Ледяное тепло

Винтерфелл засыпало пушистым снегом. Битва состоялась всего день назад, а поле уже казалось первозданно чистым. И замок выглядел таким обновленным, спокойным, тихим... Санса стояла на крепостной стене, бездумно глядя вниз. Здесь закончилась жизнь леди Болтон. Здесь начался ее путь к свободе. И теперь ей предстоит решить, как этой свободой распорядиться, как жить дальше. И жить ли вообще. Глубокий вдох — ее легкие наполнились свежим морозным воздухом. На щеках играл румянец, несколько выбившихся из прически огненных локонов трепетали на ветру. Удивительно, как быстро восстанавливается человеческое тело. И почему боги не подарили это умение человеческой душе? Цветущая снаружи, внутри Санса ощущала лишь гниль. — Ты замерзнешь здесь, — хриплый голос, раздавшийся позади нее, не испугал, хоть и прозвучал неожиданно. Санса задалась вопросом, сможет ли еще когда-то бояться. Или вообще хоть что-то испытывать. — Ничего. Я люблю холод, — она попыталась улыбнуться, по-прежнему глядя перед собой. — Санса... — его голос прозвучал неуверенно, он запнулся. Девушка повернулась, глядя на мужчину. Его карие глаза напряженно скользили по ее лицу. Что он пытался отыскать там? — Мы дома. Мы победили. Но ты выглядишь такой несчастной, что... Я боюсь за тебя. — А ты счастлив, Джон? — Мы могли бы быть... Она лишь печально улыбнулась, склонив голову набок. Он пережил не меньше, чем она, а может и больше — все могло закончиться его смертью. А сейчас он стоит здесь и пытается ее обнадежить. В нем есть огонь, не только лед. — Не волнуйся за меня. Я переживу. Мы это умеем, — еще одна легкая успокаивающая улыбка. Но он не отступил — напротив, сделал несколько шагов, приближаясь. Кажется, ее маскировка на него не действовала. Джон осторожно коснулся ее щеки, все еще не отводя взгляда. Она замерла, не зная, чего ожидать, он тоже не двигался, будто на что-то решаясь. Какие все-таки теплые у него глаза... Мгновение прошло, Джон отстранился и устало улыбнулся: — Все же не стой здесь долго. Покои родителей готовы для тебя, — он ушел. Джон прав. Если она ищет ответов, здесь она их не найдет. Скоро наступит утро, наверное, ей стоит поспать. Она прошла опустевшими коридорами в комнату, где не хотела находиться. Молча разделась, оставшись в легкой ночной рубашке, не зажигая свечей — отсветов от камина было довольно, да и она не хотела видеть всего этого. Конечно, Джон желал сделать как лучше, но вышло наоборот. Эта комната была ее ожившими воспоминаниями, она бывала здесь тысячу раз: лежала на ковре у камина, возясь с младшими братьями, сидела на коленях у отца, слушая его истории, за этим столиком мать расчесывала ей волосы, пока она смотрелась в зеркало на красивых ножках, которое до сих пор стояло здесь... В несколько стремительных шагов Санса пересекла комнату, схватила пресловутое зеркало и швырнула его об стену. Хрупкая вещица разлетелась на тысячу осколков, в них заплясало ее отражение. Хотелось кричать, но голос пропал, она стояла, задыхаясь, глядя на творение своих рук. Дверь отворилась, в комнату влетел Джон с перекошенным от испуга лицом. Она не успела спрятаться за маской, не успела скрыть свою боль — он в одно мгновенье оказался рядом и крепко обнял ее, прижимая к себе. Теплые руки гладили ее спину и голову, путаясь в рыжих локонах. Слова ей сейчас не помогли бы, и он это понимал, чувствуя ее боль. Нанесенный ей вред прорвался наружу, и она не хотела, чтобы кто-то это видел, не хотела делить его с кем-то, перекладывать на чужие плечи, но Джон... Казалось, ему было плевать. — Прости, — надломленный тихий голос. Она не плакала, кажется, она давно разучилась, но горло все равно саднило, и говорить было трудно. — За что ты извиняешься? — он по-прежнему не выпускал ее из объятий, и она ослабла в его руках, сама прижимаясь к нему. — За то, что я такая дура. — Глупости, — он хмыкнул, она почувствовала тепло его дыхания на виске. — Ты сильная и храбрая. — Это не так, — она все же отстранилась, страшась посмотреть ему в глаза и глядя в пол. — Я бесполезная, — еле слышный шепот. — Санса, — сильный, уверенный голос. Она подняла взгляд, в его лице сияла решимость. — Ты едва ли представляешь, что значишь для всех людей, здесь собравшихся. Для меня... — Нет, — теперь в ней тоже была решимость пополам с горечью. — Это ты не понимаешь. Мне нечего тебе дать. Они, он... у меня забрали все хорошее, что было во мне, что еще оставалось... Я пустая. Меня выжгли, вытоптали, уничтожили, — она отвернулась, ей бы хотелось уйти сейчас, но здесь не было такого места. Ей всегда было некуда бежать, хоть она этого и не понимала. — Это неправда, — чья решимость победит? — Санса. Он вновь приблизился, взял ее лицо в руки, заставляя взглянуть на себя. — Не отводи взгляд. Мне жаль, что меня не было рядом. Мне жаль, что со мной не было тебя. Но сейчас мы есть друг у друга, сейчас мы все решаем сами. — Но мы... Он перебил ее: — Мы. Теперь только мы. Джон наклонился и коснулся губами ее губ. Она все же отвела взгляд, прикрывая глаза. Это было странно. Странно, потому что не казалось чем-то неправильным. Легкие касания, чуть тревожащие, но мягкие и теплые — он не принуждал ее, ни на чем не настаивал, позволяя самой сделать выбор, позволяя отстраниться в любой момент. И она его сделала, подавшись ему навстречу, обвивая холодными руками шею, зарываясь пальцами в его волосы. Кажется, она почувствовала его улыбку, он прижал ее сильнее, углубляя поцелуй, заставляя страхи отступить, сменившись новыми чувствами. Вечность спустя они отстранились. Он прижался лбом к ее лбу, восстанавливая дыхание. Они смотрели друг на друга — два сломленных человека. Два человека, которые могут начать новую жизнь. Теперь могут. — Здесь должен спать король, — она с трудом вспоминала, с чего все это началось. — Он и будет, — Джон потянул ее за собой к постели, заставляя лечь, и сам устроился рядом. Она не знала, от чего было так тепло — жара, идущего от камина, и одеяла, или от его взгляда, которым можно было разжигать костры. — Спи, Санса. Он легко поцеловал ее в висок, притянул к себе и задремал. Лежа в темноте, она слышала, как горячие воды подземных источников бегут по стенам замка, согревая его, обновляя, вливая жизнь, будто кровь в венах. У этого замка тоже ничего не осталось — даже Старков здесь уже нет. Джон никогда не носил эту фамилию, она же столько раз ее меняла: Ланнистер, Стоун, Болтон... У Винтерфелла есть только два потерявшихся волчонка, которые прекрасно умели скрываться и создавать видимость, играть роли: сейчас он — Король Севера, она — Леди Винтерфелла. И все равно замок стоял как и прежде — прочный, непоколебимый, вечный. Может, получится и у них? Два потерявшихся волчонка наконец-то вернулись домой.