Дождливый выходной.

Даже в Варии бывают спокойные дни. Дни, когда Занзас не кидается ни в кого стаканами. Дни, когда Скуало не орет. Дни, когда Леви не вьется вокруг босса, Луссурия не пристает ко всем, а Бельфегор не кидается в Франа, который, кстати, тоже молчит, стилетами. И Мармон не занят пересчитыванием всех своих финансов. Конечно, на все это должна была бы быть весомая причина, однако, как ни странно, ее нет. Хотя, если не считать того, что Леви ушел на задание, у Скуало болит горло, поэтому он говорить не может, а у Занзаса закончились стаканы… причины молчания Бела и остальных нет. Во время обеда все сидели за столом в столовой и спокойно, тихо и без матов. За окном который день беспощадно лил дождь, отчего выходить куда-то было до жути лень. За столом царила тишина, которая уже надоедала, но никто не хотел разрушать ее. Фран, быстро расправившись со своей порцией, встал из-за стола и ушел в свою комнату, не проронив ни слова. Такому поведению иллюзиониста все бы удивились, если бы хоть кому-то было до этого дело. Поев, все остальные так же разбрелись по замку Варии, пытаясь придумать чем бы заняться. Зеленоволосый же, молчал все время потому, что голова ужасно болела. Иллюзионисты, особо восприимчивы к погоде, как и дети. Зайдя в свою комнату, которая находилась по соседству с комнатой урагана, туман независимого отряда убийц плюхнулся на ковер, не в силах идти дальше. В висках все пульсировало, а перед глазами расплывалось. Сознание медленно, но верно покидало тело и Фран понимал, что дело тут явно не в погоде…точнее не только в ней… Луссурия был единственным, кого волновало поведение их зеленоволосого товарища. Перемыв всю посуду, мужчина поднялся к комнате парня и постучал. — Фран, ты в порядке? — когда никто не ответил, хранитель солнца повернул ручку двери и та, на удивление, открылась, впуская Лусса в комнату. Повсюду были разброшены вещи, шторы закрыты, а свет выключен. Из-за всего этого сложно было разглядеть нечто лежавшее на полу. Однако, свет, исходивший из коридора упал на зеленоволосого, к которому сразу же и подбежал Луссурия. — Боже, Франечка, что с тобой? — от одного прикосновения к коже стало понятно, что у мальчика жар. Быстро уложив ученика Мукуро на кровать, «солнышко» открыл окно, так как в комнате было до невозможного душно и пыльно. *** Фран медленно встал с постели, оглядевшись. За окном сияло солнце, а рядом на кровати лежал Бельфегор. — Ши-ши-ши, лягушка проснулась? ~ Фран, которого сложно было чем-то удивить, все-таки распахнул шире глаза, не совсем понимая, что происходит. Совершенно спокойный, с нормальной, веселой улыбкой, что было совершено не свойственно урагану Варии, тот лежал рядом с иллюзионистом и читал книгу. — Бе~ел-семпа~ай~, вы уда~арились голово~ой? — в своей обычной манере спросил парень, уже ожидая очередную порцию стилетов, однако, их не последовало, что привело тумана в еще большее замешательство. Конечно, можно было бы все списать на иллюзии аркобалено, но Франа слишком хорошо обучил Мукуро смотреть сквозь иллюзии и можно было с полной уверенностью сказать, что это не видение. — Конечно нет, мой дорогой кохай, — рука принца приблизилась к волосам юноши, который чуть дернулся, поглаживая ярко-зеленые пряди, сияющие на солнце, — ну-ну, не стоит меня бояться, Ши-ши-ши~ — Бе~ел-семпа~ай, что вы твори~ите? — все еще сохранял спокойствие на лице, но когда пальцы блондина замерли на его подбородке, а губы оказались в опасной близости от губ иллюзиониста, лицо того приобрело чуть красноватый оттенок, — Вы слишком мно~ого себе позволя~яете~, — голос дрогнул, но парень не обратил на это внимание. Препятствовать семпаю Фран не мог, точнее, не хотел. Он понимал, что такого, возможно, больше не повторится. Сглотнув, он сам подался вперед, целуя губы, о которых думал очень долго. Рука урагана с подбородка зеленоволосого перешла на талию, а поцелуй перерастал в более страстный. Фран, пытаясь сохранить спокойствие, наконец не сдержался, обнимая принца за шею и притягивая ближе к себе. Новые, доселе не испытанные эмоции переполняли парня. Хотелось еще чего-то. Чего-то, что кажется таким запретным, но желанным. Рубашка, в которой спал Фран оказалась расстегнута, а губы Бельфегора плавно перешли поцелуями на шею, срывая с губ иллюзиониста тихие, но, весьма, будоражащие кровь принца, стоны. Легонько проведя языком по ключицам юноши, Бел поднялся обратно чуть выше, оставляя красный след на шее тумана Варии. — Лягушка, я хочу тебя… — буквально прохрипел Бел, снова целуя губы кохая, показывая, что ответ ему не нужен. Спустившись ниже, принц обвел контур соска пальцем. — С…Семпай!..- холодные пальцы Бельфегора, казалось, были везде. Для Франа это было настолько захватывающе, настолько приятно, что он не мог сдерживать стоны. Действия блондина были уверенны и приносили столько наслаждения, что хотелось гораздо большего… *** Голова иллюзиониста раскалывалась. Рядом с кроватью, где он лежал, сидел весь взволнованный Луссурия. — Ох, и перепугал ты меня! Я когда зашел, ты лежал на полу и… Дальше иллюзионист не слушал. Оглядев себя, парень понял, что все это было лишь плодом его фантазии. Рубашка на месте, а за окном…дождя нет. Небо все усыпано звездами. «Неужели я так долго проспал?» Мысленно спросил сам себя зеленоволосый, краем уха уловив, что сказал Лусс: -…я просил Белушку заглянуть к тебе, но он просидел тут всего два часа, после чего ушел… Возможно…возможно, это не было сном… однако, Фран непременно узнает правду. И, если не сон, то все повторится…во всяком случае, туман Варии на это надеялся.