У моей мечты выцвели глаза

Кастиэля выбросило из Чистилища, но он не знал, где он теперь находится. Ангел запомнил только вспышку света и темноту. Он открыл глаза, но ничего не увидел. Под ладонями была трава, жесткая, сухая, значит, это осень… пахнет землей, немного пылью, ещё больше – бензином и чем-то сгоревшим. Но это не запах горелой плоти. Пахнет не так, как в Чистилище. По-прежнему ничего не видно. - Дин, - шепчет Кастиэль, поднимаясь с земли. Он сначала садится на колени, а потом встает на ноги. Ему кажется, что его тело как никогда неустойчиво; его покачивает из стороны в сторону, и он не может оценить свое положение. Он ничего не видит. - Дин! – отчаянно вскрикивает ангел. Если здесь никого нет… если он один… Кастиэль слышит скрип, быстрые шаги и голос, полный изумления, неверия и чего-то ещё, что он ещё не разобрал: - Кас? Голос Дина он узнал бы из тысячи голосов. Шаги всё ближе, шорох одежды неожиданно громкий. Кастиэль чувствует, что от Дина его отделяет не больше метра. - Дин, я… - ангел замолкает, не зная, что сказать, и лишь слегка разводит руками. Наверно, это похоже на приглашающий в объятия жест, потому что Дин сразу же приближается к нему и обнимает за плечи. Совсем как в Чистилище, только… немного дольше. Немного крепче. И в этот раз Кастиэль уже не сдерживает себя, он кладет руки Дину на плечи. По-прежнему ничего не видно. Осознание уже пришло, но всё равно происходящее кажется то ли сном, то ли дурной шуткой, и глаза воспринимаются как забарахлившая техника, как ружье, давшее осечку, но совершенно не как атрофировавшийся орган. Ощущения становятся ярче, пытаясь компенсировать потерю зрения; под ладонями хлопковая рубашка, кажется, новая, её стирали лишь пару раз, под рубашкой – жар человеческого тела. К шее прижимается щекой Дин, его щетина немного колет. Его руки уверенно сжимают плечи. Кастиэль анализирует свои ощущения почти мгновенно, хоть ему и кажется, что всё это тянется вечность. Дин отстраняется от него, до сих пор ничего не понимая. Наверно, он сейчас смотрит в лицо ангелу и пытается понять, что с ним случилось. - Кас, твои глаза, - наконец-то произносит Дин. – Ты… - Я ничего не вижу, - как будто чужим голосом отвечает Кастиэль на невысказанный вопрос. Ему странно осознавать, что это может быть навсегда, он ещё не верит в это; но где-то внутри уже зарождается страх, совершенно человеческий и низменный, древний ужас перед неизвестностью и темнотой. Потом был голос Сэма, ладони братьев, схватившие за локти, какие-то вопросы, что-то ещё. Ступени, дверь, скрип деревянного пола, запах помещения, который удивительно отличался от запаха улицы. Ангел оказался около дома Руфуса, где сейчас обосновались Винчестеры. Может быть, этому помогла связь с Дином, а может быть, удача, кто знает? Всё это разум Кастиэля отмечал как будто мимоходом, не заостряя на происходящем внимания. Ангел хотел лишь одного: оказаться в закрытой комнате и спрятаться там до тех пор, пока его глаза не начнут видеть. - Кас! – настойчивый голос Дина и руки, трясущие его за плечи. – Ты здесь? - Да, - опоминается ангел. - Так ты голодный? Ты будешь есть? Кастиэль мотает головой. Он по-прежнему ангел, или, возможно, ещё не человек, но есть он совершенно не хочет. Дин тащит его в ванную, включает воду. Он заставляет его снять плащ и забраться под душ. Вода громко шумит, и её струи облапывают тело как чьи-то тонкие горячие пальцы. Дин за шторой ждет его и говорит, чтобы Кас разделся; что ему нужно смыть с себя всю кровь и грязь. Кастиэль послушно стягивает с себя одежду, кидая её на пол, проводит ладонями по телу. Он не знает, смывает ли с себя отпечаток Чистилища или просто размазывает его по коже. - Шампунь, - подсказывает Дин. – Повернись лицом к крану, слева на уровне плеч полка. Намылься как следует. Кастиэль выполняет и это; ему всё равно. Он ещё не понимает, происходит всё сейчас по-настоящему или он просто сходит с ума и галлюцинирует. Он слышит открывшуюся дверь в ванную и шепот. Кажется, Сэм принес чистую одежду и спрашивает, как всё проходит, а Дин прогоняет его, что-то раздраженно шипя. Кастиэль выключает воду. - Я сейчас закрою глаза и подам тебе одежду, - говорит Дин, - отдерни штору и протяни руку на счет «три». - Зачем тебе закрывать глаза? Ведь ты не слепой. У меня на лице, наверно, зияют белые дыры, по недоразумению называющиеся глазами и закрывающиеся веками, я всё равно не смогу узнать, смотришь ты или нет. Мне всё равно, будешь ты меня видеть или нет. Дин вздыхает. - В общем, протягивай руку, я не смотрю. Дин боится, что Кас поскользнется и грохнется, надевая штаны; он не знает, кто перед ним: человек или ангел. Он придерживает Кастиэля за плечо, когда тот одевается, и смотрит на его губы. Дин не может заставить себя посмотреть ему в глаза, но и спускать взгляд ниже ему мучительно стыдно. Поэтому он выбирает губы. Потом Дин говорит, что Касу необходимо побриться. Он намыливает лицо ангела и, придерживая его одной ладонью за затылок, аккуратно проводит бритвой по подбородку. В раковину летят темные волосы, и вскоре Кастиэль становится похож на того, кем он был до Чистилища. Похож ровно до тех пор, пока Дин не поднимает взгляд к его глазам. Дин ведет Кастиэля в комнату; он не знает, что делать. Он лишь понимает, что не сможет сейчас оставить ангела одного. Не сможет, даже если тот попросит. Дину кажется, что его сердце хочет вырваться из грудной клетки от боли, он не верит, что Кастиэль ничего не видит. Дин усаживает ангела на кровать, придерживая его за руку, как больного, и опускается рядом. Он сжимает запястье Кастиэля, как будто без физического контакта тот не поймет, что его человек всё ещё рядом. - Дин, - наконец-то произносит Кастиэль. – Я чувствую страх. Он сообщает об этом так, как будто испытывает симптомы какой-то болезни. - Это нормально, Кас, - шепчет Дин и крепче сжимает его запястье, - я здесь. Мы найдем ангелов, которые тебя вытащили, и они вылечат твои глаза. - Я боюсь, - едва слышно продолжает ангел, - что всё это – галлюцинация. - Я настоящий, - Дин зажмуривается, пытаясь представить, что сейчас ощущает Кас. – Я настоящий и ты настоящий. Чувствуй это. Я здесь. Идея приходит в голову спонтанно; Дин ослабляет хватку на запястье Кастиэля, проводит по его ладони и пальцам; берет его руку и кладет себе на плечо. - Убедись. Так будет легче, - говорит Дин, - я настоящий. Давай. Кастиэль неуверенно скользит ладонью по плечу Дина; он на секунду сжимает пальцы, как будто проверяя, не обман ли это чувств; он проводит рукой по ключице, по предплечьям, находит ладонь. Берет её во вторую руку и касается каждого пальца. Дин наблюдает за этим, затаив дыхание. Он боится спугнуть ангела, но всё равно мягко кладет ладонь ему на поясницу. От прикосновений Кастиэля как будто прошибает током. Они почему-то выходят слишком интимными. Руки Кастиэля вновь оказываются на плечах Дина и скользят вниз по груди. Человеку кажется, что его отчаянно бьющееся сердце сейчас выдаст его, и ангел действительно задерживает ладонь там, где оно стучит по грудной клетке. Кас делает нервный и глубокий вдох. - Продолжай, - Дин угадывает его нерешительность и смущение, - всё хорошо. Ладони Каса скользят ниже, нажимая на ребра, сдавливая пальцами талию. Он проводит по животу Дина, добирается до бедер. Его прикосновения уже как будто не изучают, а ласкают; руки оказываются на коленях, на пару мгновений сжимая их. А потом Кастиэль поднимается обратно; он возвращает ладони на плечи, на этот раз положив их ближе к шее. Он колеблется, но всё же дотрагивается до пульсирующей сонной артерии, без труда находя её, проводит пальцем по кадыку. Ангел берет в ладони лицо Дина, поглаживая его большими пальцами по подбородку. Это длится, наверное, бесконечно долго. Когда Кас медленно проводит указательным пальцем по нижней губе, Дин машинально облизывается, дотрагиваясь языком до пальца ангела. Тот вздрагивает, но не убирает палец с губ, как будто чего-то ожидая. Тогда Дин берет ладонь Каса в свою и целует кончики его пальцев. Вторая рука ангела скользит по лицу человека, по щекам, бровям, лбу, пытаясь считать его выражение. - Я бы отдал всё, чтобы видеть тебя сейчас, - Кастиэль говорит едва слышно, и Дин практически читает по губам. Его сердце сжимается от боли, и он крепче стискивает пальцы ангела в своей ладони, целуя их. Дин, пытаясь перебороть себя, переводит взгляд на глаза Кастиэля. Они мертвые и ничего не выражают. Тогда Дин закрывает свои глаза, подается вперед и целует ангела в губы, прижимается к нему, обнимая. Он пытается быть как можно ближе, чувствовать его каждой клеточкой тела; Дин опускает ангела на кровать, заставляя лечь, и придавливает его своим телом, слушая участившееся дыхание. Губы Кастиэля всё ещё касаются губ Дина. Сердце ангела начинает стучать так же быстро и беспокойно, как и сердце его человека; в груди появляется странное, тянущее чувство, растекающееся по всем артериям и венам, собирающееся в комок внизу живота. Бедра сами собой толкаются вверх, вжимаясь в пах Дина. Кас облизывает губы, и Дин вновь приникает к ним. Губы Дина гладкие, немного колется легкая щетина, его дыхание касается лица ангела, а жар его тела почти горячечный. Его ладони крепко вжимаются в спину, одна лежит на изгибе поясницы, а другая между лопаток. Бедра двигаются в такт толчкам Каса, и всё отходит куда-то на второй план, оставляя лишь их тесно соприкасающиеся тела. Дин, продолжая целовать Кастиэля, открывает глаза, встречая невидящий взгляд. Дин вновь зажмуривается, чувствуя, что в уголках глаз становится горячо. Это его несчастный ангел… Пусть он чувствует. Господи, пусть он чувствует. Пусть он будет видеть. Пожалуйста, пусть он будет видеть.