Сломанный день

В конце июня, в чрезвычайно жаркий вечер одна молодая девушка выбежала из небольшой кофейни, места ее работы. На улице стояла страшная жара, к тому же духота и вонь. Глубочайшее омерзение мелькнуло на миг в чертах молодой девушки. К слову, она не была красива. Вся какая-то угловатая, с тёмными глазами, ростом выше среднего, стройна, похожа на парня, особенно после того, как постриглась «под мальчика». Опять опаздываю. Вот почему я такая? Аж саму бесит, но нихрена ведь не делаю с этим. Айщ! Ещё и эта тупая работа. Завтра уволюсь и выскажу директору всё, что накипело. Да какое он право имеет на меня орать? Сука зажравшаяся. Думаешь, ты лучше других? А вот нихуя. Я унижу тебя, гандон, уничтожу морально. Ты всего лишь директор одной захудалой кофейни, а ведёшь себя как грёбаный зазнавшийся айдол. Бесит, бесит, бесит! — Парниша! Аккуратнее ходи! — завопила старушонка лет семидесяти, с крысиными глазками и морщинистым сальным лицом, после того как задумавшаяся Намджуна наступила на её новые вычищенные до блеска, но сильно поношенные ботинки и даже не извинилась. Точнее сделала это очень тихо и побежала дальше. — Вот же ж паршивец, да такой смазливый ещё! Волосы белые как побелка и, кажется, у него были подведены глаза! Вылитая девчонка! Ещё б юбку напялил! Срамота! Что с этим поколением?! Вот в наше время… — старуха, кряхтя, благополучно переключилась на молодую парочку, стоявшую рядом с ней и пытавшуюся смыться от этой до тошноты неприятной тётки с поседевшими волосами. — Айгу-у-у-у, — вслух заныла Намджуна, нервно пройдясь рукой в фенечках по своим коротким волосам на затылке. Каждая потерянная секунда казалась ей смертным приговором. Поэтому стоять на светофоре эти несчастные шесть секунд было невыносимо. — Ва-ха-ха, дышишь как собачка, — смеясь и прыгая, начал передразнивать Тэхён. — Гав-гав! — парень заржал в голос, схватившись за живот. — Айщ, захлопнись, мелочь, — Намджуна дала Тэ подзатыльник и расплылась в победной ухмылке. — Ещё сестра называется, — возмутился парень, шипя и потирая ушибленное место. — Не придуривайся. Я не больно ударила. — Бе-бе-бе, — Тэ скорчил моську и надел капюшон своей толстовки с Микки Маусом, затянув до такого состояния, что лица парня было почти не видно. Да что там лица. Глаз-то почти не заметно. — И прекрати уже опаздывать, раз уж вызвалась провожать меня до дома после подготовительных занятий, то, пожалуйста, приходи вовремя. — Сори нот сори, мелочь, — девушка засмеялась и накинулась на брата, засунув его голову себе под мышку. — Убива-а-а-ают! — верещал ТэТэ на всю улицу. Они заполнили своим смехом этот ночной Сеул. Ночью, по крайней мере, уродств этого города почти не видно. Так что, жить можно. Все прохожие — офисные клерки, все, как один, одетые в чёрно-белые тона, новоиспечённые мамаши, тащащие своих сопротивляющихся отпрысков домой, измождённые, бредущие не понятно куда, не понятно зачем школьники, местные пьянчужки — оборачивались и пялились на эту неадекватную парочку, но, по-моему, в наше время неадекватность уже нормальна. Парадокс. Не так ли? — Пиздуй домой, приставучка, — дойдя до дома скомандовала Намджуна, — я ещё погуляю… — Покурю, — бесцеремонно перебил младший, а Намджуна округлила глаза в непонимании, — ты хотела сказать «покурю», я-то знаю, как ты гуляешь, — лукаво улыбнулся Тэ и забежал в подъезд, крикнув что-то в духе «не задерживайся». — Паршивец. Всё-то он знает. Э-э-эх, — вздохнула девушка, действительно закуривая сигарету. Дым. Лёгкие белые кружева дыма, поднимаясь, быстро растворялись в чёрном беззвёздном небе. Конечно, откуда взяться звёздам в ярком мегаполисе? Сигарета, окружённая изящными тонкими длинными пальцами, медленно тлела в руках девушки, вдохнувшей душный отвратный воздух и вставшей у стены панельного дома. Этот район весь состоял из таких вот полностью симметричных домов. В этих высотках можно запутаться и потеряться, а Намджуну просто тошнило от такого «разнообразия» в постройках. Её, вообще-то, от всего в Сеуле тошнило, но она просто мирилась с этим чувством и старалась его не показывать. Тупые людишки, город шаблонов, общество с «рамками» и всё в таком духе. Одним словом, бесит. Вот стоит Намджуна, курит себе спокойненько, отравляет себя никотином, выпуская белёсые кольца дыма, а тут… Раз. Намджуна слышит повизгивание и ещё-какие-то неопознанные ею звуки. Два. Намджуна задирает голову. Её испуганные, не самые красивые карие глаза сталкиваются с болью, болью и ещё раз болью в глазах почти смоляного цвета напротив. Они будут ей сниться. Намджуна уверена, что, умирая, будет вспоминать эти чёрные глаза. А ещё бледную сахарную кожу и короткие розовые волосы, запавшие в душу за какие-то жалкие миллисекунды. Время - ничто. Она это знала, но лишь сейчас доказала теорию на практике. Три. Звук удара тела о землю. Громко. Море крови окатило ноги девушки в разодранных джинсах. По лицу Намджуны стекают долетевшие капли кровавой жидкости. Учащённое сердцебиение. Страх. Страшно опустить взгляд на девушку, в чьих глазах виднелся океан. Штормящий, буйный океан. Сознание подсказывает, что девушки на асфальте нет. Там кровавое месиво, что от неё осталось. Тошнит. Рвота подкатывает к горлу от осознания того, что Намджуна, кажется, влюбилась. За секунду. За секунду до смерти объекта её любви. Бывает. Головокружение. И это тоже бывает, особенно когда тебя чуть не убило падающее тело. Почти двойное самоубийство, только это не оно. Темнота. Ещё один звук удара тела о землю. Не такой громкий, более глухой и с меньшими последствиями, чем секундами ранее. Это Намджуна потеряла сознание. Бывает. Неудивительно.