О школьниках, светлячках, луне-наркоманше и других приключениях...

Дисклеймер: Данная работа не предназначена для прочтения тем, кто жить не может без розовых соплей, ангста, PWP через каждое слово, любителям мата и быстрых историй ЭТО ФИЛОСОФИЯ, А НЕ ЮМОРНАЯ СТОРИ КАКИХ-ТО ЛЕВЫХ ПАРНЕЙ! Людям без юмора строго на строго запрещается даже прикасаться к этой работе. Возможно, вы найдете косяки в тексте, но говорю сразу: Это не я, а Питер. Питер тоже ничего не делал, так что это Курт. Но так как Курт у нас прилежная змейка, мы всю вину свалим на мутантскую семейку в лице Эрика и Чарльза. Они взрослые и сами разберутся с косяками в тексте. Ежели вас все устраивает, и вы не боитесь летать, а также жечь пуканом все вокруг, оглушать ором соседние города и страны (я надеюсь, что оглушите), то пристегните ремни! Все будет очень быстро. Рано утром, когда к тебе подлетает голубь и норовит стырить твой последний кусок бутерброда, Питер мирно просыпал первый урок. Урок этот был настолько скучным для юноши, что даже не стоит вдаваться в подробности методики преподавания учителя. Естествознание не его предмет. Точнее, его… Был когда-то… Давным — давно, когда ведьм сжигали на кострах, пока в Европе царил культ грязи. Да, давно это было. Даже Леншерр* признавал свою старость, которая не в радость. (*- примечания: В нашей тру стори у Питера (да, тут он Питер) двойная фамилия (хотя, по сути, это так и есть.) Не путайте эту ситуацию и историю с потерей голубых папок) Так вот, утро это было совсем обычным и ничем не примечательным. Но всю эту непримечательность нарушил серебристый вихрь и летающие труселя, а также возгласы вроде: «Вот черт! Я влюбился!» и «Что б ты подавился.». Последние слова принадлежали отцу лучшего в школе бегуна и головной боли сего учебного заведения — Питеру Максимоффу. Конечно, Эрик говорил это любя, хотя иногда у него проскальзывали мыслишки подобного рода. Легче убить, чем прокормить — как-то промелькнуло в голове у мужчины. В Германии Питеру жилось очень даже хорошо. Ни единого намёка на отстойную жизнь или проблемы. По крайне мере, так думал парень. Это было чисто его мнение. Все считали совершенно иначе. Как уже было сказано — головная боль тех, с кем контактировал этот гиперактивный пацан. «Американцы и немцы — совершенно разные люди.» — как — то протараторил Пит своему однокласснику, который возмущался каждодневным пропускам. Нет, вы не подумайте, Леншерр ничего не сделал. Подумаешь, пропустил парочку совершенно ненужных уроков. Питер всегда вставал вовремя, но не видел ничего плохого в том, чтобы перед школой прогуляться по улицам, заглянуть в парочку магазинов и стырить любимые чипсы или электронику. Но сегодня он проспал. Причем, очень даже не специально. Тут не вставишь фразочку «Так и было задумано» или «Все идёт по намеченному плану». Сюда вообще ничего связанного с планом не впихнешь. Разве что ту мысль о синеволосом однокласснике. Вот там план был. Причем уже второй год все никак не мог перейти в стадию исполнения. Нет, были, конечно, попытки. Еще какие! Но все тщетно. А теперь тут ещё и вторая стадия осторожно подъехала и крикнула: «Хэй, Питер, а ты влюбился!». Короче, весь набор подростковых проблем: родители, школа и влюблённость. Причем из последнего получился эдакий супец. Первичный, надо сказать. Непродвинутый человек сказал бы: «Да какая тут любовь! Он же издевается над Куртом! Дайте парнишке спокойно окончить школу и свалить в свой католический университет.» Бабульки бы подключили к этому веру: «О, повадился к нам во двор. Демон, а не ребенок. Мешает нашему Куртюше жить. Искушает, зараза.» А Максимофф что? Максимофф ничего. Он просто загляделся на вечно молчаливого парня, которому белый свет поставил подножку в виде вечных подколов со стороны одноклассников. Обычный парень. Читает себе книжки на последней парте, молится Богу во время контрольных (в то время, как весь класс чертит пентакли), а еще эти черные волосы с синими прядями. Ну, чем не объект для издевательств? Ладно. Тут мы немного загнули. Никто Курта Вагнера не трогал до того момента, как к ним в школу не перевелся никто иной, а Питер Максимофф он же Леншерр. Просто одним чудным днем он решился наведаться к отцу, который чем-то промышлял в Германии. Вообще, Эрик Леншерр жил в Польше, но какой — то чёрт его дёрнул съездить к немцам в гости. Потом он собирался проведать своего лучшего друга в Англии, но Питер свалился как снег на голову. Причем снег с серебряной пыльцой. Именно её Питер дунул в лицо Леншерру, с криками: «А вот и я, папка!». Наверное, хреново быть таким отцом, как Эрик: покутить с девушкой, слиться, а потом услышать новость. Причем от самого парня: «Короче, я твой сын, а ты мой батя. Будем знакомы.»* (* — Еще в нашей тру стори, Питер наглым образом оповестил отца о долге родителя. Сначала это были дорогущие СМСки, потом звонки и только после того, как Эрик заблокировал свой телефон, (думал, что разыгрывают) Питер приехал прямиком к лучшему другу (?) своего отца. Чарльз — заботливая мамочка — тут же связался с Леншерром и рассказал ему о чудесах деторождения и о великолепной новости. По крайне мере для Эрика она точно была «великолепной») Эрик — то считал себя хреновым отцом, а Питер наоборот — говорил, что папа самый лучший… Фрезеровщик с нетрадиционной… Мотивацией. Поначалу, конечно, учеба не задалась. Нет, тут не связанна адаптация к новому менталитету, языку и одноклассникам. В школе Пит себя чувствовал, как сосиска в горячем тесте, которую сверху ещё и помазали топлёным шоколадом, чтобы слаще была. И «сладкая жизнь» показалась учителям и директору в тягость. Германия знала, что грядет буря. Германия готовилась. И Германия не устояла перед обаянием парня, который всем сразу дал понять: шутить с ним можно и даже нужно, а взамен вы получите незабываемые впечатления. И эти вот впечатления обрушились на Курта Вагнера с головой. Мистер По Стойке Смирно Становись Каждое Утро Ты Молись очень любил сливы. Никто не знал почему (Курт вечно отвечал: «потому») и зачем («Что хочу, то и ем»). Ну, любил парень их и точка. Покупал килограммами и жрал втихаря, как подобает самому «лучшему» герою всех романов, которые Вагнер тоже очень любил, как и свои сливы. * (* — Да пусть хоть подавится этими сливами. В нашей тру стори Курт Вагнер очень любит сливы. Возможно, они привлекают его своим цветом или все же у них совершенно иной вкус. Может, они напичканы наркотой? И бедный Курт просто не может остановиться? Тогда нам стоит пожалеть бедолагу) Все у Курта было прекрасно. До тех пор, пока в классе не появился Питер Максимофф. Этот парень заставил Вагнера потеть в прямом смысле этого слова. Нигде от него не спрятаться и не скрыться: в коридоре, на площадке и даже в библиотеке! (где громкого Питера метлой выгоняли ведьмы — библиотекарши. Питер еще что-то слямзил про их собачий говор. Вот и получил метлой по светлой головушке, чем изрядно насмешил Курта) — Ты что, сталкер? Нет, вот только не отнекивайся. Ты специально приехал сюда, чтобы испортить мою тихую жизнь? — как — то спросил Вагнер Питера. А тот только улыбнулся и что-то протараторил в ответ. Причем, что именно, Курт так и не понял. Он вообще не понимал, как можно так быстро говорить с набитым ртом. — Я сказал, что я бы с удовольствием сгонял в Зону, но отец не пустит. По крайне мере, сейчас. А игрушка зачетная, да. Играл? Да ты сто пудов играл! Вот сам теперь не отнекивайся. С тех пор Вагнер понял, что Максимофф — мастер быстро менять темы разговора. Вообще, Змей* — так окрестили парня одноклассники — был совершенно не против знакомства с Питером. Надо сказать, у Вагнера были друзья, но на первое место сразу вклинился чувак с седыми волосами. Да, Курт был не против, но чрезмерная активность Леншерра поначалу казалась парню дикой или даже чересчур… Да, «дикой» лучше всего сюда подходит. (* — Ох, и много же у нас примечаний! Клянусь: последнее. Не буду мешать вашему погружению в атмосферу стори. Скажем так: Курт очень круто шипит на уроках, когда ему что-то не нравится. Так что не думайте, что он такой миленький тихоня. НЕТ) Сегодня Курта вытащили из чудного мира снов ровно в четыре утра. В этот момент парень почувствовал себя в роли русских, когда немцы так неожиданно атаковали Брестскую крепость. Кто-то написал ему сообщение и этот кто-то так же быстро уснул, а потом через несколько секунд комнату заполнила телефонная трель. И как вы думаете, кто этот «Кто-то»? Вагнер устало потёр глаза, которые снова пожелтели, из-за проблем с печенью (держу пари, это те самые сливы. Да — да!) и взглянул на экран. — Питер, — сонно протянул темноволосый, зевая, — Какого черта? 4:01: «Чудной. Ты мне уже признавался как-то. Но, как я понял, это была просто глупая шутка. А сейчас дай мне поспать, а» — написав ответ, Вагнер закутался в тёплое одеялко и… 4:03: «Пиииииииитееееееер. Прекрати. Это уже не смешно. Завтра очень важная контрольная, а ты мне сейчас РЕАЛЬНО мешаешь спать» 4:03:27: «Да ладно тебе, парень! Всего-то четыре утра! Заснуть ты всегда успеешь. Ты вот, мне ответь. Что ты чувствуешь, когда мы рядом? Ну, там… Радость, любоффь или еще какую-нибудь фигню? Не, ты не подумай. Мне на эти темы говорить так же противно, как и тебе. Не мужское это дело.» 4:05: «Я чувствую только желание привязать тебя к…» — Курт случайно нажимает на кнопочку «отправить» и тихо ругается. Затем креститься и просит у Господа прощение за сквернословие. Он начал уже писать продолжение, но Максимофф его опередил. 4:05:10: «Ничего себе запросы! Ты удивляешь меня все больше и больше! А что дальше — то? Ну, привязываешь ты меня. А к чему? Как? За что? Чем я провинился? Я же ничего не делал все это время.» 4:06: «Агхрр Питер! Забудь.» 4:06:15: «Я прямо слышу, как ты рычишь мне на ушко» 4:07:00: «Хэй. Чего замолчал?» 4:07:05: «Курт, ты спишь?» Больше Питер не писал, а предыдущие сообщения Курт просто игнорил. А действительно, что он чувствует к вечно активному Леншерру? Максимофф приставучий, шумный и у него совершенно нет тормозов. Курт вспомнил ту ситуацию в кафе, когда Питер схватил его за руку и убежал, не оплатив счет. Потом светловолосый долго смеялся, а Вагнера мучила совесть. А тот поход в секс шоп?! Питеру просто было интересно, а Курт весь оставшийся день ходил пунцовый. Змей тихо посмеялся, проводя рукой по лицу. Полгода назад Питер сказал ему тоже самое. «Парень, а ты мне нравишься. В плане отношений. Ну, типа как парень. Мой. Личный.» Тогда это звучало как шутка и даже сам бегун признался в этом. Но именно в тот день у Курта что-то где-то перемкнуло. — Уже завтра, ты понимаешь! Завтра, Курт! Спорим, я спрячу свой дневник там, где даже папа не найдет! Давай поиграем, м? Ты спрячешь свой, а я свой. И будем их искать. А кто победит, получит приз! — Питер многозначительно смотрит на Курта. А тот недовольно ворчит. — Ты опоздал. Проспал. Снова. Что в этот раз? Уже просто привычный вопрос, ведь Максимофф постоянно приносит что-то новенькое после своих «прогулов» — Ничего, Курт. Сегодня я впервые проспал и прибежал в школу на всех парах. — И кто в этом виноват? — Ой, не строй из себя строгого учителя. Тебе не идёт, Куртси, — отмахивается Питер, поправляя серебристый рюкзак. — Пользуешься моей добротой, Ртутси, — вздыхает Вагнер, протягивая Питеру тетради с конспектами. — Ртутси? Чувак, ты серьезно? Разве я похож на того парня из комиксов? Я намного симпатичнее, спешу заметить. Гордо подняв голову, Максимофф заходит в класс, где его уже «ждут» учителя с «распростёртыми объятиями». — Хорошо. Мы поиграем. Если ты объяснишь, что за словесный поток был у тебя ночью. — Я просто люблю тебя, Курт, — улыбнувшись, бросает Пит, вытаскивая школьные принадлежности, которые… Отсутствовали. Поэтому парень просто достаёт исписанную тетрадь, где рисует смешные комиксы про себя, Курта и отца с Чарльзом. Иногда, эти двое выглядят как настоящая семейка, где есть добрая мамаша и строгий папаша, а сынишка тот еще оторва. — Ты так просто об этом говоришь. Как тогда. Курт явно недоволен таким поворотом событий. Он вообще сегодня не мог заснуть из-за этой глупой переписки. И теперь получает такой ответ. Как же с Питером все — таки сложно! — Тогда было тогда, а сейчас — это сейчас. Так, когда пойдем прятать дневники? О, кстати, а пошли завтра в одно место! Я тебе такое покажу! Оно настолько крутое, что даже твоя любимая литература и церковь не сможет противостоять такой крутизне! — Хорошо, Питер. Идем. Курт улыбается и замечает, что в глазах друга появилась та искра, которая оповещает: «Парень, Леншерр точно что-то замышляет». Причем, что-то по отношению именно к нему, Вагнеру. — Да не бойся ты. Все будет в порядке. Я тебе это гарантирую. — Гарантирует он! В такие ответственные моменты только гарантия и спасает. — Просто расслабься и получай удовольствие. Когда ты еще получишь такие ощущения? — Да хоть когда. Любой псих может залезть в фонтан и искупнуться. — Но ты же не псих. — Зато я стою рядом с ним. У каждого в жизни был выпускной. В России все идут в богатые рестораны или взрывают местные танцполы, а потом их всех дружно увозит машина с мигалками. Но если вы думаете, что в Германии все тихо и спокойно, то вы глубоко ошибаетесь! Нет, конечно, там есть обязательный бал, на который приходит ВСЯ твоя семья и вы пытаетесь не столкнуться со своими предками или даже сбежать с этого праздника жизни. И если побег удался, то вас ждет шикарная дискотека на стройке, в комнате на первом этаже или вообще на крыше полуразрушенного дома. Питер хотел туда попасть, но планы на Курта слегка пододвинули тусовку на два дня после… Сейчас они парились в костюмах на общей фотосессии и «Ртутси» решил освежиться. — А сфотографируйте меня и моего друга у музыкального фонтана! — заявил парень и потащил Вагнера в самый центр. Конечно, сейчас фонтан не работал, но холодные струи могли вырваться в любую минуту. Это и нужно было нашему бегуну. Он себя романтиком не считал, но где-то по телевизору показывали какую-то свадьбу, на которой жених и невеста… — Питер, знаешь… Ты застал меня врасплох… — Один… Два. — Ты даже не слушаешь! Просто… Всю ночь думал о твоих словах. Я никогда не ощущал чего-то подобного. Ты. Волной затянул меня В это чувство, и я просто не могу с этим бороться. — Пять… Шесть. Курт поджимает губы, явно понимая, что Максимофф его не отпустит. А металлическая пластинка, на которой они стояли уже начинает вибрировать. — Ты захватил мое сердце штурмом. В прочем, это как раз в твоём стиле. Неужели именно этого ты добивался все это время? — Восемь… Девять… — Я не могу больше сдерживаться и я должен… Но договорить ему не даёт Питер и вода, которая хлынула отовсюду. Питер просто прижимает «Змея» к себе и мягко целует в губы, а вода не даёт отойти от лёгкого шока. Питер празднует такую долгожданную победу, а Курт не знает праздновать ему или провалиться под землю. Второй вариант был каким-то странным, а первый неправдоподобным. Вообще, для парня это было все нереально. Он убеждал себя в этом добрые секунд десять и до того момента, когда Максимофф отпустил его. — Ну, теперь веришь мне, м? Так. Все. Я обещал показать тебе самое крутое место. Как раз стемнеет, как приедем. Путешествие в Großer Tiergarten было слишком быстрым для Питера и слишком смущающим для Курта. Нет, Питер не приставал к своему однокласснику, не целовал того под тихий мат натуралов и конечно же не шептал на ухо пошлости. Питер вообще ничего не делал. Он же ТАКОЙ приличный и послушный мальчик. Такой, что о его наглости ходят легенды! Разумеется, Вагнеру все это нравилось, но он продолжал строить из себя недотрогу, хотя Леншерр прекрасно понимал, что все иначе. И мистер Фигушки Я Тут Раскрепощусь сегодня вечером покажет высший пилотаж по акробатике. По крайне мере, Питер на это надеялся, и поэтому лисья улыбка продержалась до той самой остановки, где началось Самое Крутое Место. Вообще, Großer Tiergarten был огромным парком, чуть ли не самым настоящим лесом в сердце Берлина. Найти То Самое Место было проблемой. Но, как и сказал Питер ранее, юные молодожены пришли в нужное место в нужное время. Именно тогда, когда огромная блямба освещает странникам путь, а светлячки открывают сезон гонок: «Долети до неба — дам буханку хлеба», этот парк становится действительно Самым Крутым Местом. — Ну, как тебе? Знаю, ты бывал тут пару раз с той компанией. А потом, помнишь? Я тебя бухого тащил в твою мягкую постельку, где провел с тобой всю ночь. Ты так прелестно морщишься, когда тебе всякое сниться. — Ты что спал со мной?! — Ну, да. У тебя, кстати, очень мягкие колени и спина не костлявая. Идеально! Питер смеется и ложится на землю, тыча пальцем к небо. Его охватывает такой детский восторг, когда он видит огромную серебряную Луну. Она подмигивает парню и улыбается тому в ответ, а потом укрывается пушистым одеялом. Питер вздыхает и смотрит на Курта, который увлеченно наблюдает за светлячками. — Слушай, а ведь мы так похожи на этих светлячков, — вздохнув, выдает Вагнер, ложась рядом с Максимоффом. Тот только зевает в ответ, смотрит в синее небо, ища глазами Луну — наркоманку. — И чем же? — Ну, они такие маленькие в этом огромном парке… — Самом Крутом Месте. — Да да. В Самом Крутом Месте. Эти светлячки светят в темноте и… Питер, прекрати заплетать мне косички! Так вот… Внутри каждого из нас ведь тоже есть огонёк. И как он горит так ты и живешь. Горит ярко и отважно — делаешь добрые дела, а если с гарью, то погибаешь в конце своего пути. — А если ты не горишь? — Такого не бывает, Питер. Не горят только те, кто уже перегорел, как вооон тот светлячок. Курт показывает пальцем на жучка, который, видимо, победил в гонках: «Долети до неба — дам буханку хлеба» и теперь падает вниз на Пит — Стоп, потому что пукан, увы, взорвался от перенапряжения и двигатель прогресса пора менять. — А мы тоже потом сгорим? Питер как-то печально смотрит на Вагнера, а потом смеется. Вот же чего придумал! Как что ляпнет хоть вешайся, хоть падай. — Это не скоро. И это тема отдельно разговора. Курт тоже смеется. — А если, например, один светлячок или ну, типа, человек, который горит плохо, но у него большой потенциал. Вот что с ним делать? Вроде бы такой весь из себя интересный, а на деле — типичный олух нашего времени. — В таком случае всегда найдется тот, кто сможет помочь разжечь этот огонёк. Курт лукаво улыбается, проводя ладонью по щеке парня, — И ты не олух. На это Максимофф просто закатывает глаза, сдувая серебряную челку с лица. — А что Луна? Она же, типа, одна и ей никто не помогает, — Питер снова вздыхает и заклинает Луну — наркоманшу, чтобы та явила свой бесстыжий лик обществу, ибо общество задолбалось лежать на траве в темном парке. Нет, педофилов Питер не боялся, просто идти обратно, ориентируясь только на светлячков — самоубийц не самая радужная перспектива. — Луне помогает Солнце. — Ага. Типа: «Хэй, дорогуша, а хочешь в солярий сходить? А зачем мне солярий? Может, ты мне спинку погреешь? И потрешь? А потом мы будем делать ставки чьё затмение быстрее.» — Боже, Питер. Я тут открываю в себе дар великого философа, а ты откровенно стебёшь. — Философия — скука смертная. Лучше давай махнем ко мне, а? Отец в Лондоне со своим «другом» — Питер делает пальцами кавычки — Так что квартира полностью в нашем распоряжении. — Чайку попить? — Вагнер недоверчиво смотрит на своего парня, но все же улыбается, без всякой задней мысли о том, чтобы свитнить от седова по-тихому, сохранив свою девственность для педофила — насильника. — Ну, для начала избавимся от мокрой одежды, а потом посмотрим. Следующая сцена носит откровенно эротический характер, излишнюю нежность, скорость и ОСОБУЮ тональность голоса выше упомянутых персонажей. А также сказочки для взрослых с последующим исполнением. Но я не напишу её не потому. Просто вот такая я сволочь