Вампир из Трансильвании

Спрятав ноги под одеяло, я всё никак не решалась убрать карточку и лечь спать — неужели я наконец наткнулась на нечто стоящее? Красивый прямоугольник чёрной бумаги лежал на кровати прямо передо мной. Curtea Johannes Honterus 2, Brașov 24.12.17 20.00 С адресом я не ошиблась; стоило сесть в дядину машину, как я тут же сверилась с путеводителем. На улице Curtea Johannes Honterus 2 действительно находилась Чёрная Церковь. Значит, уже завтра, ровно в восемь вечера, там состоится встреча Искателей. Настоящих Искателей. Как я собиралась объяснить тёте своё отсутствие в канун Рождества? Да ещё так поздно. Тем более, что до этого не обмолвилась о своих планах ни единым словом. Хотя это можно было бы списать на моё недавнее приключение. Ну, например, сказать, что я с самого начала собиралась провести рождественский вечер вне дома, но потом отказалась от этой идеи, думая, что меня всё равно не отпустят из-за того происшествия. Поймав себя на мысли, что уже планирую как обмануть тётю и рвануть ночью неведомо куда, я закрыла лицо руками, тяжело вздыхая. Наверняка это была не самая лучшая моя идея. С другой стороны, я ведь отправилась вчера на тайную встречу по наводке незнакомого человека из сети, и ничего плохого со мной не случилось. Всё оказалось вполне пристойно. Правда, и моим надеждам не суждено было оправдаться — Искатели из подземелий оказались не более чем клубом по интересам. Или всё же Этьен говорил правду, и существовали другие Искатели, удобно скрывающиеся за спиной у подставной группы? Если верить словам француза, всё так и было, и это также означало, что именно они имели отношение к вампирам. Наблюдали за ними. Пусть мне и не до конца было понятно, каким образом, и что именно подразумевало это самое наблюдение, но под ложечкой томительно засосало, словно до разгадки тайны, до исполнения моей мечты оставалось рукой подать. Мне потребовалась пара минут, чтобы успокоиться и вернуться к собственным мыслям. И, конечно, связываясь с вампирами, нельзя было полагать, что всё абсолютно безопасно. Этот очевидный факт, упомянутый Этьеном, не вызывал никаких сомнений. В конце концов, создания ночи питались кровью, и это подразумевало некоторый… ущерб, так же, как и необходимость регулярного обновления собственных рядов (кажется, Этьен сказал, что благодаря им те держат себя в рамках… интересно, каких?) И как часто требовались новобранцы? Должно быть, набирать их приходилось среди фанатов. Обычный человек вряд ли поверил бы в существование вампиров, а те, кто поверили бы, должны быть достаточно смелыми (или безумными), чтобы отважиться на… На что — я понятия не имела, снова возвращаясь к словам Этьена о наблюдении и упомянутом вскользь риске. Если такое тайное общество действительно существовало, то становилось понятным нежелание моего случайного знакомого посвящать меня, первую встречную, во все подробности. И тогда, вспоминая тот телефонный разговор на улице с кем-то неизвестным, не приходилось сомневаться, что Этьен был действительно расстроен. Видимо, на вечеринке он искал новичков, а ушёл ни с чем. Зачем ему вообще нужно было меня обманывать? Никакие видимые причины не приходили на ум. К тому же я сама навязалась, буквально вцепившись в него и требуя всё рассказать. Если бы он был заинтересован во мне, наверное, и сам бы предложил раньше. Пусть не в коридоре (где я чуть не распласталась, демонстрируя чудеса эквилибристики), но ведь он мог подойти позже. Если бы захотел. Приходилось признать, что, судя по всему, я мало тянула на подходящую кандидатуру и если бы не моя настойчивость и провал Этьена на вечеринке, никогда бы я не получила эту карточку. «Билет» — поправила я себя. Это и был мой билет в тот мир, в который я так отчаянно стремилась. Вот он, Сашка, случайно попал к тебе в руки. А может, и не случайно вовсе, ведь я только и думала, что об этом. И, кажется, жизнь дала мне шанс. Мне оставалось только мысленно извиниться перед тётей и её семьёй за ту ложь, которую им предстоит услышать завтра. Мне действительно было невероятно стыдно обманывать родственников, но я твердо верила, что наконец получила крошечную возможность проникнуть в сокровенные тайны скрытого от глаз мира. Приняв решение, я потратила пару ночных часов на то, чтобы отыскать подходящий повод, чтобы ускользнуть, и нашла то, что искала. В центральной части Брашова должно было состояться множество торжеств, посвящённых Рождеству. Одно из них как нельзя лучше подходило для моих планов. В здании муниципалитета, располагающимся в старом городе, а значит, совсем недалеко от нужного мне места, был назначен ежегодный благотворительный вечер. Из описания на официальном сайте, я поняла, что в начале вечера посетить обычно закрытый главный зал муниципалитета за символическую плату может любой желающий. Во второй части вечера планировался аукцион предметов современного искусства, выполненных умельцами Брашова. Все собранные деньги, насколько я поняла, предназначались для одного из детских приютов города. — Вот, — объясняла я тёте. — Это редкий шанс побывать в муниципалитете, — сил смотреть в её глаза не было и я потупила взгляд. — Даже и не знаю, Саша. Это поздновато. Да и праздник завтра. Может, всё-таки останешься дома? Я собираюсь запечь утку. — Я не задержалась бы надолго. Двери открывают в восемь. Обещали небольшие экскурсии и напитки. Думаю, часа мне бы хватило, а к десяти, может, немного позже, я бы уже вернулась.  Чувствовала я себя в этот момент прескверно. Уверена, что на моём лице отражалась душевная пытка от того, что приходилось обманывать — врать человеку, который так по-доброму ко мне отнёсся, пригласив в свой дом, уже не вспоминая о том, что тётя спасла меня от маминого гнева, прикрыв ночное отсутствие… Если она скажет нет, больше не буду спорить. Просто не могу. Мой настрой получить согласие любой ценой растаял будто ледышка, оставленная у камина. — Ну, — нахмурилась тётя, глядя в сторону и размышляя. От напряжения, я не смела пошевелиться, ожидая приговора. — Ладно, — выдохнула наконец она, словно сдаваясь. — Если обещаешь вернуться к десяти, то я тебя отпущу. Только дядя проводит тебя до муниципалитета, согласна? — Конечно, — словно камень скатился с плеч — значит, удача всё ещё на моей стороне. День тянулся невероятно долго, несмотря на то, что в доме царила предпраздничная суета. Пусть тётина семья не отмечала католическое рождество официально, выходной был потрачен на приготовления к грядущим праздничным дням. Как водится, мы поставили и нарядили ёлку, за которой утром съездил дядя с близнецами. Мы с тётей Ташей тоже не залёживались в кроватях — встали пораньше и принялись готовить, чтобы вечером посидеть за столом. Когда вернулись мужчины, им на руки выдали ёлочные игрушки и гирлянды, дом тоже нужно было кому-то нарядить. Мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не выдать волнение. Единственное, с чем не удавалось справиться, это взгляд, который то и дело отыскивал часы, в какой бы комнате я не находилось. — Я, наверное, пойду собираться, — сказала я, несколько минут готовясь произнести заветную фразу, когда настало время. Никто не обратил на меня особого внимания, только тётя проводила глухим «угу», продолжая нанизывать яркие звёздочки на нитку. В Брашов мы с дядей отправились на двух машинах. Я догадывалась, что тётя хотела убедиться, что я действительно попаду по адресу — в здании, принадлежащем местным властям, за меня, наверное, уже можно было не опасаться. Правда мне всё же предложили скоротать пару часов в обществе дяди. К счастью, разговор слышали близнецы и без зазрения совести высказали своё мнение о совместных прогулках с родителями. Я тут же заверила, что беспокоиться не о чем и мне всё же позволили немного погулять в одиночестве. На место мы прибыли за полчаса. В этот раз, как и в прошлый, от машин было не протолкнуться — многие собирались встречать рождество на улице, как это было принято во многих европейских странах. Мы припарковались в стороне от центра. Выйдя из машины, я собиралась попрощаться с дядей, когда он опередив меня, заговорил первым: — Я тебя провожу. Спорить я побоялась, чтобы не вызывать лишних подозрений. Муниципалитета мы достигли минут через пятнадцать — вокруг уже толпился народ. Желающих заглянуть внутрь было предостаточно. — Ну вот и пришли. Не переживайте, я одна подожду. Дядя, с присущим ему каменным выражением лица, огляделся. — Побуду с тобой до открытия. «Блин», — немного расстроилась я, надеясь успеть в Церковь ровно к назначенному часу. Оставалось только вежливо улыбнуться и обернуться ко входу. Уверена, ничего страшного, если я немного опоздаю. В конце концов, это вечеринка. Жаль, правда, что времени так мало. Ничего, Сашка, — утешала я себя, — на прошлую тусовку тебе и того меньше понадобилось, чтобы разобраться что к чему. Главное туда попасть, а там пообщаешься, с кем-нибудь познакомишься, обменяешься контактами, и дело в шляпе. Если всё обстоит как сказал Этьен и они ищут добровольцев, нужно просто показать всю серьёзность моих намерений и договориться о новой встрече. Да я хоть на следующий день приеду! В любое время! — Саш, пускают, — вернул меня в действительность голос дяди.       Воспряв духом от собственных мыслей, я отыскала взглядом парадный вход — верхний угол двери (единственное, что можно было рассмотреть из-за мигом сгрудившейся толпы) отворился. — Тогда я пошла. Дядя кивнул, наблюдая, как я начинаю восхождение по парадным ступеням. — Осторожней, — не выдержала я, когда меня пихнули в третий раз. — Сорри, — отозвалась дама позади, но обернувшись, я искала совсем не провинившуюся незнакомку. Воспользовавшись случаем, я взглянула поверх голов, отыскивая взглядом то место, где оставила дядю. Мазнув по лицам, я никого не нашла. Остановилась и присмотрелась внимательнее: так и есть — дядя ушёл. — Простите, извините, — тут же заголосила я, резко развернувшись и двинувшись в обратном направлении. Вслед доносились ворчание и слова возмущения, но меня это мало волновало, я сосредоточилась на том, чтобы поскорее освободиться из плена человеческих тел, бессовестно откладывающих мою встречу с судьбой. Вырвавшись, я бы хотела сказать, что понеслась к Церкви со всех ног, но увы: народ наводнял улочки и едва ли давал мне возможность ускорить шаг. У Церкви я оказалась двумя десятками минут позже — ужасная расточительность времени! Обогнув округлое тело готического монумента, я подлетела к решётке. Закрыто. Как и двери позади металлических прутьев. Окна чернели пустотой. Тишина говорила о том же. Как же так? С досадой я рванула решётку на себя. Нет, наверняка всё просто замаскировано так, чтобы не было видно снаружи. Стены должны быть достаточно толстыми, чтобы не пропускать шум. Тем более это простая задача, если музыка не грохотала, как сумасшедшая, а на улице было достаточно людно. Должно быть, есть другой вход. Конечно же! Я бросилась обходить церковь по кругу, внимательно всматриваясь в тени почерневшего от времени и пожара камня. Я обошла её дважды. Ни-че-го… Не придумав ничего лучше, я отыскала в кармане заветный билет и выволокла наружу, подсвечивая экраном мобильного телефона. Конечно же, я ничего не перепутала. Но что тогда? Глупая шутка придурковатого француза? — Кто это здесь околачивается? — раздалось из-за спины, заставив подпрыгнуть от неожиданности. — Этьен? — А кого ты ожидала увидеть? Это же я дал тебе адрес, — недовольно напомнил он. — Если бы знал, что тебе настолько всё равно, что ты даже не соблаговолишь явиться вовремя, никогда бы этого не сделал. — Прости. Я очень благодарна. Просто обстоятельства так сложились, понимаешь? Вообще, я очень пунктуальная и серьёзная. Ты сам убедишься. Чёрная бровь скептически изогнулась. — Вряд ли у меня будет возможность, — пробормотал он. — Что ты имеешь в виду? — неужели я уже провалилась? — Идём, — проигнорировал он мой вопрос. — Другие новобранцы уже внутри. Некоторые около часа топтались у стен, — заметил он, видимо, решив добавить ещё килограмм к нелёгкому чувству вины на моих плечах — я ненавидела подводить людей даже в пустяках. Мы приблизились к одному из углублений в стене. Пара крутых ступеней, и перед нами узкая вытянутая дверь. На вид никто не пользовался ею годами, но стоило Этьену коснуться ручки, как она с лёгкостью подалась внутрь. — Прошу, — пропустил он меня в скудно освещённый коридор. Промедлив всего мгновенье, я неуверенно вступила под своды Церкви. Плотно прикрыв за нами дверь, Этьен повел меня вперёд. Чувство дежавю не заставило себя ждать. Не далее как вчера мы точно также шли вдоль такого же длинного слабо освещённого коридора. И всё же кое-что разительно отличалось. Запах, пропитавший здешние казематы, настойчиво отдавал плесенью и влажностью отсыревших стен. У меня едва получалось рассмотреть скудную обстановку коридора, состоявшую из огромных деревянных балок, глубоко вросших в потолок, и рамочные перегородки, видимо, служившие дополнительной опорой. Мы шли уже несколько минут и оставили позади несколько лестничных пролётов, уводивших всё ниже. Один раз Этьен остановился у двери и завозился с ключами. Большие, как из сказки про Буратино, чёрные и неприглядные, они зловеще цокнули в полумраке. — А нам ещё долго идти? — Я нисколько не хотела напоминать вечно ноющего ребёнка, у которого напрочь отсутствует терпение, но мне всё отчётливее приходили на ум кадры из фильмов ужасов и триллеров. — Почти пришли, — спокойно ответил Этьен, повернув нужный ключ в замке. — Уже коленки трясутся, искательница вампиров? — подмигнул он мне. Уверенность и спокойствие француза меня подбодрила, страхи немного улеглись. За дверью нас ждала очередная крутая лестница, ведущая вниз, но не успела я снова испугаться, как она закончилась новой дверью и мой провожатый прервал ненадолго повисшее молчание: — Готова встретиться с судьбой? — высокопарно произнёс француз, глядя на меня подчёркнуто серьёзным взглядом, и всё же было очевидно, что он просто насмехается. — Всегда готова, — невозмутимо ответила я знакомой всем с детства фразой. — Тогда прошу, — и француз раскрыл для меня дверь, как сделал это вчера на вечеринке. В этот момент воспоминание о вчерашнем дне, так напоминавшем поначалу день нынешний, испарилось. То, что я увидела, разительно отличалось от подвального помещения с низкими потолками и дешёвыми бумажными украшениями по случаю Рождества. Я оказалась в невероятных размеров зале, больше походившей на своды пещеры. С высоких потолков свешивались многоярусные люстры с электрическими свечами. Такие мне доводилось видеть во дворцах и музеях на родине. Мягкий сатиновый свет скользил вдоль стен, укрытых мириадами оплавленных свечей, будто каскадными наростами пещеры. — Ух ты! Понятия не имела, что под церковью находится… такое! — не смогла я подобрать слов, чтобы выразить свой восторг. — Да, здесь довольно уютно. — Нужно прийти сюда с экскурсией. — Сюда не просто попасть, — многозначительно заметил мой провожатый. Значит, сюда не водят простых смертных, — заметила я про себя, всё больше убеждаясь, что эти Искатели настоящие. И чем больше я видела, тем проще мне было в это поверить. По мере того, как мы проходили всё глубже в зал, у меня появилась возможность рассмотреть собравшуюся публику. — Нужно было сказать, что это официальное мероприятие, — прошипела я в сторону Этьена, заволновавшись, что мой наряд совершенно не подходит случаю. Шикарные вечерние туалеты походили на те, что я видела в трансляциях «Оскара». На девушках — или лучше сказать женщинах — были фантастические наряды из шёлков и кружев. Приходилось тщательно смотреть, куда я ступаю в своих испачканных, покрытых подтаявшим снегом ботинках, чтобы не наступить на очередной шлейф, скользнувший по мрамору прямо перед нами. — Не волнуйся. От тебя здесь не ждут многого, — беспечно бросил Этьен, останавливая проходившего мимо официанта и снимая с подноса бокал. — Вот, лучше выпей. Поможет расслабиться. Ему легко было говорить, учитывая, что сбросив пальто у входа, он остался в классических со стрелкой от колена штанах и кремовой рубашке со смешным кружевным воротничком, отдалённо напоминающим жабо. Наверное, для французов с их одержимостью модой и стилем выбор был приемлемый, пусть я и находила вид моего знакомого довольно вычурным для нашего века. И всё же я бы согласилась надеть что угодно мало-мальски подходившее случаю вместо джинсов и жёлтого свитера. Слова о том, что от меня не ждут многого, мало утешали, и потому я поспешила пригубить бокал с шампанским. Напиток оказался приторно сладким, сильно отличаясь от того, что мне доводилось пробовать дома, но я не обратила на это внимание, стараясь ускользнуть от очередной тряпицы, прошелестевшей по полу в миллиметрах от грязной подошвы. Спустя какую-то пару минут, в течении которых мы с Этьеном обходили зал, давая возможность моему провожатому поздороваться со знакомыми, я немного успокоилась. Причиной тому могло стать шампанское, хотя вряд ли оно сработало так быстро. Скорее всего, оглядевшись вокруг, я поняла, что на меня действительно никто не смотрит. Мне не удалось поймать на себе ни единого взгляда. Безусловно, публика, заполнившая эти стены, была увлечена себе подобными, не обращая ни малейшего внимания на посторонних. Должно быть, они множество раз сталкивались с желающими вступить в их ряды, и понятно, что не все из новичков задерживались надолго. В наличии проверки на пригодность или, может быть, какого-то экзамена я не сомневалась. И чем больше я смотрела вокруг, отмечая, что в украшениях на женской половине собравшихся в стилизованной на старый манер оправе едва ли модные кристаллы, или что фарфор и стекло на столиках у стен вряд ли современный пластик, тем крепче становилась моя уверенность, что я действительно попала в не самое простое общество, и пускать к себе кого попало оно вряд ли настроено. Следовательно, какая-то проверка должна существовать, и если я не хотела помахать ручкой этому, вполне возможно, единственному шансу отыскать то, что спрятано, нужно было быть начеку. — Идём, — позвал меня Этьен, увлекая на середину зала. Я послушно следовала по пятам, продолжая оглядываться. Не думала, что попаду на светский раут. Если бы не разнообразные дизайны туалетов, я бы с лёгкостью поверила, что время здесь застыло двумя, а может, и тремя веками ранее. Где бы ещё я увидела, как женщины прикрывают улыбку веером. Это выглядело странно, и я бы хотела сказать неестественно, но то, с какой лёгкостью многие представительницы слабого пола обращались с попавшими к ним в руки аксессуарами не позволяло всерьёз задуматься о наигранности. Как же глупо выглядели мои однокурсницы, едва научившиеся курить и поспешившие сменить сигарету на электронное устройство, неприглядно оказывающееся во рту каждую перемену. Или сравнить хотя бы то, как мы пользовались косметикой. Осыпавшаяся тушь, разной толщины подводка, странный выбор цвета помады, придающей коже бледный и нездоровый вид. Здесь каждая знала, как пользоваться косметикой, или же всё было создано умелыми руками профессионалов. Наверное, ещё раз возвращаясь к уровню мероприятия, леди, оказавшиеся здесь, вполне могли себе это позволить. Новое волнение легонько коснулось сознания. Подойду ли им я, являющаяся представительницей рабочего класса? Может, стоит спросить об этом Этьена? Вялая мысль не была достаточно острой, чтобы поспешить раскрыть рот. Я только бросила взгляд на широкую спину передо мной, как француз обернулся. — Присядь пока здесь, — произнёс он и взял меня под локоть, помогая расположиться. Я внезапно обнаружила себя сидящей на изогнутой скамье. Её внешняя сторона выпячивалась наружу так, что я оказалась на всеобщем обозрении в самом центре зала. Точно так же, как и другие персоны, должно быть, моего возраста, по левую и правую руку. Слегка обернувшись, я обнаружила пустоту позади себя, но в нескольких метрах точно такая же скамья, плотно занятая людьми, чьи макушки я наблюдала в эту самую секунду, неплотно замыкала окружность. Мы сидели спиной друг другу на двух дугообразных скамьях, между окончаниями которых оставался просторный зазор, через который можно было с лёгкостью попасть в середину. Устав наблюдать, я развернулась обратно, оказываясь лицом к танцующим парам. Как и прежде, никто не обращал на меня внимание. На всех нас. Мы просто сидели и смотрели вокруг. Спать не хотелось, но тяжёлая апатия и отсутствие всякого желания двигаться грузом легли на плечи. Я, кажется, должна была проявить себя и, вроде бы, у меня было недостаточно времени. Превозмогая себя, я немного склонила голову, бросив взгляд на часы. Пять минут десятого. У меня ещё было время, так что я могла с удовольствием не шевелиться дальше. Как же приятно отдыхать, — возникла другая вялая мысль. Не помню, сколько я так просидела, пялясь перед собой. Минуту или час? Какая разница. Не помню, чтобы когда-нибудь мне доставляло такое удовольствие просто сидеть и смотреть. Красивая пара передо мной медленно покачивалась в танце. Женщина в рубинового цвета платье с каплями прозрачного хрусталя на аккуратно очерченных мочках томно улыбалась партнёру, прикрывая огромные тёмные глаза пушистыми ресницами. Его губы двигались, должно быть, осыпая партнёршу комплиментами. Затем они вдруг замерли и она сделала лёгкий шаг в сторону. Оторвать взгляд было сложнее, чем продолжать следовать за ней, и я немного развернула голову, не желая искать новый объект для наблюдения. К счастью, дама не ушла далеко и не растворилась в толпе. Наоборот, она направлялась к нам. Скользнув благодушным взглядом по нашим лицам, она словно отыскала кого-то и поспешила вдоль скамьи. Мне стало любопытно, кто же привлёк такую красавицу, и ещё я была бы не прочь рассмотреть её поближе. Сделав над собой невероятное усилие, я развернулась ещё немного. Женщина обогнула скамью и вошла через оставленный свободным проход. Приблизилась к одному из парней со спины — он сидел недалеко от меня, но с своего места я видела только его профиль и ухо, — склонилась очень низко, закрывая парня от моего взгляда, и будто стала ему что-то нашёптывать. Парень вздрогнул, едва заметно, стоило ей наклониться, а затем я увидела, как он слегка обмяк. Спустя минуту или более женщина выпрямилась и, поправив его рубашку дружеским жестом, уплыла. Невыносимая лень помешала проследить за ней дальше, и я так и смотрела на покинутого парня. Он казался немного бледным — или он был таким с самого начала? На его лице, насколько я могла разглядеть со стороны, блуждала довольная улыбка, словно ему сообщили нечто важное и теперь он мог не волноваться. Не волноваться ни о чём. За наши спины зашёл мужчина, отвлекая меня и заставляя перевести взгляд. Он приблизился к парню на противоположной скамье. И так же, как и женщина до него, глубоко склонился, будто тоже собирался сообщить что-то по секрету. Несколько долгих мгновений, и он выпрямился. Лицо мелькнуло всего на секунду — мужчина был доволен и слегка улыбался. К нам время от времени продолжали подходить. И что-то нашёптывать. Я бы, наверное подумала над этим, но мысль давалась с такой неохотой, что я просто отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. На меня не похоже, — всё же отметила я, но, как и до этого, поспешила выбросить всё из головы. Сил и желания размышлять попросту не было. Легче — гораздо легче — было смотреть в никуда, изредка ловя в поле зрения прекрасные лица. Не знаю, сколько я так сидела, но вот новое лицо привлекло мой взгляд. На этот раз это был мужчина. Красивый. Старше меня, но ненамного. Блондин. Приятные черты лица. Он смотрел на меня с интересом, глаза горели тем огоньком, который появляется в минуты азарта. Он улыбнулся мне и, отставив бокал в сторону, стал приближаться. Я не стала смотреть, куда он направляется. Наверное, он тоже собирался обойти скамью и рассказать мне что-то. Или нет. Не знаю, было ли мне любопытно или настолько всё равно, что я уже почти позабыла о нём. Безвольное чувство покорности всему на свете гладило спину. Ласкающая рука убрала волосы с плеча, и я ощутила чужое дыханье чуть пониже уха. — От тебя приятно пахнет, — донесся приятный низкий голос. Комплимент мне не понравился. Слишком интимный. Но протеста я не выразила. Я не ответила вообще ничего. Казалось, желание должно было вспыхнуть, но этого так и не случилось. Чужое дыхание стало жарче. По коже прокатились мурашки. — Девушка желает танцевать, — раздался другой голос. Я совсем не заметила, как передо мной кто-то возник. Голос показался отдалённо знакомым. Наверное, только поэтому я, сделав неимоверное усилие, приподняла голову. Убранные назад тёмные волосы, выдающийся нос и «каменные» губы; Влад смотрел на меня ледяным взглядом сверху вниз. Стойкое ощущение, что я провинилась, возникло из ниоткуда. Тепло у шеи развеялось. Я не видела лица того, кто стоял позади, моё внимание было сковано другим взглядом. Влад протянул мне руку, приглашая на танец. Танец? У меня не было сил даже обернуться. Как я смогу танцевать? И всё же, желание протянуть руку, возникшее где-то в глубине, ощутимо крепло. Словно снежный ком, оно набирало силу, вытесняя все остальные мысли и желания, борясь с апатией, оттесняя безволие. Словно поднимая стокилограммовую штангу, я медленно протянула руку и положила её в раскрытую ладонь.