ну, же, выродок, давай, закончи дело, начатое твоей матерью-шлюхой, - с ядом в голосе проговорила Рейнира. Королева знала, что её брат ей такого не простит уж точно, но что бы они ни сказала сегодня, она все равно была бы казнена. Эйгон весь задрожал от ярости. - Да как ты смеешь! - вскричал он. Солнечный Огонь, прекрасный дракон с великолепной чешуей, блестевшей на солнце словно золото, чувствуя перемену в настроении его наездника, вдруг зашевелился. - Отдайте её дракону! Несколько рыцарей подхватили королеву, и, поднеся её ближе к свирепому дракону, Альфред Брум уколол грудь королевы кинжалом. Запах крови возбудил дракона, и челюсти Солнечного Огня сомкнулись на Рейнире, оторвав руку вместе с плечом. Золотой дракон за шесть укусов пожрал королеву, оставив лишь её левую ногу ниже голени. Истошный крик Эйгона младшего застыл в воздухе. Королеве Рейнире было тридцать три. Она, родившись принцессой, умерла с полной уверенностью в том, что она истинная королева Вестероса.