Случайная встреча

Проснувшись вторично, Баки почувствовал себя… странно. На груди крепко спит, горячо сопя в ключицу, миловидный чёрный паренёк с длинными руками и ногами, гладкой кожей и длинными ресницами. У всех немногочисленных знакомых Барнсу негров ресницы были загнуты вверх как у модниц в конце тридцатых. Ресницы у Сэма были почти прямыми и очень длинными, как у большой чёрной коровы, что предавало его взгляду чуждую нежному возрасту томность и глубину… Помимо наличия в постели живого, невредимого и очень юного любовника, лёгкий шок вызывало решительно всё вокруг. Ночью и утром не было особо времени рассматривать скромное убранство комнаты будущего инженера. Большой, практически квадратный в разложенном виде диван занимал чуть не половину площади комнаты, равно как на половину стены уместился огромный плазменный телевизор, который и смотрели накануне. Здесь расположилась погребённая под кучей технического мусора тумбочка. Напротив раскинулся на оставшееся пространство стол. За кучей чертежей, примятых регенератором, едва виднелся уголок погашенного монитора компьютера. Ещё полметра принадлежали стенному шкафу. На полу лежал плед и пропитанная кровью, распоротая с одной стороны и разорванная с другой толстовка. На полу осталось пятно крови, солнечные лучи играли на кристаллах сукровицы. Большие круглые часы с логотипом «Старк-Индастриз» показывали десять часов утра. От дальнейшего изучения интерьера Баки отвлекло шевеление на груди. Была бы рука, на которой спал Сэм, живой, точно отлежал бы. Другой вопрос, как он вообще умудрился уснуть, касаясь холодного металла телом. - Доброе утро, - хрипловато прошептал он, потёрся головой о служившую ему подушкой грудь, открыл глаза. – Который час? - Десять, - Баки сам удивился тому, как спокойно прозвучал его голос. – Выходит, я проспал… Часов пять… Или даже шесть… Так вот, чему так удивился измотанный последними события организм: Он просто-напросто выспался. Впервые, с тех пор, как заложенная в подсознание необходимость спасать Капитана Америку любой ценой, толкнула его против команд Красного Черепа. Впервые, наверно, с того дня, как его выловили в океане. Отняли раскуроченную руку. И дали имя, которое знают теперь все спец.службы мира. - А обычно? - Час или два, бывает, что три… Но потом – кошмары и боли обеспечены… Сэм молчит некоторое время. Смотрит внимательно яркими шоколадного цвета глазами в глаза, потом переводит взгляд на подбородок, шею, грудь, просовывает под спину Баки руки и крепко обнимает, прижимается щекой к тому месте, где мерно и тихо трепыхается сердце, о существовании которого за годы заморозки Барнс успел забыть. - Во сколько приедет мама? До того, как сообразить, что творит, Баки успел скрошить на стол три больших печенья, осторожно откладывая в сторону нераздавленные кусочки шоколада. Левой рукой. Не ошибившись ни разу. - Около пяти, - Сэм закинул в рот кусок поджаренного хлеба, запил его чашкой кофе с холодным молоком залпом. - Ты странно выглядишь. И ничего не съел. Ты в порядке? Пожав плечами, Баки встал из-за стола, подошёл к окну. Спальный район Нью-Йорка жил своей жизнью, не подозревая, что через щель между шторами за ним следит лучший наёмник всех времён и народов. Уставший от вечного сражения со своим прошлым молодой человек в сползшей с металлического плеча футболке с блёстками и на честном слове держащихся за тазовые косточки пижамных штанах. - Из-за постоянных заморозок я потерял чувство вкуса, - негромко проговорил он, почувствовав, как Сэм подошёл сзади. – Чувствую только что-то очень концентрированное. Сэм кивнул, осторожно потянул в сторону сползший чересчур широкой даже ему ворот футболки, держа чашку с кофе наотлёт, поцеловал стык металла и плоти. От ощущения шершавых шрамов под сверхчувствительными губами по телу промчался незнакомый прежде разряд. Нет, это было не что-то физиологическое, как бывало, когда они прогуливали у этого окна занятия в колледже с прежним парнем. Не что-то сверхъестественное, как в день, когда в классе появился и громко позвал по фамилии на практику Старк. Ударом тока, сжимающим сердце, по телу разлилась немыслимая нежность и невыносимая ответственность, тяжёлая настолько, что в миг, когда поперёк тела обняла живая и тёплая правая рука, ослабели колени. - Успеем, - тихий шёпот в ухо, и весь мир сжимается до размера шарика тепла внизу живота. Горячей ладони, гладящей под футболкой стройную спину, гладкую почти чёрную кожу. – Я ещё не сказал спасибо за гостеприимство… - сминая спиной мамины любимые шторы, Сэм сам не замечает, как оказывается на подоконнике. – И за то, что спас мне жизнь… Баки на коленях перед ним выглядит пугающе правильно. Сэм успевает разве что запястье, чтобы не вскрикнуть от удовольствия, прикусить. В 99% случаев телефон звонит абсолютно не вовремя. На этот раз ненавистная трубка поползла к краю стола, пританцовывая под весёленькую мелодию о разбитом сердце, оставляющую привкус крови на губах и скрип сломанной карусели в ушах*, как раз в тот момент, когда длинные ласковые, сильные пальцы как раз замерли в ожидании разрешения проникнуть глубже в нежное тело. Чертыхнувшись, Сэм нехотя оттолкнул настаивавшего на игнорировании звонка Баки, сполз с дивана, взял трубку. - Привет! – деланно жизнерадостные интонации в голосе Старка вышибли дух и убили настрой моментально.- Ты сегодня появиться не хочешь? Оглянувшись на недовольное пыхтение и шебуршание на кровати, Сэм увидел, что от него настойчиво баррикадируются подушками и одеялом. Закатив глаза, он сел на диван, дотянулся через возведённую стену до спины Барнса и начал нежно поглаживать каждый позвонок. Это успокаивало. Во всяком случае, многих. - Нет, я, конечно, понимаю, у тебя могут быть свои дела… - продолжал драматизировать на том конце Железный Человек. - Тони… Прости, пожалуйста! – Сэм рук дал бы на отсеченье, что его голос прозвучал бы более раскаянно, если бы в это самое время его не занятую телефоном руку не поймали бы в тиски металлические пальцы, а проворный скользкий язык не изучал бы линии на ладони. – Я очень занят дома, не мог даже позвонить… - Ладно, что поделаешь… - Старк даже как-то резко сник, судя по звуку, оседая с своём кресле в мастерской. - Связался с ребёнком, - пробурчал он, - что уж там… - Скажи ему, - невесомый шёпот на резкой границе между розовой внутренней и коричневой внешней сторонами ладони. Горячее дыхание между большим и указательным пальцами. И в ответ на непонимающий взгляд – чуть громче: - То, что чувствуешь, скажи! Легко представить, как там в мастерской Тони обменивается взглядами со своими костюмами, думая, собирается ли что-то ещё сказать его лучший ученик. Неизвестным остаётся только, что он собирался ответить на тихое, совсем упавшим голосом: - Тони, нам нужно поговорить… Это серьёзно и касается моих чувств. Потому что Сэм бросает трубку. Потому что Баки выхватывает её и, покрутив, выключает. Потому что этот день, который выпадет из общей истории их жизней, но останется в ней навсегда… Несколько часов, пару раундов марафона, ещё один фильм о знаменитом докторе археологии (обещании досмотреть остальные фильмы как только появится время) и большую пиццу с самыми острыми и солёными начинками, что нашлись в пиццериии совершенно неожиданно скрипнула входная дверь. - Это Старк, - с каким-то нечитаемым выражением голоса проговорил, отставив банку колы, Баки. – И он нас убьёт. - Сэм! – пронзительный женский голос моментально прорезал повисшую тишину. – Сэмуэль! Ты дома? У нас что, гости? - Хуже… - Сэм закатил глаза, выбрался из-под одеяла, вскочил, на ходу натягивая майку. – Это мама! Невысокая худенькая, на удивление молодая женщина с такими же короткими как у сына чёрными волосами немного обеспокоенно рассматривала кроссовок с пятном крови, брошенный накануне в коридоре. Со стороны она выглядела так, будто сейчас позвонит Фьюри и будет орать на него как глава попечительского совета на директора школы. Не смотря на безобидный вид, одними только нежно-коралловыми туфлями и красным жакетом она внушала страх даже выглянувшему из комнаты Баки. Что уж говорить о Сэме. Хотя голос его звучал довольно уверенно, сам парень совершенно явно трясся как осиновый лист. - Привет, мам! – оторвав, наконец, взгляд от кроссовка, мисс Уиллсон посмотрела на сына, затем – за его спину. – Знакомься, это Джеймс. Он друг Капитана, и… - Сэм сглотнул, потёр ладонью руку, машинально натягивая рукав домашней кофты на след от собственных зубов, не столь заметный на тёмной коже, но всё же проявившийся. – И он попал в беду, а я был рядом, и… Пару раз моргнув, женщина медленно обошла сына, внимательно заглянула в глаза гостя и тут же широко приветливо улыбнулась. - Здравствуйте, Баки! – от тона голоса матери и невероятного облегчения обдавшего тело у Сэма подкосились ноги, пришлось даже привалиться к стене. – Вас и не узнать! Вы так повзрослели! Такой строгий, такой… - женщина осторожно коснулась металлической руки и тут же отдёрнула украшенные ярко-розовым маникюром ногти, нервно рассмеялась. – А волосы! Как Вам идёт! А я всегда говорила своим друзьям из исторического клуба, что у Вас не чёрные волосы, а тёмно-каштановые! А они мне не верили! Значит, так, я пойду, приготовлю ужин и что-нибудь к чаю! Сэм, помоги мне! Проводив взглядом удаляющуюся на кухню мать и сына, Баки нервно потёр щёки, будто это могло согнать с них румянец, вернулся в комнату, свалился на диван, прикрыл глаза. За прошедшие сутки с ним произошло больше хороших вещей, чем с тех пор, как он с дуру (хотя, нет, про себя он всегда называл эту выходку самоотверженной) рванул за Кэпом и Черепом, в результате чего… Внезапно пальцы левой руки свело электрическим разрядом, и сознание затопило густой ледяной водой… Миссии – вспышками. Короткометражками на засвеченной плёнке. Долгие, путанные сны в заморозке. Как правило, цветные пятна и вспышки, иногда – лица незнакомых людей... И всегда – море крови. Кровь была липкой и холодной. Она стекала по рукам и груди. Спекаясь, скатывалась отвратительными сгустками по волосам и спине. Её всегда было так много, будто он резал людей на куски и мог чувствовать запах крови женщины в розовом платье с мерзкой горжеткой, вкус кожи мужчины с чёрными усиками. Но он стрелял в них издалека. По колёсам машины. И лоб – контрольный. В лоб и живот – контрольный. Ни капли крови не попадает ни на волосы – они сплошь в крови – ни на руки – она течёт от ладоней по венам к локтям. Но в криокамере нет воды. Только глубокое и холодное море чужой крови. Вспышки света и цветов. И голос, который произносит его имя. Всё тише и тише… Единственное, чего боится Зимний Солдат – что этот голос после очередного разряда тока стихнет. - Сэмуэль Уилсон, - резко развернувшись на пятках, мисс Уилсон одарила сына таким взглядом, что тот замер как вкопанный, вытянувшись по струнке и задержав дыхание. Чёрт, да он Фьюри так не боялся, как маму в бешенстве! – Вы осознаёте, молодой человек, что в Вашей постели сейчас находится самый разыскиваемый в мире террорист и убийца? В комнате что-то негромко грохнуло. Чуткий слух Сэма уловил, что то была недопитая банка колы. Завалившись под каким-то воздействием на бок, она прокатилась по столу и грохнулась на пол, расплёскивая коричневую газировку по и без того не слишком чистому полу. Сэм чётко представлял, будто был в волновом шлеме Пима, как по квартире разносятся импульсы от каждой капли, падающей на паркет. Осязал кожей, насколько кола более жидкая, чем кровь, как дольше высыхает и так же трудно отмывается. Перед его глазами вместо разъярённой мамы стояли пропитанные кровью и не отстиравшиеся светлые швы на джинсах Баки, висевших на бельевой верёвке в ванной. Горели огнём все неглубокие, уже сходящие засосы по всему телу. Всё тело, все мысли были пропитаны сейчас единственным моментом прошлой ночи – ударом длинного шила в грудь агента Гидры. И одновременный с ним удар, смазанный, неверный, вспоровший несколько крупных сосудов и плотную кожу, на несколько сантиметров ниже и левее пупка. Распоротая хлопковая толстовка. Холодный ветер в проулке, прилипающий как дыхание смерти к взмокшей спине… - Знаешь, мам… - Сэм сам испугался решимости в своём голосе в тот момент, но отступать было уже поздно. Он знал, что делает. – Прежде всего, сейчас это человек с двенадцатисантиметровой дыркой в боку, который пришёл ко мне за помощью. И, если я Мститель, я должен ему помочь. Мстители ему доверяют. Тони дал ему карточку. Кэп отдаст за него жизнь, не задумываясь. Его руками убивал и уничтожал Красный Череп. Человеку по имени Баки Барнс нужно восстановиться, выспаться, поесть… Почему не у нас дома? Если мы можем помочь, почему не сделать этого? Практически прокричав последнюю фразу, Сэм практически швырнул на стол бутылку молока, которую как раз вынимал из пакета, и удалился в комнату. И как раз вовремя, чтобы, подхватив попутно действительно свалившуюся со стола банку, поймать собирающегося свалиться с дивана гостя. Его мелко трясло, глаза закатились, дыхание вырывалось хриплыми поверхностными рывками. Понимая, что не сможет даже не смотря на разницу в росте и весе полноценно поднять Баки, Сэм сел на пол сам, крепко прижал Барнса к себе. Сердце парня колотилось как сумасшедшее, по телу пробегала волнами дрожь. Пальцы и защитные платины на левой руке, шурша, дёргались, выдавая сверхактивную деятельность мозга. И это было по-настоящему страшно… Не потому что, согласно справочнику оказания первой помощи, он мог прикусить себе язык или раскрошить зубы. Не потому что труп мама в квартире точно не потерпит и вызовет Фьюри, а тот притащит Старка, и придётся вместо заготовленной трогательной речи о чувствах держать ответ за несовершённое преступление. А потому что впервые, наверно, будучи агентом ЩИТа и Мстителем, гением и отличником, Сэм оказался наедине с проблемой, которую не мог решить. И не имел никакого права взваливать её на других… Приступ закончился так же резко, как начался. Просто вдруг сердцебиение быстро пошло на убыль, и Баки, закашлявшись, абсолютно спокойно и осознанно сполз в объятиях Сэма пониже, положил голову ему на колени, громко судорожно вздохнул. - Раньше так бывало? Прежде чем ответить, Баки несколько раз моргнул, приходя в себя окончательно. Ему тоже было страшно. Потому что меньше всего на свете он хотел когда-либо подставлять практически ребёнка. Пусть даже он и умеет ласкать и целоваться не хуже любого взрослого. Это всё равно… тем более было бы не честно по отношению к нему – сдохнуть здесь или, хуже того, слететь с катушек. - Нет… По крайней мере, не так сильно… Я всегда мог устоять на ногах, даже, если воспоминания захлёстывали с головой… - повозившись, устроившись настолько удобно, насколько позволял жёсткий пол, он закрыл глаза, вспоминая последнее видение – наполненную вязкой холодной кровью криокамеру. И голос Стива, зовущий из глубин сознания. По имени. Всегда. – Наверно, из-за потери крови. И из-за того, что выспался… Мама сказала мне убираться? - Нет… - Сэм осторожно зарылся пальцами в густые длинные тёмно-каштановые волосы, ощущая почти физически ошмётки кошмарных снов и воспоминаний, прилипшие к ним, что не смыть ни водкой, ни мылом. – Судя по всему, мама поставила печенье, и сейчас перетряхивает мои вещи в поисках джинсов, которые можно быстро перешить. Потому что твои не отстирались. Приподнявшись с пола, Баки некоторое время внимательно смотрел на визави, затем лёг обратно, снова закрыл глаза. - Хорошая у тебя мама, - только и смог выдавить он через горький комок, застрявший в горле.